Одиночка

– У меня здесь встреча с моими партнёрами по бизнесу. Мистер Финеган Мур должен был заказать столик для нас. Моя фамилия Фишборн.

Распорядитель вскинул руку, на которой был комм-терминал и быстро пробежав пальцами по кнопкам, ответил:

– Да-да, мистер Мур действительно забронировал столик на троих. Это столик номер двадцать четыре. Прошу за мной, я провожу Вас.

Распорядитель усадил Ворона за столик, подозвал официанта, а сам поспешил навстречу очередному посетителю. Обязательный полупоклон и стандартный вопрос:

– У вас заказан столик? Если нет, то я могу предложить Вам свободный.

– Я приглашён на ужин к мистеру Муру, моя фамилия Вильмо.

– Да-да, прошу за мной. Один из Ваших партнёров уже пришёл.

Распорядитель повёл нового посетителя к столику номер двадцать четыре. Этот посетитель был одет так же безукоризненно как и Ворон и лишь слегка сутулился.

Мистер Мур, тот самый который заказал столик для своих партнёров по бизнесу, появился в дверях ресторана без двух минут девять и уже ровно в девять садился за столик, предварительно сунув распорядителю в карман несколько скрученных трубочкой купюр.

Обменявшись рукопожатиями, все трое сделали заказ. Пока официанты сервировали столик они вели неспешные разговоры о погоде, о ценах на недвижимость, о ставках на бегах. Когда они ели разговор протекал в той же неспешной манере и темы были самые что ни на есть тривиальные. Официант, прикреплённый к их столику, быстро потерял интерес к посетителям. Вернее сказать, потерял интерес к их беседе. Он, как и многие официанты ресторанов города, был сборщиком информации.

Посетители покончили с едой и наслаждались десертом и вином. Их разговоры так велись о не понятных официанту активах и биржах труда. "Видимо, - подумал он, - это какие-то деляги залётные, на уме у которых только дебет и кредит, да нехватка рабочих рук. А тут ещё обвал активов конкурентов и соображения о том как заткнуть какие-то дыры в реестрах. В общем полная галиматья".

Мистер Мур, немного полноватый, с пышными усами, усталым лицом, и что бросалось в глаза, огромными перстнями-печатками на всех пальцах, первым покинул ресторан. Его товарищи посидели ещё минут десять и расплатившись, тоже ушли, оставив официанту чаевые которые были раза в два больше чем стоимость самого заказа.

"Да, точно какие-то деляги, побольше бы таких посетителей в мою смену. Вот ведь люди, сами работают и другим дают заработать. Э-э-х! Мне бы так"!

Никто и подозревать не мог, что никому не известный официант через пять лет станет одним из самых известных рестораторов планеты.

Из ресторана Ворон и Куско отправились на квартиру Ворона. Хозяин наколол льда, насыпал в большие стаканы и налил по порции виски. Когда они уселись в кресла, Куско спросил:

– Ну, и что ты обо всём этом думаешь?

– А что тут думать? Грядут большие перемены. Я понимаю, что босс не сказал нам всего, да и не скажешь в ресторане, но даже из сказанного ясно, что жизнь теперь изменится и мы либо будем на коне либо нас закопают.

– И ты этому, как я погляжу, рад?

– Ну, не то, чтобы рад, но даже плохие перемены, это перемены. Надоело жить в болоте.

– Да ты философ!
– Куско глотнул из своего стакана и приподняв бровь, смотрел на Ворона.

– Если честно, мне надоело изображать из себя шпану. Вырос я уже из всего этого.
– Ворон тоже сделал глоток и поболтал стаканом заставляя кусочки льда со звоном стукаться о стенки.
– Представляешь, однажды к нам попал парень, приезжий, он Дереку сломал руку и разбил нос. Он сам пришёл к нам, не испугался. Ну я его спрашиваю, что к чему. Он мне спокойно так отвечает. Заметь, не боится. Всё серьёзно. Он со мной не как с какой-то шпаной разговаривал, а как с деловым человеком. А всё почему? Да потому, что я повёл себя как деловой человек. Не стал пальцы гнуть и грудь выпячивать. И ведь разобрались в чём суть-дело. И разошлись как цивилизованные люди. А если бы гнул пальцы. То парень тот, мнится мне, голыми руками положил бы тогда нас всех. Вот так вот. Вырос, поумнел, опыта набрался, называй как хочешь. Хочется большого дела, чтоб вложить все силы и если склеить ненароком ласты, то не зазря и не от заточки в подворотне. А тебе самому не надоело жить в карьере?

– Надоело, но я привык. Хотя с другой стороны, действительно, хочется ощутить себя на острие атаки, быть в гуще событий, вариться в этом котле. А то придёт пора помирать, а вспомнить будет нечего.
– Куско допил виски и отставил стакан на журнальный столик.
– Что завтра собираешься делать?

– Устрою набег на магазины одежды, организую своим ребятам шоппинг, надо приодеть их, а то они у меня кто в чём. Своих-то одел-обул?

– Мои уже шерстят город, - Куско усмехнулся, - просеивают информацию. Ты бы устроил своим воронятам вводную, где, что, по чём.

– Утро вечера мудренее, будет день - будет пища. Всё завтра.

– Эх, молодёжь, всё бы вам на завтра оставлять.
– Куско встал.
– Пойду я, давай, до завтра.

– Давай, - Ворон протянул руку Куско, тот пожал её.
– Провожать не буду.

Куско ушёл, дверь чавкнула доводчиком, а Ворон взял со столика универсальный пульт и нажал две кнопки. На маленьком экранчике высветилась пиктограмма двери обведённая в рамку и надпись - "Закрыто".

"Вот и закрутились дела. Наконец-то отчим решился сделать хоть что-то стоящее, по-настоящему смелое. И не зря, он, Ворон, поссорившись с ним по личным мотивам, кстати говоря из-за Дерека, остался верным деловым партнёром. И ведь не прав был когда наорал на отчима, хотя потом покаялся и тот его простил. Да какой он отчим, он настоящий отец, желающий своим детям только добра. А они, дети, порой бывают упрямы и строптивы.

Но всё проходит и приходит время отблагодарить родителя за науку и воспитание. И сейчас Ворон не просто сын, он помощник, партнёр, единомышленник своего отца, Бобби Лионетти по прозвищу Рыба.

6.

Свейн с наслаждением помылся в душе, попеременно прибавляя и убавляя напор и меняя температуру. Когда раскрасневшееся, вымытое тело уже скрипело, он взял тюбик с депиляционным кремом и выдавил на руку изумрудного цвета желе, густо намазал им голову, подбородок и щёки. Отросшие волосы в буквальном смысле слова зашевелились. Свейн прислонил ладонь ко лбу, не давая стекать крему на брови.

Через пару минут он вновь включил воду и смыл с себя остатки крема и того, что раньше было волосами. Вытерев тело полотенцем, он вышел из душевой кабины и прошлёпал к противоположной стене, где висело большое зеркало. Из зеркала на него смотрел молодой человек с абсолютно гладким черепом. Широкоскулое лицо, прямой нос, светлые брови, тёмно-серые глаза, небольшие шрамики на правой скуле и над левой бровью.

Он смотрел на себя в зеркало и думал, что совсем не знает как выглядит на самом деле. Вернее сказать знает, но как-то так, приблизительно. Вот и эти шрамики, откуда они? Когда он последний раз смотрел на себя в зеркало? Давно. А может и никогда. Некогда.

Свейн попробовал улыбнуться, но отражение в ответ лишь оскалилось в пародии на улыбку. Вот, он даже и улыбаться не умеет, да и поводов не много было. Не до улыбок.

Он провёл рукой по гладкому подбородку, - чисто, чище чем от армейской бритвы. Свейн отвернулся от зеркала и прошёл к небольшому комоду, на котором лежала одежда, что принёс Талек. Свободные штаны бежевого цвета и рубаха плотной ткани без ворота. Из обуви - плетёные сандалии, которые ещё называют "ни шагу назад".