Одиночка
Шрифт:
– Ладно. Не пойду к ним. Но что тогда ты предлагаешь?
– Нам нужно искать способ сделать твоё знакомство с вар Амоном возможным, - сказала Мираша. – А лучше – чтобы вы подружились. И придумать, как тебе стать учеником Имперской Академии Магии. Там ты не только сможешь обучиться магии. Но и влиться в компанию этой молодежи. Чтобы когда придёт время, обезопасить от них мою семью.
– Каким образом? – спросил я.
– Убить всех этих парней?
– Любым, Хорки, - сказала Мираша. – Если понадобится – убьём. Ради спасения жизни своих близких я согласна сделать что угодно. А сейчас
– Зачем? Что нам это даст? Хорошим магом я там не стану.
– Не станешь, Хорки. Это правда. Но ты молодой. И одарённый. Уверена, если проявишь себя, как хороший ученик, заинтересуешь один из кланов – хотя бы владельца школы. Понимаешь? Если твоя учёба полностью оплачена – ты не раб. Чтобы удержать тебя, они могут попытаться с тобой породниться. Это шанс влиться в одну из семей, стать клановым! Клановый, молодой, одарённый… а если ещё и не бедный – вот тогда можно будет задуматься и об Академии!
– Не с моим базовым уровнем, - сказал я. – Ты забыла: я «нолик» - магомелочь. Однажды мне уже отказали в поступлении в школу.
– Другого пути я не вижу, Хорки, - сказала Мираша. – Попробую узнать подробно о том, какие требования предъявляют кланы для учеников своих школ. И выяснить расценки. Возможно, твой низкий базовый уровень и не станет непреодолимым препятствием. Не забывай, Хорки - это Селена. Здесь многое можно исправить, если имеешь деньги.
Разносчица принесла нам кувшин с тем самым напитком, который я уже пробовал ночью в трактире, и две тарелки… с кашей. Увидев перед собой серую клейкую массу, едва сдержал стон. Мне почудилось, что я вновь очутился в столовой лагеря огоньков.
Богачи едят… такое?!
Проследил за тем, как Мираша придвинула к себе тарелку, сняла пробу. Не поморщилась. Покосился на соседние столы, проверяя, что едят там – кашу не увидел.
– А ничего, - сказала Мираша. – Вполне съедобно. Давно хотела заценить это блюдо. Ушастый Битя говорил, что богачам подают его на завтрак.
«А рабы питаются им постоянно», - подумал я.
Но говорить такое вслух не стал, чтобы не портить Мираше аппетит.
Вспомнив наставления Двадцатой, постелил на колени салфетку, разложил перед собой столовые приборы. Не понимаю, зачем их так много? Мне хватило бы и ложки.
Но едва попробовал кашу, как услышал громкий неприятный голос. Поднял голову.
Из ресторации вышел невысокий мужчина, почти старик – на вид ему зим сорок-сорок пять. Усатый, хмурый. Он держал за руку белокурую молодую женщину, тащил её за собой. И ругал, обзывая обидными словами.
Та пыталась вырваться, что-то тихо говорила своему спутнику. Её причёска растрепалась, на щеках алел румянец. Мужчина отвечал ей грубо, в повышенном тоне. Не замечал, что привлёк внимание всех посетителей павильона. Продолжал сыпать оскорблениями. А потом и вовсе – размахнулся и хлестнул женщину рукой по лицу.
У замерших рядом с входом в ресторацию рабов не дрогнул ни один мускул. Мужчины продолжали стоять на своих постах. Смотрели перед собой, не замечая творящееся рядом с ними безобразие.
Женщина вскрикнула. От удара у
неё треснула губа – как тогда, у Двадцатой. Драгоценным камнем блеснула на солнце капля крови. Женщина стёрла её с лица ладонью. Усмехнулась, сощурила глаза, что-то тихо сказала.Усатому её слова не понравились. Его ноздри затрепетали. Губы сжались так плотно, что превратились в тонкую линию.
Он ударил женщину снова.
Я выронил ложку, вскочил из-за стола. Мой стул с грохотом опрокинулся на пол.
– Хорки!
Мираша попыталась схватить меня за руку. Но не успела.
Я устремился к выходу из павильона.
В голове вертелись слова, что мы с Гором в шутку говорили друг другу перед тренировочными поединками: «Сиер, вы позор нашего клана! Вызываю вас на дуэль!».
Молодая пара, подходившая к павильону, шарахнулась с моего пути. Я промчался мимо них, не задел и не толкнул. Сдерживался, не позволял себе перейти на бег.
– Шлюха! – продолжал кричать усатый.
Таращил глаза. Его щеки дрожали.
Я подошёл к паре, когда мужчина снова замахнулся.
Женщина пыталась вырваться из его захвата. Но у неё не хватило на это сил. Прикрыла глаза, ожидая новый удар. Не отвернулась.
Я перехватил руку усатого, когда та уже устремилась к голове женщины. Остановил её без труда. То ли мужчина её расслабил, то ли силой не выделялся.
Развернул усатого лицом к себе. Тот едва не упал, щелкнул челюстями.
Слова, которые собирался бросить ему в лицо, вылетели из головы.
Вместо них произнёс:
– Женщин бить нельзя!
И ударил.
Как учили: двумя руками.
Услышал знакомый хруст.
По звуку определил: правильно рассчитал силу – кость предплечья мужчины пробила кожу.
Усатый совсем не по-мужски взвизгнул, выпустил свою спутницу (та всё еще жмурила глаза). Взглянул на меня с детской обидой. Прижал к животу сломанную руку, завизжал снова.
Попятился. Отходил от меня, пока не прижался спиной к окну ресторации. Оконное стекло задрожало под его давлением.
Я не собирался преследовать мужчину.
И ломать ему вторую руку - тоже.
Заметил, что гости ресторации тычут в меня пальцами. Что-то говорят – звуки свозь стекло до меня не доходили.
Ожили рабы, охранявшие вход в ресторацию. Схватились за жезлы. Поспешили к нам.
Я подумал о том, что зря они собираются тратить на усатого заряды регенерации. Он мужчина. И заслужил боль. Пусть терпит!
Лучше бы подлечили рану женщины.
Кровь – такая же яркая, как капля, что я видел на губе белокурой – заструилась по руке мужчины. Испачкала тому халат, закапала на землю. Красная лужица у ног усатого стала увеличиваться.
Я вдохнул её запах.
У крови людей почти он такой же, как и у крови охотников. Разница едва ощутимая.
Посторонился, пропуская рабов к раненному.
– Сиер кит Рилок! – сказал один из них. – Что с вами?!
Ответом ему был полу визг-полу стон усатого.
Второй раб подскочил ко мне. Смотрел удивлённо. Поднял жезл, направил его на меня, точно собрался лечить.
«Умеет ним пользоваться? – подумал я.
– Маг? Магомелочь, как я?»
Палец раба коснулся красного пятна на артефакте.