Одиночный шутер
Шрифт:
Крупнокалиберный рельсотрон. Тоже берём. Без него никуда. Легкие броневые щиты и стены из кирпича «рельс» пробивает на раз.
Теперь огнемёт. Температура горения регулируется. Дальность до сотни метров. Можно струей, а можно и капсулами. Закрытые полости выжигаются за доли секунды. Хорошая штука для расчистки узких проходов.
Тяжелый гранатомёт. Работает по сильнобронированным целям. Сложно сказать, встретятся нам такие или не встретятся. Опять будем думать-прикидывать: брать не брать.
Следующий «ствол» – миномёт-ракетница. Нет, ракетницу мы использовать
Последний девайс – малый зенитно-ракетный комплекс. Предназначен для поражения скоростных маневренных целей на высотах до 20 километров и дальностях до 200. Угу, внутри здания самое то. Так что нафиг-нафиг. Обойдемся без ЗРК. Авиации у эдемцев практически нет. Летающих боевых платформ кот наплакал, а с ударными и разведывательными дронами справится и обычная «арка».
Ну вот, вроде бы всё.
Ах, да! Остаётся еще личное оружие офицера и разного рода колюще-режущие приспособления. Их мы трогать не будем. Пистолеты карман не тянут, а всякие там штыки-пилы-кусачки по сути являются продолжением «рук» бойца – в любом случае, пригодятся.
Итог: если убрать всё «лишнее», вес «скафандра» уменьшится килограмм на триста-четыреста. И это хорошо. Заполним освободившееся пространство боеприпасами и парочкой дополнительных батарей. Плюс добавим еще один медицинский блок и ремонтный модуль. В автономном «плавании» тыловые службы не предусмотрены, обеспечивать нас будет некому. Сами себе и ремонтники, и медики, и снабженцы…
– Корни, – говорю я напарнице. – Нам надо решить одну небольшую проблемку.
– Какую? – немедленно отзывается та.
– Мы с тобой работаем в паре. Так?
– Так.
– Однако, как помнишь, в первом выходе по факту действовали кто в лес, кто по дрова.
– Да. Пожалуй, – соглашается девушка.
– Вывод. В команде должен быть старший.
– Предлагаешь себя? – после секундной паузы интересуется Корни.
– Да. Себя. Думаю, у меня боевого опыта больше.
Напарница некоторое время молчит, а затем неожиданно вытягивается во фрунт и лихо козыряет бронеперчаткой:
– Командуйте, мой генерал!
«Намучаюсь я с ней, ох, намучаюсь…», – мысленно качаю я головой, а вслух говорю:
– Ну что ж. Раз порядок субординации установлен, слушайте мой первый приказ, боец Арчет.
– Сэр! Готова выполнить любое приказание, сэр! – ест меня глазами Корнелия.
Глаз её я, конечно, не вижу (за броневой маской хрен чего разглядишь), но уверен, что всё обстоит именно так. В общем, издевается она надо мной… Ну и пусть издевается. Главное, чтобы команды, как только понадобится, выполняла. На автомате и не задумываясь.
– Итак, первое. С этой минуты для вас, боец, более не существует никаких Корни, Андреа и прочих… эээ…
– Живых людей, – подсказывает напарница.
– Да. Именно так. Живых. Точнее, живущих обычной гражданской жизнью. С этой минуты мы используем исключительно позывные.
– Осмелюсь спросить, сэр. Какой позывной вы выбрали для себя?
– Можешь называть
меня Доктор, – сообщаю я с самым серьезным видом.– Ух ты! Здорово! Андреа, а можно я буду называть тебя Док?
– Корни! Мы же договорились. Никаких имен.
– Даже в постели? – невинно интересуется девушка.
«Вот, ёлки-моталки! Ну что ты будешь с ней делать?!»
Прокашливаюсь и коротко поясняю:
– Вне службы имена допустимы. Здесь – нет.
– Понятно, сэр! – рапортует Корнелия. – В таком случае, я – Спарки.
– Отлично. Теперь о порядке связи и условных сигналах. Во время переговоров по радио никаких слов не произносим…
– Как это?
– Обыкновенно. Вместо членораздельной речи щелкаем языком. Примерно так.
Демонстрирую, как именно это должно звучать.
Девушка повторяет.
– Молодец. Один щелчок – готовность или отбой.
– Ясно. Один щелчок – вход в канал или выход.
– Да. Два щелчка – «у меня всё в порядке, работаем по плану».
– Тоже понятно.
– Три – «есть проблемы» или «опасность». Один длинный, два коротких – «срочно требуется помощь». Два коротких, один длинный – «иду на выручку, жди». Три раза по два коротких – «следую своим курсом, помочь не могу».
– И это всё?! – кажется, Корнелия удивлена. – Всего шесть сигналов?!
Пожимаю плечами (в броне это выглядит весьма впечатляюще):
– А зачем больше? Больше только запутаешься.
– А если случается что-то важное? Если надо обязательно передать какую-нибудь информацию, а без слов не выходит? – не успокаивается напарница.
– В таком случае включаем лептоннную связь.
– А что, сразу её включить невозможно?
– Всё возможно, – снова качаю мысленно головой (какие простые истины приходится объяснять). – Только не забывай. Нам доподлинно неизвестно, какие методы РЭБ применяет противник.
– А-а, вот оно что… То есть, понятно, сэр.
По-моему, она просто придуривается. Наверняка ведь знает и о способах упрощенной речевой кодировки в САЛБО, и о более чем вероятном скрининге, и о системе позывных среди участников группы... Однако делает вид, что ей это всё в новинку. Вот ведь хитрюга какая…
– Хорошо. Переходим к следующему пункту. К вооружению.
– А что с ним не так? – опять «удивляется» Корни.
– Всё не так, – заявляю я и начинаю выкладывать соображения относительно предстоящего рейда…
* * *
Объект, который требуется «легонько пограбить», расположен внутри горы. Судя по карте, скальный массив от подножия до вершины сплошь пронизан ходами и галереями. Искусственного ли происхождения, естественного – не столь важно. Важно то, что они связывают между собой огромное количество пещер-помещений. В совокупности гора и всё, что внутри, представляют собой некий научно-исследовательский центр, специализирующийся на изучении влияния «электрострунного» излучения на мозговую деятельность высших приматов. Дону, а значит, и нам с Корни, сами приматы ни разу не интересны. Нас интересуют результаты исследований эдемских ученых. И то – не все, а лишь касающиеся особей «саранчи».