Одинокая леди

Я прижала его голову к груди и стала гладить ее.

— Все хорошо, все хорошо, — повторяла я. Он поднял голову и посмотрел на меня. В глазах его все еще стояли слезы.

— Ты ничего не понимаешь, — сказал он. — Будь они прокляты!

Я молча ждала, пока он продолжит.

— Они все-таки добились того, чего хотели. Они все время добивались, чтобы я остался в семейном деле. И, нравится мне это или нет, но я остался в нем.

— Не нужно говорить об этом. — сказала я. — Рано или поздно все обойдется.

— Нет. Предполагалось, что клуб будет моим. Они одолжили мне деньги.

Но теперь они не хотят, чтобы я вернул их. Поэтому получается, что мы все партнеры. В конце концов, разве мы не одна семья? — спросил он с горечью.

— Так вот почему они приехали сегодня в клуб. Он кивнул.

— Я был бы в лучшем положении, если бы клуб прогорел. По крайней мере, в этом случае они бы забыли обо всей этой истории. Просто еще одна из сумасшедших затей нашего маленького Винченцо.

— Я не представляла, что они могут быть такими. Все, что я знаю об итальянских семьях, это то, что они всегда держат слово, данное друг другу, что бы ни случилось.

— За исключением тех случаев, когда дело касается денег или власти.

«Коза ностра» — всего лишь слова для газет. Мой отец избавился от своего брата для того, чтобы стать главой семьи. А когда он умрет, мои братья поубивают друг друга, чтобы занять его место.

Некоторое время я молчала.

— Что будет дальше?

— Ничего. Я буду руководить делом так же, как и раньше. Только теперь мы делим доход на четыре части.

— А как с теми деньгами, которые они одолжили тебе? Два миллиона долларов — ты их должен вернуть?

— Конечно нет. Теперь это — семейный бизнес. И они получат эти деньги из своих долей.

— О, тогда ты в порядке, — сказала я и посмотрела на него. — Мой отец был банкиром, и однажды, я помню, он сказал мне, что любой кредит, который тебе не нужно возвращать, следует записывать в чистую прибыль. Так что ты сделал себе полмиллиона долларов.

Наконец он улыбнулся, а потом и засмеялся.

— Ты странная девочка, — сказал он и опустил ноги вниз с кровати. — Выпьешь чего-нибудь?

— Нет. Но если у тебя есть еще сигаретка, я с удовольствием закурю.

Он вышел и вернулся в спальню с полной коробкой сигарет. Я раскурила одну и откинулась на подушки, глубоко затягиваясь. На этот раз все получилось — я потихонечку поплыла.

Он стоял рядом с кроватью и смотрел на меня. Я протянула ему сигарету. Он сделал несколько затяжек, и тогда я потянулась к нему.

— Иди ко мне, — сказала я. — Ты мне задолжал один разок.

Он оказался в моих объятиях... И на этот раз нам удалось заняться любовью по-настоящему...

На следующий день я перевезла все свои вещи, кроме пишущей машинки, бумаг и рукописей, в его квартиру. Но свою квартиру я не сдала — мне всегда хотелось иметь место, где бы я могла спокойно работать.

Глава 22

К тому времени, когда я, наконец, спустилась в дискотеку, она уже была переполнена. На пятачке для танцев хватало места только для того, чтобы двигаться, вернее, дергаться в такт музыке и не перемещаться ни вперед, ни назад, ни вбок. Все остальное пространство зала было заполнено, а точнее сказать, битком набито людьми, сидящими и стоящими у столиков, между которыми трудно было найти просвет или даже просунуть ладонь.

Ко мне протискался Дино. На его круглом лице сияла широкая улыбка.

— Новый парень — блеск! — сказал он. — Он не дает им остановиться.

Я посмотрела в дальний конец зала, где на небольшом возвышении у двух проигрывателей работал новый диск-жокей, высокий, стройный темнокожий парень, одетый в диковинный костюм: шляпа с широкими полями фасона сафари, замшевая рубашка ручной работы, заправленная в сильно расклешенные брюки с широким поясом. Он прижимал наушник к одному уху и менял пластинку на втором проигрывателе. Закончив, он сделал пометку, снял наушник, поглядел в зал, заметил меня и улыбнулся.

В его улыбке было что-то смутно знакомое. Я автоматически улыбнулась ему в ответ и стала пробираться сквозь дергающуюся толпу к эстраде. Когда наконец я добралась до нее и остановилась, диск-жокей снова улыбнулся мне и робко окликнул:

— Хелло, Джери-Ли!

Я воскликнула с искренним удивлением:

— Фред! Фред Лафайет!

Он просиял.

— Вы вспомнили меня.

Я протянула ему руку и сказала:

— Не могу поверить!

— Да уж! Вот и мы — на том же самом месте, где когда-то начали: я на эстраде, а вы на паркете и работаете.

— Но почему ты не поешь? Что случилось?

— Знаешь, девочка, сладкоголосые певцы, такие, как Нат Кинг Коул, нынче уже не проходят — публика не врубается. Мир заклинился на роке, — он отпустил мою руку. — Сколько же лет прошло? Десять?

— Около того.

— Я читал о тебе в газетах, — сказал он. — А потом Я что-то, видимо, пропустил. Ты развелась с тем человеком, правильно я понимаю?

Я кивнула в ответ.

— Ты великолепно выглядишь, — сказал он. — Ты выросла в настоящую красавицу.

— Я чувствую себя старухой.

— Зачем так говорить? Ты все еще девочка.

— Хотела бы я, чтобы так оно и было... — сказала я. — У меня умер отец.

— Мне искренне жаль. Он был чудесный человек.

— Да.

— Я заметил тебя, когда пришел наниматься на работу, и сразу же подумал, что это ты, — сказал он.

— Так почему же не подошел, не заговорил?

— Когда я стал расспрашивать, чтобы убедиться, что не ошибаюсь, мне посоветовали держаться подальше, что ты, мол, дама самого босса, — он смотрел мне прямо в глаза.

— Так оно и есть. Но тем не менее, ты должен был подойти. Ну, хотя бы поздороваться. В конце концов, мы с тобой старые друзья.

Он не успел ответить, потому что ко мне пробрался Дино и сказал:

— Только что пришел Винченцо. Он хочет сейчас же видеть вас.

— О'кей, — сказала я и посмотрела на Фреда. — Надеюсь, тебе здесь понравится. Как-нибудь мы посидим за чашкой кофе, поболтаем, вспомним прошлое.

— Конечно, — сказал он, взял наушники, надел на голову и занялся пластинками. — Ты скажи, когда сможешь.