Одинокие сердца

Смешно, правда?

Уж поверьте, Лизу точно бы никому не пришло в голову называть Кобылянской.

И, нет, я не комплексую.

Разве что самую малость.

Черт. Я всё-таки комплексую.

Поджав губы, делаю вид, что осматриваю интерьер гостиной.

Дом и правда чудесный — с обилием дерева и натуральных материалов, огромный, трёхэтажный, он представляет собой очень надежное и уютное место, где каждому будет приятно провести несколько зимних дней.

Когда сумерки становятся плотнее, шумной ватагой парни возвращаются с заднего дворика, где располагается мангальная зона. Огромный коттедж вдруг становится тесным. Все торопятся занять место за массивным деревянным столом.

Судя по аромату, довольным стонам и громким чмокам, шашлык удался, но, по понятным причинам, мне кусок в горло не лезет. А вот виски с колой очень даже.

Настроение на нуле, лицо горит, на душе скребутся кошки.

Нужно немного провериться.

Я поднимаюсь наверх, где чуть раньше облюбовала небольшую спальню с выходом на балкон.

Коттедж построен на возвышенности, и вид со второго этажа открывается действительно очень живописный: заснеженные горы, высокие ели и симпатичные загородные домики.

Я шире распахиваю дверь, вдыхаю свежий морозный воздух, при этом чувствуя, что уже неслабо набралась. А ведь завтра мы собирались всей компанией кататься на горных лыжах. Поэтому либо пора перестать бухать, либо завтра максимум, что меня ждет — жёсткий горный отходняк.

— Привет, — позади раздается до боли знакомый голос.

Я замираю.

— Привет, — бормочу в ответ.

— Классно выглядишь, — произносит Дима.

Усмехнувшись, я подавляю вздох.

Он издевается?

— Я всегда так выгляжу.

— Да. Я имел в виду… — неловко умолкает Филатов.

Я оглядываюсь. Сердце колотится быстро, но не так восторженно, как раньше, когда оно было наполнено яркими чувствами к этому парню и безумной эйфорией. Пусть я и понимаю, что мое состояние являлось всего лишь результатом действия дофамина, норэфетамина и фенилоэтилоамина, но находиться в нем было верхом блаженства. Сейчас же внутри меня все заполнила тоска, обида и разочарование.

— Дим, иди к своей девушке, а? — саркастично говорю я.

— Не злись. Я же просто хотел поздороваться.

На миг взгляд Димы меняется и даже будто становится прежним — нежным и ласковым, отчего у меня внутри все переворачивается.

Я сглатываю сухой ком.

— Поздоровался? Досвидос, — упорно смотрю на него.

— Ну зачем ты так? — печально произносит Филатов.

— Слушай, или ты уйди отсюда, или я ухожу, — угрожаю ему.

— Вот об этом я и хотел поговорить с тобой, — начинает Дима. — Ведь мы же можем нормально общаться.

— Да пошел ты!

Стиснув зубы, я срываюсь с места и пересекаю спальню.

Хватит с меня.

Нужно было вызвать такси сразу же, как только стало понятно, что этот вечер не закончится ничем хорошим.

— Алёна… — беспомощно бормочет Дима, вставая у меня на пути

— Уйди с дороги! — рычу на него.

Покачав головой, Филатов все же отходит.

Тогда я сбегаю по лестнице и несусь в прихожую, где быстро обуваюсь, хватаю свой рюкзак и куртку. Когда я открываю входную дверь, мне вслед летят громкие вопли, ликование и звон бокалов. Похоже, кто-то только что толкнул тост в честь Чурилова.

Я оглядываюсь. Не знаю, зачем. Возможно, в надежде, что Филатов бросится меня догонять, убеждать, что ошибся, и умолять вернуться к нему.

Но Дима что-то не спешит воплощать в жизнь мои убогие фантазии.

Я толкаю дверь попой, а уже в следующее мгновение она сама собою резко распахивается. Потеряв равновесие, я в кого-то врезаюсь и падаю на бетонное крыльцо.

— Твою мать! — рявкаю от боли.

При этом мои лицо находится на уровне чьих-то бедер, а руки держат чью-то очень упругую задницу.

— Эй, малыш, если ты так хочешь постоять передо мной на коленях, предлагаю найти местечко потеплее и поукромнее, — раздается голос сверху.

— Чего? — щурясь, я задираю голову.

В глаза бьет свет настенного уличного фонаря.

— Вставай, разве тебе не говорили, что девочкам вредно сидеть на холодном? — сказав это, незнакомец наклоняется и без каких-то особых усилий ставит мою безвольную тушку на ноги.

Но и тогда я не вижу его лица. Оно гораздо дальше, потому что этот мужчина охренеть какой высокий.

— Ты кто, вообще, такой? — бормочу я, отряхивая свои колени.

— Миша я. Адрюхин брат.

Отступив, я обхожу мужчину, заставляя его повернуться на сто восемьдесят градусов, и повнимательнее разглядываю лицо.

И правда.

Передо мной стоит Чурилов-старший.

Ну как старший? Парни погодки, но тем не менее.

— Я тебя знаю. Мы уже знакомились на прошлом дне рождения Андрея, — сообщаю ему.

— Да, точно, — усмехается Миша. — Как сейчас помню.

— Ну и как меня зовут? — спрашиваю, подозревая, что парень врет.

— Вероятно… На… стя? — неуверенно отвечает он.

Я качаю головой.

— Не-а.

— Аня? — произносит тоже явно наугад.

— Мимо.

— Подскажи первую букву.

— Алёна, — выдыхаю я.

— Точно! Я так и хотел сказать.

— Ну-ну.

— А ты чего? Все там, а ты тут в одного? — осведомляется Миша.

Я снова чувствую опустошение.

— Не твое дело, — огрызаюсь в ответ.

Миша осматривает меня, останавливая взгляд на рюкзачке.

— Алёна, извини за идиотский вопрос, но ты тут с парнем или одна?

— А тебе-то что? — ощетиниваюсь я.

— Дело есть.

— Какое?

— Сначала скажи, с кем ты приехала? — Миша продолжает демонстрировать свое нездоровое любопытство.

— С Яной.

— Это которая невеста моего брата? — недоверчиво спрашивает Миша, чем только подтверждает мои сомнения в его честности.

Он же без понятия, кто я такая.

— Да. Мы подруги, — я закатываю глаза и напоминаю ему: — А ты со мной пил на брудершафт.