Одинокий белый вампир

этом роде." -Он указал на коробку от пиццы на столе.-" Там что-нибудь осталось? "

Люцерн наклонился и увидел, что там осталось еще два ломтика мясной пиццы, которую

они заказали. Он взял один, а затем передал коробку Крису.

Кроме телевидения, пицца была еще одним, что он никогда не пробовал. Это было не то, что

подают в ресторанах, которые он часто посещал. Люцерн начал думать, что его чванливость

заставила его пропустить многие удовольствия, которыми он мог бы по-настоящему

наслаждаться. Он никогда не был любителем пива, но оно хорошо сочеталось с пиццей. А

еще лучше с арахисом. Это было ещё одной забавой отчищать арахис и посылать скорлупу

снарядами везде.

Люцерн уставился на кофейный столик с интересом. Он был наводнен пустыми пивными

банками, арахисовыми снарядами, использованными бумажными тарелками и салфетками.

Он сначала пытался убирать, когда они ели, сказывался его педантичный характер, но Крис

сказал ему остановиться, он загораживает телевизор. Теперь Люцерн понял, что ему

достаточно комфортно среди беспорядка.

Его взгляд с любопытством скользнул к его товарищу. Редактор друг Кейт - интересный

человек, в основном с хорошим характером, но с едким остроумием в противовес его

юности. Люцерн знал, что человек с его двадцатью с лишним -младенец по сравнению с его

возрастом, хотя вероятно редактор обидится, если так думать. Несмотря на это, Люцерн

наслаждался его компанией.

Однако, он обнаружил, что часто поглядывает на шею человека в последний час или около

того. Теперь, когда он поел обычную пищу, и удовлетворил его естественный голод,

отсутствие доставки крови начинало грызть Люцерна. Он звонил Бастьену два раза из своей

спальни, но не получил ответа. Его брата никогда не было дома! Но это было обычно для

Бастьена.

Его младший брат усердно трудился, проводя много часов, иногда днём, иногда ночью в

семейной компании. Бастьен взял бразды правления Аргент Инкорпорейтед после смерти

отца. Люцерн никогда не был заинтересован. Он всегда предпочитал искусство, чередуя

живопись и литературу последние пару сотен лет.

В противоположность этому, Бастьену всегда нравились махинации бизнеса. Мальчик

работал в

семейной компания большую часть своей взрослой жизни, и был хорош в этом. Бастьен был

тем, кто убедил их отца перейти от сельского хозяйства и доставки к производству в

восемнадцатом веке. Он также был тот, кто решил, что они должны питаться с помощью

банков крови. Бастьен был инновационным мыслителем.

Его также было чертовски трудно найти. Семейный бизнес часто заставлял его делать

неожиданные поездки в зарубежные страны на неопределенный период. Люцерн часто не

был уверен, где его младший брат или когда он вернется. Бастьен, возможно, просто был на

ужине, когда он позвонил, или он может быть на пути в Европу обрабатывать проблему

главных офисов. В любом случае, он получит сообщение Люцерна и перезвонит рано или

поздно. Но Люцерн был голоден сейчас.

Его взгляд снова скользнул к горлу Криса. У редактора был хороший здоровый пульс.

Люцерн, вероятно, может выпить пинту из него без ущерба для парня. Конечно, пропитанная

алкоголем кровь, он подумал с грустью. А в его собственной крови уже была хорошая часть

алкоголя. Он нахмурился, но взгляд остался прикованным к шее человека. Крис рассмеялся

из-за чего-то, что произошло в последнем эпизоде Черной гадюки. Люцерн не смотрел в

сторону телевизора; он становился голоднее.

Желание крови не походило на желание пищи. Оно было несколько похоже на жажду, но

это не просто сухость во рту. Оно затрагивает все его тело. Его кожа, казалось, сморщилась и

болела от недостатка питания.

Он знал, что не было бы так плохо, сейчас, если бы он не выходил на солнце. Прогулка от

автомобиля до аэропорта была короткой, но в аэропорту везде были окна, и у него было

место у прохода в самолёте. Поэтому он не смог занавесить окно. Он застрял с солнцем, светящим в окно и попадающим на него. Солнце опасно для его вида. Оно причиняет ущерб

всем, конечно, и людям его расы и обычным людям тоже. Но его тело, его кровь, постоянно

лечатся от этого и других повседневных повреждений, а солнечные лучи могут сделать очень

большой ущерб, используя свои резервы в ускоренном темпе и оставляя его опасно

обезвоженным, в результате чего жажда, что никакая вода не поможет. Только кровь.

– "Что ты делаешь?"

Вопрос Криса помог Люцерну понять, что он встал и двигался вокруг мужчины. Редактор

крутился в своем кресле, глядя на него с любопытством.

Ничего. Я сижу на диване. Смотрю шоу, повелел Люцерн, скользя внутри разума человека

без особых усилий и взяв его под свой контроль.

– "Смотрю шоу"-, отозвался эхом редактор, и развернулся на своем месте.

Люцерн улыбнулся. Он не потерял способность заходить в чужой разум и брать его под свой

контроль. Его провал в попытках сделать так с Кейт заставил его беспокоиться то, что он

забыл, как это делать. Он конечно этого не забыл. Это означало, что Кейт была одной из тех

нечитаемых людей, которые, как его мать клялась, были ...

Люцерн оттолкнул эти мысли прочь. Мысли о Кейт в этот момент разбудили в нём чувство

вины. Он собирался пообедать её коллегой, и знал, что она не будет в восторге.

Его взгляд сузился на человека, сидящего перед ним, и он быстро просмотрел мысли

редактора, ища что-нибудь о Кейт. Он вздохнул с облегчением, найдя немного дружбы и

привязанности. У Криса и Кейт не сейчас, ни никогда не было каких-либо отношений. Это

было хорошо. Люцерну понравился молодой человек. Он бы не понравился ему так, если бы

у него были бы романтические отношения с Кейт.