Одинокий орел по имени Бернардо

Но оставались вечера… Постепенно работа в клинике перестала быть волшебством, спасающим от несчастья. Шаг за шагом она овладевала мастерством, с ростом требований возрастало ее искусство. Отец был в восторге. Братья поздравляли ее. А она, пожиная успех, чувствовала себя потерянной в ужасной пустыне.

Как всегда, она не испытывала недостатка в поклонниках. Кому-то разрешала угостить ее обедом, кому-то — пригласить на танец. Раньше светски воспитанные молодые люди очаровывали ее, пусть на короткое время. Теперь же она сравнивала их с мужчиной, который не умел себя вести в компании и говорил то, что думал, даже если это обижало людей. Сравнение было не в их пользу. После первого свидания она никогда больше не встречалась с очередным поклонником.

Что бы она ни делала, все казалось ей бессмысленным. Иногда даже работа. Она выполняла ее так хорошо, как могла, потому что это было в ее характере. Но не испытывала удовлетворения, которое помогло бы ей пережить тоску, стереть мучительный образ Бернардо.

Сначала она надеялась, что Хедер скоро появится в Лондоне. Но по телефону узнала невероятную историю, разыгравшуюся на Сицилии. К всеобщему удивлению, Баптиста отказалась от собственного решения не вмешиваться в дела молодых и задумала свадьбу…

— Ренато? — в ужасе повторила Энджи. — Это дурная шутка. Ты же его не выносишь.

— Я ей так и сказала, — подтвердила Хедер. — Я ей сказала, что мое единственное желание — пинать его до тех пор, пока он не исчезнет с глаз. Она ответила, когда выйдешь замуж, можешь делать это каждый день.

Энджи невольно рассмеялась.

— Ты очаровала Баптисту. Никакая другая женщина ей теперь не понравится.

— Она смотрит на дело так: ее семья оскорбила меня и должна исправить положение.

— Но это же средневековье.

— Они сицилийцы, Энджи. Они не похожи на нас. По сути, они не похожи ни на кого в мире. В них есть что-то средневековое. Какие-то их принципы — незыблемы. В некотором смысле за это ими можно восхищаться. Даже если что-то, что они считают правильным, для нас непостижимо.

— О да, — согласилась Энджи. — Это я знаю.

Чтобы убежать от сватовства, которым всерьез занялась Баптиста, Хедер удрала на виллу Белла Розариа. Энджи представила ее живущей там в одиночестве. Будто таинственная леди в башне. А соискатели ее руки рыщут вокруг в поисках входа. Но это не будет продолжаться долго. Рано или поздно Хедер вернется в Англию. И в нестерпимой пустоте лондонской жизни у Энджи появится хотя бы дружеская компания.

Но получилось все не так. Однажды вечером зазвонил телефон, и Хедер сообщила невероятные новости. Она согласилась выйти замуж.

— И я хотела бы, чтобы ты стала подружкой невесты. Ты можешь приехать?

— Да, уверена, что могу. — Энджи едва хватило сил задать следующий вопрос: — Хедер, а Бернардо…

— Он не знает, что я прошу тебя приехать. И я не собираюсь сообщать ему.

— Но он…

— Он очень несчастен. Возможно, будет правильно, если ты вернешься.

Повесив трубку, Энджи бросилась на софу, закрыла руками лицо и погрузилась в мечтания. Снова увидеть Бернардо, услышать его голос. И даже, быть может, почувствовать его объятия. Наверно, не очень-то мудро свалиться ему как снег на голову. Но она не в силах отказать себе в таком удовольствии. Какая глупость, она плакала. Она почувствовала себя почти счастливой. Но это было горько-сладкое счастье, в котором таилось обещание еще большей тоски. Перестань думать о глупостях, строго приказала она себе. Только тот, кто рискует, может победить! И она рискнет!

Когда она попросила отца отпустить ее на несколько дней, он взглянул на ее бледное лицо и согласился. Энджи прилетела в аэропорт Палермо вечером накануне свадьбы. Там ее ждала Хедер.

— Бернардо все еще в Монтедоро, — сообщила подруга. — Он не спустится вниз до завтрашнего утра. Мы поедим в городе, а спать будем в доме. Войдем туда через боковую дверь, так что никто из слуг не увидит тебя.

За ужином в маленьком ресторанчике Хедер пыталась объяснить, почему она выходит замуж за человека, которого вроде бы никогда не любила.

— Все устроила Баптиста, — говорила она. — Эта женщина твердо решила оставить меня в семье. Она даже отдала мне свое поместье Белла Розариа в качестве приданого, когда мы с Лоренцо собирались пожениться. А когда у нас ничего не получилось, не стала брать его назад. Я должна выйти замуж, чтобы вернуть собственность в семью.

— А что думает Ренато?

— Он получит назад Белла Розариа, чего очень хочет.

— И?.. — Энджи скептически смотрела на подругу.

— И… и я создана для Сицилии. Я полюбила остров с того дня, как мы сюда прилетели, а замужество — лучший способ остаться здесь.

— Глупости! — воскликнула Энджи. — Вы с Ренато любите друг друга!

— Любить Ренато невозможно, — убежденно проговорила Хедер. — Брак просто создаст приемлемые рамки для борьбы с ним.

— Хорошо. У тебя будет штормовой брак.

— Легко сказать! — мрачно проворчала Хедер, но потом засмеялась.

— Но это будет счастливый брак. Потому что вы любите друг друга. Потому вы с самого начала и вцеплялись друг другу в горло.

— Может быть.

— А как Лоренцо? Он не чувствует неловкость ситуации?

— Этот молодой человек не ведает неловкости, — улыбнулась Хедер. — Из нашего брака ничего бы не вышло. Мы оба это знаем. И теперь мы с ним добрые друзья.

Они подъехали к Резиденции и ухитрились войти в дом незамеченными. Потом беззвучно заспешили вверх по лестнице в их старую комнату.

— Бернардо правда ничего не подозревает? — спросила Энджи, готовясь ко сну.

— Ничего. Он узнает, когда завтра увидит тебя идущей со мной к алтарю. Он укрылся в своем орлином гнезде и безвылазно сидит там. Когда Ренато надо поговорить с ним о делах, он звонит по телефону или сам поднимается туда. Когда я жила в Белла Розариа, Бернардо иногда заезжал ко мне — для того, мол, чтобы посмотреть, не надо ли мне в чем-то помочь. Но на самом деле он всегда ухитрялся так перевести разговор, чтобы узнать о тебе. Я рассказывала ему о твоей лондонской жизни, — и он просто упивался этим.