Одинокий рейд

— Экипажу приготовится к приёму вертолётов. Авиагруппе вернуться на крейсер, — приказал Терентьев вахтенному офицеру, — в связи с ухудшением погодной обстановки. В журнале сделать соответствующую запись.

Поочерёдно в течении получаса два «камова» без проблем оседлали пятачок на корме крейсера. Третью машину опускали в ангар уже с матами — к тому моменту корабль вошёл в зону низких кучево-дождевых облаков и, несмотря на устойчивую палубу, порывы ветра потрепали ангарную команду.

— Вовремя, — старпом появился в ходовой рубке слегка взъерошенным, поправляя пилотку на влажных волосах, — шквалит — весь ангар лужах.

— Вот, — Терентьев протянул ему листок радиограмм, — не вовремя!

Прочитав содержание, Скопин лишь мысленно сплюнул.

Сообщалось об аварии на британской подводной лодке «Артфул» с её координатами. Из штаба флота приказали оказать содействие, при этом имелось в виду лишь выслать вертолёт. Затем следовало подтверждение норвежской авиации по её местоположению.

— При этом сами британцы с ПЛ молчат, — негодовал Терентьев, — и на запросы не отвечают! Что у них произошло — тоже не известно.

— И что может сделать вертолёт, да при такой бальности, — Скопин вдруг заметно помрачнел, однако не смог удержаться от подначки, — даже если у их гомиков на борту просто запор случился — пургену в море сыпануть? Так и то бестолку — Гольфстримом разнесёт, лишь тюлени на Шпицбергене обосруться.

Он ещё раз взглянул на «квитанцию», видимо прикидывая координаты:

— А ведь действительно, норвежцам же, со Шпицбергена до них рукой подать.

— Единственное, что их самолёт сообщил — лодка всплыла. Союзнички, мать их…. И наши в штабе — молодцы. Наверняка их из Нортвуда [12] напрямую попросило — наши не отказали, но вертолётом отмазаться решили. Как будто не знают про погоду.

12

В Нортвуде (пригород Лондона) расположен штаб Королевского флота Великобритании.

— Ребят на «вертушке» слать — только машину потерять. Тем более скоро стемнеет. Но…, помочь-то надо….

— Да знаю я…, - досадливо отмахнулся Терентьев, — командуй поворот. На «Петре» подойдём. Часа за три там будем.

— Если ничего не случится, — пробормотал Скопин.

* * *

«Какая всё же неразбериха творится в эфире! Последний раз удалось связаться с базой, — Генрих Тимм взглянул на ручной хронометр, — фактически уже сутки назад. На иных частотах несут полную околесицу, особенно преуспели финны. Если им верить, закрутилась не слабая заварушка, только видимо связист что-то напутал или перевёл с финского не правильно».

Судя по легкой качке, субмарина шла в надводном положении. Разбудил его вестовой — командира требовали на мостик.

«А я тут валяюсь»! — Рывком сдёргиваясь с койки, укорил себя Тимм.

Путь из Нарвика был неблизкий — надо было пробраться в воды к русским и пощипать их за вымя. Норвежцы дали неплохие лоции и вообще любезно улыбались. Но не особо доверял он им — так и казалось, что эти приветливые с виду парни норовят подсунуть дохлую рыбу.

«Дохлая рыба» ему вспомнилась не случайно. В целом всё шло нормально, пока их не траванул кок этими «свежими» продуктами, полученными квартирмейстером от норвежцев.

«А на что ещё грешить, если подташнивало и мутило весь экипаж одновременно?

Он даже отправил по этому поводу радиотелеграмму на базу и собирался отказаться от выполнения задачи, однако, вскоре экипаж (за редким исключением, включая его самого), чувствовал себя нормально.

Оказывается субмарина находилась на перископной глубине, просто на море слегка заштормило и поэтому ощущалась качка. Отмахнувшись от доклада, Тимм сразу припал к визиру перископа, понимая, что то, что заставило вахтенного офицера его разбудить, находится на поверхности.

— Всплыли для сеанса связи — перед носом вот это! А на картах ничего не указано, — вахтенный отчитывался сдержано, но казалось, что он оправдывается.

— Любят нас норвежцы, — осклабился Тимм, разглядывая светящуюся навигационными огнями железную конструкцию, точащую словно гриб из воды, — или пока я спал, вы так гнали, что забрели на русские территории? Экая махина! А? Надеюсь, передатчик не включали?

Понимая молчаливое справедливое возмущение вахтенного, командир подводной лодки уже умиротворяющее распорядился:

— Занеси в вахтенный журнал, время, место и погружаемся — меня от этой болтанки опять мутит.

Потом они снова высунулись практически одной рубкой на поверхность, чтобы вдохнуть свежего, но отнюдь не самого приятного воздуха.

— Связь, — гаркнул командир.

— Самолёт! — Удивила выползшая наружу вахта.

Крылатая четырёхмоторная машина уходила на зюйд-ост. Не классифицируемая, теряясь в непогоде, ветер даже сносил в сторону звуки, оставляя утробный гул.

— Русский! — Выдыхал на встречный ветер старший вахты, передовая уже бесполезный бинокль командиру, — на юго-восток, домой пошёл! Я их силуэты все выучил. А это новый какой-то! Никогда таких не видел!

Назревающий шторм изрядно болтал субмарину, вынуждая нырять под воду, а периодически всплывая, перекладывать рули на пару румбов, чтобы идти носом на волну. Ледовая обстановка заставляла командира осторожничать и лодка едва ползла, снижая ход порой до 2–3 узлов.

Небо быстро темнело, и продуваемой на открытом мостике вахте начала мерещится всякая чертовщина. И действительно — иной раз поднявшаяся тёмная волна, с пенным барашком, была похожа на скалу с оледеневшей снежной верхушкой. К тому же оставался риск столкнуться с крупным куском льда.

Кутаясь в прорезиненный плащ, наверх поднимался и командир.

— Гадостно, но курится легче, — чиркая зажигалкой, оправдывался он, — как ледовая обстановка?

Старший вахтенный офицер не успел доложить — из рубочного люка высунул голову матрос-вестовой, выпалив скороговоркой:

— По курсовому пеленгу интенсивный радиообмен. Коды военные. Совсем близко.

— Или мне кажется, — с дрожью в голосе произнёс вперёдсмотрящий, закоченевшими пальцами сжимая бинокль, — там что-то есть!

Капитан Тимм бросил взгляд по ходу лодки, не без скепсиса — что там можно было рассмотреть в тёмно-серой мути, непонятно.

Неожиданно, правее он тоже увидел скорое помаргивание далёкого ратьера.

— Боевая тревога! Приготовить торпедные аппараты! Руль на четыре румба вправо!

Приказ командира понёсся вниз, будоража экипаж. Снаружи ничего не изменилось: всё так же выл ветер, была практически нулевая видимость, одиноко мигал чей-то фонарь, нос U- 251 на тихом ходу почти мягко входил в волну. Тем не менее, с коррекцией курса на огонёк, лодка стала подрагивать — в левую скулу била волна, заливая палубу и вздымая брызги.