Одиссея Хамида Сарымсакова

14 час. 50 мин. — это время, когда 29-й полк стартовал с аэродрома А., имея задачей нанести «бомбоудар с пикирования по эсминцу противника южнее 8 км. порта Констанца».

1-я эскадрилья вылетела двумя звеньями (6 самолетов). Всего же 30 Пе-2. Пикировщик Маширова летел замыкающим. Он нес две ФАБ-250. Штурман имел также задание сфотографировать результаты бомбоудара полка.

Лететь замыкающим в боевом порядке вообще не сахар. Вражеские истребители обычно набрасывались на этот самолет. А тут еще пришлось идти не тройкой, а парой — у одного самолета отказали двигатели. Но у Маширова все равно было превосходное настроение. После разговора со штурманом хорошо у него стало на душе. Пока летели над открытым морем, командир пошучивал, мол, «бархатный сезон», самый купальный. Курорт, да и только. И даже напевал наивную и мудрую солдатскую строевую песню: «Если ранят тебя больно — отделённому скажи, а из строя самовольно никогда не выходи...»

Как и прошлый раз, Констанцу обошли мористее и вышли в заданный квадрат. Здесь оказался не только эсминец, но также вспомогательный крейсер, другие суда, которые, видимо, после вчерашней бомбежки удрали из разбомбленного порта.

Командир сразу стал серьезным.

— Приготовиться к атаке!.. Штурман, время полета.

— Ровно один час.

Началась боевая работа. Пикировщики, один за другим, стали обрушивать бомбы на вражеские корабли. Те в ответ открыли многослойный зенитный огонь.

— Штурман, — приказал командир, — выводи на крейсер.

— Есть!

Последовали обычные команды. Пе-2 ринулся вниз. Хамид вцепился окулярами во вражеский корабль, ощетинившийся зенитным огнем...

— Сброс!

Бомбы точно легли в цель.

— Порядок, командир! — доложил штурман, приникнув к прицелу, развернутому на 180 градусов, в то время как Маширов выводил машину из пике и делал разворот, чтобы дать возможность зафиксировать результаты бомбометания на пленке АФА.

И вдруг — нервный возглас Миши Шаталина:

— Четыре «мессера» вывалились из облака, атакуют со стороны моря, сверху!

Спокойный голос Маширова:

— Приготовиться к отражению атаки.

Голос Миши Шаталина:

— Двух «мессеров» связали боем наши ястребки.

Вторая пара, сделав горку, с превышением прорывается к нам.

Это уже видит и Хамид. Одновременно со стрелком, открывшим огонь из правого блистера, ударил и «Березин» штурмана. «Мессершмитт-109» задымил и потянул к берегу. Хамид проводил глазами подбитого врага, вновь глянул в сторону стабилизатора и похолодел... Он увидел сверкающий диск вражеского истребителя — камуфлированного, с короткими, словно обрубленными крыльями, рассмотрел даже лицо летчика — затянутое шлемофоном, бледное, перекошенное яростью, нечеловеческим напряжением. Это лицо Хамид узнал бы и через полсотни лет, хотя не запомнил его черт. Но узнал бы.

И это был, конечно же, матерый ас. Он так укрылся за правым килем, что его не достать. И подошел совсем близко... Может, хочет рубануть винтом?!.

И вдруг «мессер» на мгновенье выскочил чуть правее...

Громовой удар обрушился на кабину. Хамид на какие-то секунды потерял сознание. Когда же очнулся, увидел: правый мотор пылает, в кабине разгром и дым; разбита приборная доска летчика, ее внутренности висят лохмотьями, а командир, уронив голову на штурвал, недвижим. Самолет по гигантской параболе с воем мчится навстречу морю!..

Отстегнув привязные ремни, Хамид кинулся к командиру.

— Маширов!.. Очнись... Падаем.

Командир не отвечал. Руки его намертво сжали штурвал. Хамид попытался потянуть штурвал на себя... Самолет продолжал стремительное падение. Должно быть, перебиты тяги управления!

— Маширов!.. Командир!.. Петя, очнись! Падаем!..

Командир оставался недвижим.

— Шаталин, Миша! — закричал по СПУ Хамид. — Командир убит. Мы падаем. Приказываю — прыгай!.. Прыгай!..

Миша Шаталин не отвечал.

— Прыгай!!!

Молчание...

Хамид вцепился в рукоять аварийного сброса фонаря кабины. Рванул изо всех сил... Фонарь не откидывался... Еще рывок, еще, еще... Тщетно! Должно быть, заклинило пулей или осколком.

Пикировщик с огромной скоростью продолжал по параболе приближаться к поверхности моря, до нее осталось метров восемьдесят... Хамид попытался открыть нижний аварийный люк... Тоже тщетно!.. Тогда, выхватив из креплений свой, штурманский, прицел, стал остервенело, как тараном, бить метровой махиной по нижнему люку...

А море все ближе... Ближе!.. Наконец люк открылся, его оторвало и унесло. Надо прыгать!.. Но как? Скорость огромная. Ударит о край люка, если прыгать по ходу движения самолета, — мгновенно сломает спину!.. Спиной?.. Прижмет к окантовке люка — и конец!..

Все равно... Надо спиной... Спиной!..

Дикая, неодолимая сила швырнула штурмана животом к окантовке люка и сложила пополам. А море — вот оно!!. Конец...

И наступила тьма... Объятый дымом и пламенем, пикировщик с воем взорвался над самым морем, подняв огромный водяной султан.

И вновь сомкнулось Черное море. Лишь гуляли по нему, как и тысячелетия тому назад, небольшие двухбалльные волны. Словно никогда и не существовало на белом свете ни Петра Маширова, ни Миши Шаталина, ни Хамида Сарымсакова.

...Долго стояли в скорбном молчании экипажи вернувшихся на аэродром пикировщиков. Сдернули с голов шлемофоны. Прогремел троекратный траурный салют, произведенный из пистолетов ТТ. Понурые, молчаливые однополчане медленно шли вдоль взлетной полосы.

Подполковник Цецорин, шагая к штабу полка, вздохнул и промолвил грустно, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Всех троих жаль. Но Сарымсаков!.. Последний из могикан полка. Я уже позже пришел в полк, с третьей эскадрильей... [21] Вот тебе и «счастливчик»! Эх, война, война, будь ты проклята!..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЖИЗНЬ ЗАНОВО

ГЛАВА XII. «ВОСКРЕШЕНИЕ» ИЗ МЕРТВЫХ

День первый

21

А. П. Цецорин — кадровый североморец. Еще за финскую кампанию 1939—1940 годов удостоен «Красной Заезды». Затем воевал в составе 72-го смешанного авиаполка (впоследствии — 2-й гвардейский истребительный авиационный полк имени Б. Ф. Сафонова). Летом 1942 года стал командиром 3-й эскадрильи 29-го бомбардировочного полка. (Прим авт.).

... Вечная тьма вдруг превратилась во что-то жидкое и соленое. Очнувшееся сознание завопило: «Ты захлебываешься!.. Тонешь!»

Хамид хотел крикнуть, но еще больше хлебнул горькой влаги — и тут же его выбросило из пучины на поверхность моря, по которому гуляли небольшие волны. «Что со мной?.. Где я? — подумал в смятении он. — Неужели я жив?.. Почему не тону?!..»

Он не тонул, потому что на нем был спасательный жилет. Перед вылетом Хамид, как и положено по инструкции, снял заглушку на клапане. Поэтому спасательное устройство сработало автоматически — как только в клапан попала вода, специальный состав стал вырабатывать воздух и надул жилет. Поэтому Хамида и выбросило на поверхность.