Одиссея креативной королевы

– В-третьих – надежда. И не делай рассерженные глаза, Гесс. Чтобы сказать тебе более определено, мне надо знать, чем завершился разговор Оули Техаса с леди Боудис.

– Как я уже сказал: она все еще защищает интересы истеблишмента. И она согласилась подумать о компромиссном арбитраже, только когда Техас объявил, что единственной альтернативой арбитражу будет силовой конфликт.

– Так, коллега!
– сосредоточенно произнес дон Рулетка, - На этой фазе важны детали. В каких именно выражениях она согласилась подумать о компромиссном арбитраже?

– Смотри сам, - предложил шеф INDEMI и положил на стол коммуникатор-палмтоп.

…Жерар Рулетка смотрел запись два часа подряд, прокручивая отдельные эпизоды по нескольку раз, иногда останавливая кадр и внимательно изучая лицо королевы. Наконец, он вернул палмтоп обратно Гессу Фойшу и объявил:

– Отлично! Леди Боудис взяла на себя инициативу конструирования такого арбитража, несмотря на психологическое неприятие любой открытости в делах истеблишмента.

– И что, Жерар? Любой разумный человек на ее месте поступил бы так. Даже бандиты соглашаются на арбитраж, если нет возможности задавить силой.

– Гесс, ты произнес ключевые слова. Леди Боудис поступила как разумный человек. А отношения в истеблишменте Британии несовместимы с разумным подходом. Точнее, несовместимы с разумным подходом в современном понимании. Ведь эти отношения сформировались в XVII веке, в дегенеративном обществе, которое меньше похоже на современность, чем дикие племена в сельве Амазонки или в джунглях Папуа. Другая субъективная логика, вот что надо понимать.

– Я пока не улавливаю, - сказал Фойш, - что это значит практически?

– Практически, - сказал дон Рулетка, - это значит, что королева, приняв современную логику, автоматически приняла нашу сторону. А «Гиперборейский клуб», как любой элитный клуб такого типа, устроен по принципу пирамидальной секты, для которой неприемлем арбитраж, исследующий условия договора равноправных сторон!

Шеф INDEMI сосредоточенно пощелкал ногтем по чашке.

– Тогда, Жерар, это действительно ключевой поворот. И что же теперь будет делать Гиперборейский клуб?

– Это очевидно, коллега Гесс. Они попытаются снова надавить на Чанди Кестенвэл. Зашлют к ней кого-то из ее добрых знакомых с прицепом в виде переговорщика. Но, пароход ушел. Чанди Кестенвэл и Эл Бокасса уже на островах Ясава…

– …Там, куда мы летим, так, Жерар?

– Именно так! – подтвердил дон Рулетка, - Для публики дана информация, что Чанди приехала на острова Ясава, чтобы перебросить туда сколько-то ламантинов, но если смотреть на главную цель, то это переговоры с Освальдом Макмагоном. Результатом должна стать передача спорной наследственной массы из компании «Ранчо Пандора», принадлежащей Чанди, в инвестиционный пул Зюйд-Индской Компании. В порядке обмена, Чанди должна получить эквивалентную долю в Зюйд-Индской Компании.

– Зюйд-Индская Компания?
– переспросил Фойш, - Так вот почему ты акцентировал внимание на фигуре Освальда Макмагона, с которым мы встретимся на Ясава?

– Разумеется!
– и дон Рулетка, и выдал самую широкую из своих улыбок, - Мы можем сыграть хорошую организующую роль на переговорах между Чанди и Освальдом!

…

6 апреля. Раннее утро. Океан к югу от острова Понпеи.

За кормой яхты-тримарана «Тень Солнца» еще виднелся своего рода призрак острова (полоса невысоких облаков, и марево дождя). Понпеи на прощание показывал гостям главный фокус своей природы: торможение пассата над своим центральным холмом, и инициирование дождя. Холм будто выжимал воду из облаков, летящих с востока…

– Поучительный природный феномен, - объявила королева Боудис, выходя из рулевой рубки на черную равномерно-плоскую палубу-фотоэлемент, где жар экваториального солнца, поднявшегося над горизонтом, испарял остатки мелких дождевых клякс.

– Шезлонг и кофе, миледи?
– осведомился лейтенант Брем Стюарт.

– Да, Брем. И, пожалуйста, принеси еще мой ноутбук.

– Все будет через пять минут, - пообещал лейтенант, и королева ненадолго осталась в одиночестве на маленьком черном островке, скользящем на юг по морю Нези.

 «Море Нези» - так с легкой руки какого-то журналиста стала называться в «желтой прессе» акватория Полинезии, Микронезии и Меланезии). Уже позже слово «нези» превратилось в прозвище меганезийцев, как нации. Но, конечно, нации в привычном смысле тут еще не было. Северо- и южно- американцы, японцы, филиппинцы, и все прочие (включая островитян-туземцев) оставались этнически теми, кем были. Это естественно для геополитической формации, созданной всего около 500 дней назад.

И все же, как заметила Боудис, тут, вопреки обычным закономерностям этнографии, известным для эмигрантских стран, уже сформировалась некоторая общность, четко проявляющаяся в разговорах, в суждениях, в реакциях на события и обстоятельства. Этнография знает такие исключения – в жестко-тоталитарных странах. Так Красные Кхмеры председателя Пол Пота установили в Камбодже «новое мышление» за год. И напрашивался вывод: в Меганезии построена тоталитарная система того же толка. У многих западных политических аналитиков продвигалась эта мысль, и показывались параллели между меганезийской «культурой Tiki» и доктриной Пол Пота. Издалека подобные параллели вроде бы выглядели убедительно, однако тут, на месте, от этой убедительности не оставалось камня на камне. Публика в Меганезии вела себя более расковано даже, чем в Скандинавии, лидирующей в «рейтинге личной свободы». Для Боудис (нередко летавшей в Приатлантическую Европу) это было очевидно. На этом сходство со Скандинавией заканчивалось. Никаких следов «higge» - этого уютного и бесконфликтного, тактичного и упорядоченного скандинавского стиля. Журналисты сравнивали Меганезию с Диким Западом, и в шутку называли «Диким Югом». После Декадной войны добавился второй эпитет, и вышло: «Дикий Атомный Юг»…

…От размышлений королеву отвлекли лейтенанты Стюарт и Антрим, притащившие шезлонг с солнцезащитным зонтиком, чашечку кофе, и ноутбук. Теперь можно было посмотреть интересные статьи в сетевой прессе.

Статья в свежем выпуске британского журнала «The Economist», которую советовал прочесть шеф-капитан Оули Техас, называлась: «Размышления над немыслимым», и принадлежала перу Картера Клеймора, сопредседателя Британского Межпланетного Общества (организации содействия астронавтики, существующей с 1933 года). Если подобный персонаж пишет статью в «The Economist», и статья публикуется (пройдя серьезный редакционный фильтр) то прочесть это следует, хотя бы из любопытства.

Итак «Размышления над немыслимым». Доктор физики Картер Клеймор написал эту статью по материалам интернет-дискуссий со своим недавним студентом - Невиллом Кавендишем, эмигрировавшим из Британии в Меганезию летом прошлого года из-за претензий со стороны спецслужбы MI-5. Дело не стоило и пенни: молодой парень из озорства написал на блоге фразу про искусственные озоновые дыры, но кто-то в MI-5 классифицировал это, как «потенциальную подготовку к теракту». И покатилось…