Одиссея "Варяга"

Сейчас на борту головного "Варяга", на 14 узлах бегущего сквозь ночь проливом Крузенштерна, в адмиральском салоне сидели двое. Вернее сначала их было четверо. Но когда Балк выяснил, что Кирилл Владимирович до сих пор ничего не знает об истинном происхождении "некоторых изменений в характерах" его и Руднева, он просто послал вице-адмирала "объясняться с его князем, так как со своим я уже все прояснил".

Столь вольным стилем общения он несколько шокировал обоих великих князей. Тем не менее, Кирилл послушно и молча проследовал за Рудневым в соседнюю командирскую каюту для объяснения, благо никто не мешал. Командир крейсера каперанг Степанов был наверху, в затемненной ходовой рубке крейсера, изготовившегося к отражению возможных минных атак.

А Василий с Михаилом продолжали свой нескончаемый спор о судьбах России, об армии, о прошлом и будущем. В общем, о жизни. Они уже давно перешли на ты если рядом не было посторонних, и сегодня "добивали" тему о психологии на войне. Вернее сегодня был бенефис Балка, постепенно, по мере увеличения количества выпитого, переходящий в монолог... Монолог даже не Кола - начальника охраны крупного олигарха, а капитана спецназа ГРУ Колядина, которого в Чечне уважали и свои, и чужие. Последние, впрочем, с оттенком некоторой боязни. Михаил уже понял, что в определенных моментах у его наставника прорывается "первая" личность, и сейчас жадно, стараясь не перебивать и не спугнуть, слушал голос из будущего. Он далеко не всегда и не со всем был согласен, но считал, что обязан сначала выслушать все до конца, и только потом делать выводы. Которые самому Балку иногда можно было и не озвучивать...

– Не скажи Михаил, с "врожденным русским бесстрашием" ты не совсем прав, - Балк задумчиво затянулся сигаретой, ему просто было хорошо в чистоте и уюте подрагивавшего на полном ходу крейсера, и он полностью расслабился, наверное в первый раз после выхода бронепоезда из Владивостока, - Абсолютно бесстрашный человек - это кандидат в психушку. Во-первых, страх есть у всех. Это примитивная биология, вернее биохимия даже, поэтому бесстрашных не бывает.

– Ну, это тривиально, - не удержался при высказывании такой банальности Михаил, он ожидал от пришельца из будущего чего-то более оригинального.

– Тривиально, но необходимо для последовательности. Во-вторых, для его преодоления существует, - усмехнулся Балк, загибая пальцы, - а) аппарат - это вся иерархия начальства сверху до низу, которая осуществляет пункт б) систему подавления страха. Тут и примеры истории, и страх наказания, помнишь у Фридриха "солдат должен бояться палки фельдфебеля больше чем пули врага", и раздача железок в виде орденов и медалей, и конечно экономическое стимулирование.

– Какое экономическое стимулирование может быть на войне?
– немного не понял полет мысли собеседника Михаил.

– Ну, тут куча вариантов, от старого доброго "три дня на разграбление города", до современных мне "боевых", "командировочных" и прочих денежных добавок. Хотя русский солдат, по сравнению с зарубежными коллегами, этим весьма не избалован. Во-вторых, немаловажную роль играет степень обученности индивида, ну и прочие факторы - вера в командира, вера в свое оружие, в товарищей... И еще, на уровне фона даже, вера в правоту своего дела. Если такое осознано и присутствует на самом деле. Ведь и иначе бывает...

В паузах монолога Балк успевал подливать себе красное вино, до которого в окопах на перешейке руки не доходили уже с месяц.

– В-третьих, организм сам борется со страхом - ибо полное подчинение ему, как правило, приводит к печальным последствием, и наша тушка это прекрасно понимает. Адреналин выделяется в лошадиных дозах, и вот тут, с моей точки зрения, самое интересное. Ибо те индивиды, у которых этой реакции на страх не было, вымерли еще когда наши предки бегали по деревьям. Итак - страх... Как люди его пережевывают и во что это выливается? Попробую, для наглядности, объяснить графически.

Откуда в руке бывшего спецназовца появился карандаш, Михаил опять не заметил. Эта особенность моторики слегка пьяного Балка делать простые вещи мгновенно и незаметно всегда напоминала Михаилу о том, с кем он имеет дело. Вот и сейчас рука непроизвольно потянулась почесать шрам на правом бедре... Балк тем временем уже увлеченно что - то черкал на подвернувшейся салфетке.

– Возьмем горизонтальную ось, определяющую поведение человека в бою. Левая оконечность пусть будет полный страх и ужас, до полного паралича. Лучше всего в литературе это состояние описано у одного американца, я его еще пацаном читал [147] , когда молодой парнишка усрался под первым минометным обстрелом. Это его, впрочем, не спасло от осколка в череп. Правая оконечность - полное бесстрашие, в реале такого не бывает, или это психическая патология, но допустим. Лучше всего иллюстрируется другим американским полковником в неком фильме, тот, опять же под минометным обстрелом, устроил серфинг [148] , это катание на досках по волнам, классная кстати штука, потом будет время, покажу. Строго посредине будет точка "идеального солдата" - страх полностью уравновешен системой воздействия на него и собственным адреналином. Все остальные состояния - производные по оси в обе стороны.

147

Норман Мейлер "Нагие и мертвые".

148

"Апокалипсисе сегодня" Френсиса Копполы.

Еще раз повторюсь - это мое собственное доморощенное суждение. А теперь мои же личные наблюдения. По этой моей версии и по многочисленным наблюдением до, во время, и после боя, среди русских солдат доля усравшихся крайне мала - не более 1 - 2%. И это не сильно, как я заметил, зависит какой это солдат и из какого времени - срочник это, контрабас или офицер из моей войны в Чечне, ну или поручик, казак и рядовой запаса сибирского полка нынешнего времени. Скажем так, относящихся к левой четверти оси, от полных штанов дерьма - к просто трусливому. Таких обычно не более 10%. Основная часть русских солдат во все времена находится в диапазоне "осторожный - отчаянно храбрый". После того, как я это увидел и прочувствовал сам, и там и тут - у меня появилось твердое убеждение в непобедимости России. Это не патриотический треп, поверь мне, это твердая уверенность. Нас можно отбуцкать, и сильно. Победить - нет. Или очень ненадолго, если быстро успеть. Ну, это, по-моему, еще Суворов говорил или Фридрих?

– Василий, а монголов ты за скобки своей философии выносишь? Они вообще-то с Руси дань триста лет собирали, - ехидно заметил Михаил.

– Тогда Русь еще не совсем Россией была. Но даже в том, клиническом случае, чем все кончилось? Сначала эти монголы не только Русь, всю Европу и Азию как нож сквозь масло прошли, да раком поставили и что? Следующие триста лет Русь медленно, но верно откусывала от бывшего татаро-монгольского мира по кусочку. Только и осталось от них что сама Монголия в составе, кстати, Китая пока что, и татары в Крыму да Казани, под властью Белого царя... Россия вообще у меня в тройке стран куда с вооруженной силой лучше не лезть никогда и ни при каких обстоятельствах.

– А какие еще две страны в эту тройку входят?

– Вьетнам и Афганистан, там кто только зубы не обламывал, и еще обломает... Но это сейчас не в тему. Еще про себя. Ты же про личные впечатления "иновременянина" спрашивал? Когда я ехал в Чечню первый раз - конечно, боялся смерти, но контролировал себя. Но вот был еще один страх... И боялся я гораздо сильнее, чем смерти, что окажусь полным говном. То есть я боялся себя, боялся, что окажусь тем, кого сам потом уважать не смогу.

И когда я заметил и выяснил, что - хренушки, все я могу, и не усираюсь под обстрелом, и адекватно реагирую на обстановку, и могу и команды слышать, и исполнять, да еще и сам командовать, а еще и добиваться от солдат исполнения, да еще и правильно в сложившейся ситуации... Тут, Мишаня, у меня такая эйфория была, - просто не описать. Кстати, ее тоже надо победить, причем очень и очень быстро, потому как именно в таком вот состоянии бешеного куража, как я понимаю, и начинается серфинг под минометами. И за счет нее, эйфории этой, погибло гораздо больше, чем усравшихся на дне окопа от случайного попадания.