Одиссея Василия Кука

Руководство МГБ СССР вынуждено было даже 24 января 1953 г. издавать приказ «О мерах по ликвидации националистического подполья и его вооруженных банд в западных областях Украинской и Белорусской ССР, в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР». Стоит ли говорить, что розыск «Лемиша» находился на особом контроле в ЦК Компартии Украины и рассматривался на самом высоком уровне. Так, 31 декабря 1953-го ЦК КПУ указывало МВД УССР на неудовлетворительную работу по «полному разгрому националистического подполья», а 15 марта 1954 г. Политбюро ЦК КПУ приняло постановление о причинах «провала операции по ликвидации» В. Кука в Хмельницкой области.

Забегая вперед, следует отметить, что, утвердившись военным и командно-административным путем в Западной Украине, советская власть и коммунистическая идеология не смогли изменить формировавшихся столетиями в лоне западно-католической цивилизации Польши и Австро-Венгрии глубинных социально-психологических, ментальных основ региона, национальной сознательности и религиозности его жителей. Местные жители, словно руководствуясь схемой «Дажбог», могли успешно делать карьеру в советской системе, пользоваться плодами индустриализации и социально-образовательных программ, сохраняя при этом внутреннюю самобытность и латентную оппозиционность (впрочем, как и в не «переваренных» «ленинской национальной политикой» Прибалтике, Средней Азии и на Кавказе). Даже половинчатые горбачевские либеральные изменения немедленно привели к росту политической оппозиции. Так что дело Василия Кука и его товарищей победило в не такой уж далекой исторической перспективе. Правда, современные националистические организации, набирая на парламентских выборах десятые доли процента, так и остались на маргинесе украинского политикума из-за практически полного отсутствия конструктивизма в социально-экономической сфере.

Глава 7. В тенетах противоречий

7.1. Запад нам поможет?

Отдельно следует коснуться установки о столкновении между Западом и СССР как предпосылки победы национально-освободительной борьбы, тем более что в советской литературе этот аспект тактики ОУН с понятной целью гиперболизировался. Декларация ОУН, выпущенная по случаю окончания Второй мировой войны, четко провозглашала «независимую политику и ориентацию на собственные силы». При этом трезво констатировалось, что «бездержавному народу в борьбе за волю можно, а часто и надо иметь союзников, но никогда — империалистических опекунов». Потенциальный вооруженный конфликт между США и СССР («Чума» в зашифровке ОУН) занимал одно из первостепенных мест в нормативно-инструктивных документах подполья. «Мы в вопросах социально-экономических выступаем как против большевистской системы, так и против буржуазно-капиталистической. В возможной войне западных альянтов против СССР мы заинтересованы постольку, поскольку она несет еще один шанс порабощенным народам освободиться от всякого империализма».

Отмечалось, что приход войск Запада — еще не гарантия суверенитета Украины, и в случае их победы необходимо быть готовыми отстаивать и перед Западом интересы независимости Украины. Одновременно предписывалось внушать рядовым членам подполья уверенность в скорой войне, собирать необходимую противникам СССР информацию об оборонном потенциале «советов», скрывая при этом, для кого она предназначена (в бункерах подполья находили разведотчеты даже об армейских частях и соединениях, дислоцированных в Восточной Пруссии, Забайкалье, Порт-Артуре!).

В инструкции Провода ОУН 1950 г. «Направления деятельности во время войны» предписывалось после ее начала активизировать работу, взрывать мосты и железные дороги, ликвидировать командный состав и представителей партийно-советского аппарата, захватывать небольшие административные центры и архивы, вести агитацию среди военнослужащих с целью склонения их к сдаче.

Нельзя не заметить, что отношение к западным державам лидеров подполья и закордонных центров ОУН имело существенные отличия. Первые, находясь в эпицентре борьбы с советским режимом, обостренно воспринимали прагматическое отношение к ним Запада, нежелание понимать важные нюансы положения подполья и социально-экономической ситуации в регионе, Украине в целом. Уже в 1946 г. в одном из запасных бункеров В. Кука чекисты нашли экземпляр письма на английском языке к У.Черчиллю от «группы украинских политических деятелей», с замечаниями о позиции Запада относительно Украины.

10 апреля 1948 г. первый секретарь Львовского обкома партии Иван Грушецкий получил письмо с предложениями провести консультации о возможных мирных переговорах между ОУН и советской властью, автор которого прикрывался псевдонимом «Сова». Как выяснили органы МГБ, письмо составила доверенная особа Р.Шухевича, художница Ярослава Музыка, с 1944 г. выступавшая посредником в сношениях между движением сопротивления и советами. Автор утверждала, что вероятная война между США и СССР может привести к оккупации Украины войсками Запада. В этих условиях Украина вряд ли получит независимость и станет «определенного рода колонией США». Тогда перед ОУН возникнет дилемма: ориентация на Москву или на Вашингтон, и националисты считают, что им «все таки легче будет говориться с Москвой, нежели с Вашингтоном», а большинство населения вряд ли одобрительно отнесется к присутствию западных армий. Более того, в случае глобального конфликта ОУН «совместно с компартией» будет бороться против оккупации англо-саксами.

В августе 1950 г. член ЦП ОУН, руководитель Бюро информации УГОР Петр Федун («Полтава») составил критическое послание относительно содержания радиопередач на Украину «Голоса Америки». Администрацию США упрекали в непонимании отрицательного отношения населения УССР к капитализму, социальному неравенству, того, что ОУН и УПА выступают за плюрализм форм собственности. По словам В. Галасы, в 1952 г. В. Кук поручил ему написать аналогичное критическое письмо «радиоголосам».

Кстати говоря, Роман Шухевич был реалистом и понимал иллюзорность надежд на глобальный конфликт. Когда жена его друга, полковника УПА и военного референта Провода ОУН Олексы Гасына («Лыцаря») рассказала на допросах, что Шухевич высмеял рассуждения ее мужа о будущей войне как шансе для националистов. Америка, саркастично заметил генерал-хорунжий, почему-то не желает прислушиваться к соображениям «Лыцаря». Ольга Гасын поинтересовалась: почему бы им, больным и изнуренным длительной борьбой, не пойти на Запад? С горькой усмешкой Шухевич ответил, что они нужны здесь, в Украине, и никому не нужны там, на Западе.

Хотя члены Провода ОУН(б) В. Кук, П. Федун и Р. Кравчук согласились поставлять сведения американской разведке, передача их за кордон была проблематичной — линии курьерской связи пресекли органы безопасности СССР, Польши и Чехословакии. Подготовленный для эмиссара ЗП УГОР В. Охримовича разведотчет содержал лишь фрагментарные сведения о режиме охране госграницы, артиллерии в Черном лесу, отчет солдата о службе в Германии. В мае 1952-го В. Кук запретил вести разведывательную работу в пользу Запада из-за угрозы расконспирации кадров и недовольства рядовых участников подполья.

Отметим, что все это происходило на фоне разработки в США (при наличии ядерной монополии) планов превентивного (то есть не спровоцированного, первого) удара оружием массового уничтожения по СССР. План «Дропшот», к примеру, предусматривал сброс 300 ядерных боеприпасов на 70 советских городов, а также 250 тыс. тонн обычных фугасов.

7.2. Паны дерутся, а у хлопцев чубы трясутся…

В июле 1950-го в письме закордонным центрам ОУН В. Кук отмечал: «Весьма унылый и отталкивающий образ являет собой украинский политическо-партийный лагерь. Основной тон — это партийная грызня, худшего сорта ругань, очерняющая каждого «не своего». Уже после достижения Украиной независимости, возвращаясь к ситуации начала 1950-х, В. Кук писал: «Конфликтные страсти в то время разгорелись до такой степени, что всякое критичное, аналитическое мышление притупилось, отодвинулось на задний план, а на первое место выдвинулось непреодолимое желание любой ценой взять верх над своим оппонентом».

Речь шла о том, что с 1946 г. нарастают разногласия между лидером Закордонных частей ОУН (ЗЧ ОУН, подконтрольных английской разведке) Степаном Бандерой, претендовавшим на единоличный контроль над националистическим движением в эмиграции, и функционерами ЗП УГОР во главе с Николаем Лебедем и Ярославом Стецько (сотрудничавших со спецслужбами США). Ряд конференций ОУН конца 1940-х гг. ничего не дали, С. Бандера отрицал необходимость демократизации националистического движения и даже распорядился физически устранить соперников.

Необходимо отметить, что центры украинских националистов в эмиграции признавали над собой главенство руководящих органов подполья в «воюющей Украине». Именно вотум доверия повстанцев легитимизировал «ОУН в изгнании», позволяя закордонным центрам выступать перед зарубежными политическими кругами от имени Украины. Отсюда возникала задача получить «мандат доверия» от лидеров подполья, приобретшая особое, почти сакральное значение в связи с резким обострением противоречий между предводителями Закордонных частей ОУН и Закордонного представительства (ЗП) Украинской главной освободительной рады (УГОР).