Одна маленькая ошибка
Шрифт:
Вагина на мгновение сжимается.
Ко мне уже так давно никто не прикасался…
Мне хочется секса. Такого, какой был у Джека с той девицей. Жесткого, первобытно-грубого. Чтобы руки были прижаты к кровати у меня над головой. Чтобы кто-то держал меня за горло. Такого секса, о котором не стала бы задумываться ни одна правоверная феминистка. Я ложусь на кровать и принимаюсь ласкать себя.
Я представляю тяжесть тела Джека поверх моего. Я представляю, как мы лежим на полу в его спальне, как жесткие половицы царапают мне спину, пока он толкается в меня, как его естество оказывается внутри, растягивая
Соски твердеют, неприятно трутся о ткань рубашки Джека. Я невольно раскидываю ноги, двигаю рукой все быстрее, дышу все тяжелее, фантазирую все ярче. Чужое горячее дыхание, щекочущее шею… Зубы, кусающие меня за плечо… Жесткие толчки, все сильнее и сильнее…
А потом… а потом…
А потом кто-то судорожно охает.
И это не я.
Я резко открываю глаза – и вижу Джека.
Джека, стоящего в дверях.
Джека, который таращится на мою руку между разведенных ног.
Твою ж мать.
Глава двадцатая
Семнадцатый день после исчезновения
Элоди Фрей
Не постичь всей бездны истинного унижения тому, кого ни разу не ловил за мастурбацией лучший друг. Воистину не постичь.
Я стою на площадке и слушаю, как Джек раскладывает продукты – скрипят открываемые дверцы кухонного шкафа и шуршат пластиковые пакеты, лязгают банки и трещат пластиковые упаковки, потом дверцы глухо хлопают, закрываясь, – и убеждаю себя, что исследование собственной сексуальности – вещь абсолютно естественная. И что мужики регулярно это делают.
Через двадцать минут, собравшись с духом, я все-таки спускаюсь в кухню, одетая в самые мешковатые спортивные штаны Джека, в самую большую рубашку, застегнувшись на все пуговицы и не закатав рукава. В общем, закрылась с ног до головы, насколько это возможно; дальше только останется взять простыню и накрыться ею целиком, изображая привидение, как в детстве.
Я захожу в кухню. Джек, убирающий молоко в холодильник, оглядывается.
– Салют!
Повисает неловкая пауза. Мы смотрим друг на друга, не зная, что сказать. Мне больше всего хочется спрятаться в комнатах наверху до тех пор, пока он не уедет. А Джек, подвинув молоко, достает две бутылки пива. Я не большая любительница пива, но забираю протянутую банку, и наши пальцы на мгновение соприкасаются.
– Ты руки-то помыла, надеюсь? – Джек насмешливо скалится.
– Господи боже… – Я со стуком ставлю пиво на стол и разворачиваюсь, чтобы уйти.
Джек со смехом ловит меня за руку, заставляя повернуться обратно. Я опускаю голову как можно ниже, чтобы волосы завесили лицо и скрыли свекольно-красные щеки. Джек обнимает меня, и я утыкаюсь лбом ему в грудь. И едва не вою, чувствуя, как он трясется от едва сдерживаемого смеха.
– Мне очень стыдно, – бормочу я.
– Да не переживай ты так.
Но я и правда переживаю.
– Посмотри на меня, – просит Джек, но я не в силах поднять взгляд. – Посмотри на меня. – Он отстраняется и приподнимает мне лицо за подбородок. И от его искренности стыд слегка остывает. – Ничего страшного не произошло.
– В самом деле? Это же все равно что вломиться к сестре, когда она… – Почему-то я боюсь даже моргнуть, чтобы не пропустить его
реакцию.– Ну… да. – Он на мгновение опускает взгляд.
И меня отчасти разочаровывает легкость, с какой он согласился с моими словами.
Убрав руку от моего лица, Джек принимается разбирать следующий пакет.
– Тебе помочь?
Он качает головой.
Я открываю бутылку пива, и с каждым глотком чувство стыда отступает. Совсем чуть-чуть. А вот чувство легкой досады отступать не собирается. Конечно, Джек воспринимает меня как сестру. Я ведь воспринимаю его как брата, вот и он относится ко мне так же. Но затем, подняв взгляд, я замечаю, как Джек с жадностью следит, как мои губы обхватывают горлышко бутылки. Покраснев, он тут же отворачивается. Я улыбаюсь. И после этого досада рассеивается, как дым.
Джек готовит для нас ужин: курица в сливочном соусе с овощами. Никогда еще я так не радовалась брокколи. Я с хрустом жую тушеный вилок, наслаждаясь им, будто шоколадкой.
– Вкусно, да? – смеется Джек.
– Ты просто бог.
– Ой, как будто я не знаю!
Я закатываю глаза:
– Все-таки между уверенностью и самоуверенностью есть небольшая грань.
– И я умело балансирую прямо на ней.
Я усмехаюсь и тянусь за бутылкой лимонада.
– Ты бы лучше рассказал мне, где пропадал все это время. Ты ведь собирался приехать несколько дней назад.
– Банкир из Сент-Айвса перенес встречу. Пришлось отложить поездку. Было бы странно, если бы я поехал в Корнуолл просто так, за несколько дней до назначенного времени.
– И когда у вас встреча?
– Уже состоялась.
– В самом деле?
Джек улыбается.
– Так что я могу задержаться здесь на некоторое время.
– Отлично.
А затем Джек внезапно серьезнеет, и по моей спине ползет неприятный холодок.
– Что случилось?
– Похоже, нам придется подождать еще немного. Твои родители отказываются проводить пресс-конференцию. Лучше повременить, пока они дозреют. Пресс-конференция привлечет как раз столько внимания, сколько нам нужно, чтобы затея принесла плоды.
– Но…
– Все прочие пропавшие девушки провели в плену несколько лет, прежде чем смогли вырваться.
– Несколько лет? – в ужасе переспрашиваю я. – Нет уж. Ни за что.
– Я и не прошу тебя пропадать на несколько лет. Просто подожди еще пару недель. Иначе зачем было суетиться, если мы так и не добьемся нужного результата?
Уже не в первый раз Джек просит меня побыть в коттедже подольше. Мне хочется вернуться домой, но он прав.
– А ты можешь убедить их в необходимости пресс-конференции? Серьезно, Джек. Я хочу побыстрее вернуться в Кроссхэвен.
Он кивает. Некоторое время мы молчим, а затем я задаю единственный по-настоящему волнующий меня вопрос, хоть и не уверена, что хочу услышать ответ:
– Как там мои родители?
– Все нормально.
– Нормально? – хмурюсь я.
– Ага, у них все в порядке.
Я так и не поняла, правду он говорит или врет ради моего спокойствия, и не могу сказать, какой из двух вариантов предпочтительнее. Ну то есть я рада, что у них все в порядке. Безусловно. Но от этого ничуть не легче. Я все-таки их младшая дочь, я пропала без вести, а у них «все в порядке».