Одна минута славы

— Ген, — Алена скорее поддалась минутному порыву, чем успела осознать, что делает, — можно тебя кое о чем попросить?

— Проси, — не очень приветливо донеслось из коридора.

— Понимаешь, Лялька же покупала как-то «Гербалайф»?

— Она много чего покупала, и что теперь?

— У вас в телефонной книжке есть номер той девушки, которая его продает. Ты не мог бы мне его найти?

— А зачем еще я сюда пришел? — съязвил он.

— Ну, пожалуйста.

— Мир не меняется. Тут человека убили, а ты «Гербалайф»!

Алена покраснела, сознавая, как мерзко выглядит в затуманенных горем глазах Генки. И еще покраснела оттого, что профессионально нагло врет собственному соседу. Однако деваться некуда. Скажи она, что ей нужен телефон Инги — Лялькиной подруги по рекламе «Тендер», он захлопнет дверь перед ее носом, потому что с некоторых пор слово «Тендер» вызывает в нем бурю негодования.

— Ладно, — неожиданно уступил Харитонов, — мне некогда. Возьми всю книжку, потом отдашь как-нибудь. Все равно там только Лялькины записи. Мне она не нужна.

Он сунул ей в руки маленький блокнот. Алена прижала его к груди, как сокровище.

— Слушай, а откуда ты Терещенко знаешь? — вдруг спросил он.

— Он разбудил меня… в ту ночь…

— Ну и что ты ему такого наговорила? Алена ясно увидела, как в его глазах мелькнул страх. И сама испугалась.

Она сглотнула и ответила как можно спокойнее:

— Да ничего особенного. Про рекламу рассказала, про то, что тут творилось всю последнюю неделю…

— А про скандал в ту ночь? — На сей раз страх в глазах не мелькнул, а откровенно вспыхнул.

Его состояние моментально передалось и ей, она сжалась, словно ожидая удара. Но Генка даже позы не изменил, так и застыл в проеме дверей, ожидая ответа. Только в косяк вцепился — аж пальцы побелели.

— Ну… — она с трудом разомкнула губы, не решаясь посмотреть ему прямо в глаза, — тогда я и не вспомнила о скандале. Да и вообще… я ведь ничего не знаю. Слышала, что вы громко разговаривали на лестнице…

— Громко разговаривали, — Генка скорчил презрительную гримасу, одну из тех, которые ему лучше всего удавались, — лучше скажи — орали на весь подъезд.

— Я сказала то, что сказала, — она вдруг осмелела. Наверное, оттого, что терпеть не могла, когда Генка цепляет на физиономию выражение полного презрения ко всему, кроме себя самого, — именно такое, как сейчас. Ну и вообще, в голову ей пришла невыгодная для Харитонова мысль: она подумала, что, если бы Генка не ушел в ту ночь из дома, Лялька была бы жива. Утвердившись таким образом в своей ненависти к соседу, она подняла на него глаза и холодно улыбнулась. — Конечно, если ты настаиваешь, я могу изменить показания. Только вряд ли они тебе помогут.

— Ну и наглющая ты! — Он потер переносицу — признак нерешительности. Алена поздравила себя с маленькой победой. Давно уже она хотела хоть как-то отомстить за Ляльку ее несносному мужу. Пусть и мелко вышло, но и это лучше, чем ничего!

— А про деньги что сказала? — Теперь в его глазах читалось уважение.

«Вот есть же странные люди, — подумала она, — когда с ними по-человечески, они тебя в грош не ставят. А начнешь им хамить — так прямо стелиться готовы! Никогда мне этого не понять!»

— А что я могла сказать про деньги? Только то, что, наверное, ей заплатили около трех тысяч долларов в рублях. Но точно я не знаю. Лялька мне деньги не показывала.

— А… — протянул он и почему-то облегченно вздохнул. Алене показалось, что вздохнул он так вовсе не потому, что она не знала про деньги, а по другому поводу — в принципе, такая ситуация его устраивала. — Деньги ей действительно заплатили, они у нас в книжном шкафу лежали, между книгами. Так вот, двух с половиной тысяч нет.

— А остальные пятьсот?

— Чего это ты мои деньги считать взялась? — Он действительно держался с ней по-свойски. Раньше такого не случалось. Похоже, он и правда начал ее уважать, а может быть, все еще боялся, что она знает какой-то его секрет и может навредить, раскрыв его следователю.

Алена пожала плечами:

— Спрашиваю, потому что этот вопрос исходит из логики разговора. Впрочем, мне все равно. — Она изобразила абсолютное равнодушие.

— Да ладно! — он натянуто хохотнул. — Пятьсот баксов я взял, когда уходил. Вернее, Лялька сама мне их в карман сунула. А что тебе следователь сказал?

От столь крутого поворота разговора Алена непроизвольно дернулась, но, заметив злорадный блеск в Генкиных глазах, мгновенно взяла себя в руки:

— Просил сообщить, если чего вспомню.

— И чего ты вспомнила? — Он снова напрягся.

«Просто не диалог, а состязание!» — с раздражением подумала она, а вслух ответила:

— Я много чего вспомнила, но к убийству твоей жены это не имеет никакого отношения. Да и следователю вряд ли поможет.

— А все-таки?

— Ну, я тут пораскинула мозгами и вспомнила фрагменты из уроков химии в 10-м классе. Теперь точно знаю, что есть таблица Менделеева, раньше я об этом как-то забывала все время.

— Далеко же ты свои мозги раскидала. Вряд ли соберешь! — разозлился он и попятился в квартиру.

— Мы же в 10-м вместе с Лялькой учились… — печально улыбнулась Алена.

— И все-таки ты ужасно наглая девица! — Генка, похоже, окончательно потерял самообладание. — Смотри, не найдешь себе мужика.

— А я и не стремлюсь! — фыркнула она, про себя решив, что гораздо лучше быть одинокой, чем найти себе что-то вроде Генки Харитонова.

Глава 8

Оказавшись за плотно закрытой на все три замка дверью, она облегченно вздохнула, признавшись себе, что разговор с соседом дался ей нелегко. Похоже, они разошлись с обоюдным чувством, что отдубасили друг дружку от души. «Теперь он уж точно зол на меня и скорее всего ожидает, что я побегу к следователю на него кляузничать! Надо было быть с ним поосторожнее. Еще неизвестно, а вдруг он причастен к убийству жены? А если причастен, то вполне вероятно, что и меня может пришить как лишнего свидетеля!»