Одна неделя в Рио

Черт. Антонио выругался и встал с кресла. В кого она превратила его за эти два дня? В мальчика на побегушках, которому приходится вставать ни свет ни заря и работать так, как он никогда не работал в жизни. Хорошо, что Антониа Крус заранее собрала все материалы для Линды и положила их в верхний ящик своего стола в приемной. Без них Линда бы в два счета раскусила его. Что это за работничек, который с трудом ориентируется в коридорах «Бразтранс»?

Антонио усмехнулся, вспомнив, как в ночь на первое марта штудировал организационную структуру отцовской компании и отношения между отделами. Тогда он смотрел на это как на забавную игру и на попытку разузнать что-то о делах отца. Но сейчас... сейчас ему уже не до игр. Когда над сердцем занесен острый нож, играть почему-то не хочется.

Завтра я должен во всем признаться, подумал Антонио. Может быть, она меня простит...

И позволит начать все заново.

9

3 марта 2003, понедельник, 11.50

Поместье Магдалены Мартинес

Ла Моралеха, Испания

Эухенио Мартинес в гневе метался по роскошно обставленной гостиной в загородном доме тети Магдалены. Уже покойной тети Магдалены. Больше суток прошло, как тетушка навсегда упокоилась в фамильном склепе Мартинесов, а ее несгибаемая воля по-прежнему управляла членами семьи. Не могла она по-простому умереть, без выкрутасов. Нотариус тети Магдалены сообщил, что она наказала распечатать ее завещание не раньше, чем через три дня после похорон. А до того всем надлежало жить в ее доме, общаться и налаживать давно порванные родственные связи.

Спрашивается, зачем? Чтобы выяснить, кто любит тетушку настолько сильно, что готов исполнить ее предсмертную волю в ущерб своим интересам?

Но у Эухенио Мартинеса не было сил выполнять дурацкие требования тети Магдалены. Долг и приличия удерживали его в Мадриде, душа тянула его в Рио-де-Жанейро. Больше всего Эухенио угнетала необходимость притворяться, разыгрывать скорбь по тетушке и желание поступить так, как она наказала, в то время как на самом деле его заботило лишь происходящее в Бразилии.

Только наедине с сыном и помощником Хосе он мог дать волю раздражению и досаде. Американка работает в «Бразтранс» уже несколько дней, а он тратит драгоценное время, слоняясь по дому тетушки, заставленному уродливой антикварной рухлядью, и слушает лицемерные вздохи родственничков! Это способно свести с ума человека даже с такими крепкими нервами, как у него.

– Отец, тем, что ты себя изводишь, ты ничего не изменишь, – заметил Серхио Мартинес.

Он сидел в глубоком кресле с бокалом коньяка и исподлобья следил за передвижениями отца.

– Тетя распорядилась, чтобы мы...

– Тетя распорядилась! Плевать я хотел на ее распоряжения! Я должен быть сейчас в Бразилии, и ты прекрасно знаешь почему.

– Знаю, – послушно согласился Серхио. – Но ослушаться тетушку ты не можешь. Неизвестно, что она в завещании написала.

Эухенио скривился как от зубной боли. Серхио наступил ему на больную мозоль. Завещание тети Магдалены. Если бы не оно, никакая «последняя воля умирающей тетушки» не удержала бы его в Испании. Он бы помчался в аэропорт, как только последняя горсть земли упала бы на ее могилу, и не посмотрел бы на приличия.

Но Магдалена приказала ждать, и Эухенио скрепя сердце подчинился.

Тетка была баснословно богата, и претендентов на ее состояние было немало. Эухенио Мартинес числился одним из первых. Тетя Магдалена всегда относилась к нему по-особенному, а уж после второй женитьбы Эухенио окончательно утвердился в числе ее любимчиков. Он почти не сомневался в том, что старушка щедро оделила его. Но все же от тети Магдалены можно было ожидать любой пакости. Безопаснее было сделать то, что она хочет, чем потом раскаиваться всю жизнь.

– Нам бы сейчас очень пригодились деньги, – мечтательно продолжил Серхио, не подозревая, что отцовский гнев вот-вот обрушится на его голову.

– Деньги всегда нужны! – рявкнул Эухенио. – И я бы попросил тебя не распускать язык перед посторонними! Ты слишком много болтаешь, когда выпьешь!

Серхио съежился в кресле.

– Еще не хватало, чтобы кто-нибудь из этих... – Эухенио пренебрежительно кивнул в сторону двери, – догадался о наших планах. Ты меня понял?

– Конечно, пап, что за вопрос... я все понимаю.

– Ты говорил с Хосе? Он дозвонился до Антонии?

– Кажется, да, – кивнул Серхио.

Он так и не решился признаться отцу, что дозвониться до секретарши, которую они приставили к американке, они не могут с тех пор, как приземлились в Испании. Проблемы со связью, наверное. Но повода для волнения все равно нет. Отец сам говорил с американкой, и она сказала, что секретарша при ней. Значит, все в порядке. Антониа умная девочка и знает, что нужно делать. Хосе хорошо подготовил ее.

– Может быть, нам все-таки отправить Хосе в Рио? – задумчиво пробормотал Эухенио.

– А вдруг нам здесь понадобится помощь? Ты же не знаешь, что в завещании, – напомнил Серхио. – Из всех здешних юристов я доверяю только Хосе.

Эухенио нахмурился. Он не нуждался в очевидных напоминаниях. И так ясно, что без Хосе им не обойтись. Но американка не менее важна, чем тетя Магдалена, и, если он не вернется домой в самое ближайшее время, последствия могут быть ужасными.

– Не переживай, отец, – успокаивающе сказал Серхио. – Ты разработал отличный план. Антониа сейчас делает свое дело, а сегодня вечером дадим сигнал Педро, и все будет кончено. Может быть, даже лучше, что нас там нет. Вызовет меньше подозрений.

– Да знаю я все, – вздохнул Эухенио. – И все равно на душе не спокойно.

– Ты просто привык все держать под личным контролем, – беззаботно отозвался Серхио.

Выпитый коньяк настроил его на дружелюбный лад и мешал проникнуться отцовскими заботами. Зачем беспокоиться, когда удача на их стороне?

– А ты никак не поймешь, что только так и можно добиться успеха.

Порой Серхио поражал отца своей недогадливостью. Он, Эухенио Мартинес, в его возрасте был совсем другим. Все хватал на лету, зная, что если он зазевается, его тут же обскачут конкуренты. Серхио все досталось слишком легко, и это его испортило. Мальчику не пришлось пробиваться в жизни. Он родился единственным наследником влиятельного и богатого человека...

Сердце Эухенио болезненно екнуло. Не единственным. В последнее время он все чаще и чаще думал о Серхио, как о своем единственном ребенке. Но ведь есть еще тот, второй, подарок женщины, роман с которой обошелся ему так дорого. Почему он никогда не мог относиться к Антонио так, как к Серхио? Мальчик же ни в чем не виноват...

Может быть, потому, что он чересчур похож на свою мать?

В любом случае Тони – отрезанный ломоть. Он с рождения смотрит на отца ненавидящими глазами волчонка. Хорошо, что сейчас он ни на что не претендует и не лезет в дела «Бразтранс». Может быть, навсегда останется в Канаде и перестанет тревожить больную совесть отца своим присутствием.