Одна ночь в Венеции

– Вот, возьмите. Сдачу оставьте себе.

– Благодарю вас, синьора, вы очень щедры!

Гондольер высадил пассажирку недалеко от нужной ей гостиницы и уплыл, ритмично подгребая веслом. Вновь подул ветер, и баронесса поежилась.

«Как же здесь сыро и мрачно зимой… брр! Совсем не похоже на Париж, хотя там тоже холодно. Впрочем, Париж я люблю в любое время года. Что есть, то есть».

Из гостиницы вышла парочка, переговариваясь с типично итальянской живостью. Потом появился хорошо одетый господин с тростью, уверенно помахивая ею при ходьбе. Сердце у Амалии екнуло.

«Он? В потемках очень похож на брата… Но как проверить?»

И баронесса последовала за мужчиной.

Незнакомец не садился в гондолу, предпочитая двигаться по суше, идти по набережным и узеньким мостам, нависающим над черной водой. Судя по всему, господин давно не был в Венеции и не знал, что многие сухопутные улицы здесь заканчиваются тупиками, а по воде добраться из одной точки в другую гораздо проще и быстрее. Как раз в то мгновение, когда мужчина уперся в один из таких тупиков и озадаченно нахмурился, соображая, что делать дальше, Амалия и решилась подать голос.

– Анатолий Сергеевич?

Незнакомец живо обернулся.

Это был граф Павел Ковалевский.

Глава 28 Последние штрихи к портрету

Баронесса узнала его сразу, хотя он сделал все, чтобы походить на своего младшего брата: сбрил усы, надел очки и изменил прическу. Граф легко мог обмануть молодого инспектора Мерлена, но не Амалию, пусть даже до сей поры видевшую его всего лишь раз в жизни и то мельком.

– Надо же, какой сюрприз, Павел Сергеевич, – проговорила она, оправившись от изумления. – А ведь мы все считали вас умершим… зверски убитым, если быть точной. Вы не узнаете меня? Я баронесса Корф. Мы встречались с вами когда-то на благотворительном вечере у князя Кочубея.

Граф молчал, но по его лицу Амалия видела, что тот лихорадочно соображает, как ему поступить. Теперь, когда его узнали, отпираться вообще-то не имело смысла.

Баронесса рассчитывала получить от него кое-какие объяснения. Ведь этот человек провел всех: Папийона, Левассёра, даже ее саму. Пока ехала в Венецию, она была убеждена, что за всем случившимся стоит Анатолий Ковалевский, который вовсе не так серьезно болен, как думают окружающие. Но теперь, в венецианском тупике, слабо освещенном светом единственного покосившегося фонаря, Амалия поняла, что с самого начала была не права.

Как, ну вот как она могла упустить из виду то, что ей повторяли почти все, – что граф Ковалевский умен и мстителен и вовсе не принадлежал к числу людей, которые дают себя провести? Павел Сергеевич абсолютно не подходил для роли жертвы, это прямо-таки бросалось в глаза!

– Да, я помню, – только и сказал граф, кивнув. А затем рассмеялся, показав зубы, мелкие и ровные. Но в смехе его сквозило беспокойство. – И что же вы намерены делать теперь, сударыня?

– Для начала – выслушать ваш рассказ.

– О чем?

– О том, как вы поняли, что Мария Туманова не любит вас и никогда не полюбит, что бы вы для нее ни делали. О том, как замыслили ее погубить – с ее же помощью, хотя женщина вовсе не подозревала об этом. Кстати, вы уже наведались в филиал?

– В какой филиал? О чем вы?

– Я говорю о филиале страховой фирмы «Бертен, Арнольди и компания». Ведь вам же известно, что страховку можно предъявить к оплате в любом филиале фирмы, не так ли? Газеты уже сообщили о казни Марии Тумановой, а для вас смерть бывшей любовницы означала миллион франков. Потому что все помнили про то, что вы застраховали жизнь в ее пользу, но никто даже не вспомнил о второй страховке, а она действительна. И если бы граф Ковалевский не смог получить деньги, за ней смогли бы явиться его наследники… а в качестве преданного брата Анатолия вы и являетесь таким наследником.

Амалия с расстановкой хлопнула в ладоши несколько раз.

– Браво. Ваш случай достоин того, чтобы войти во все учебники по криминалистике или стать романом, настолько он превосходит все, на что способно обычное воображение.

Глаза графа сверкнули.

– Я пошел на это вовсе не из-за денег, что бы вы там ни говорили.

– Но тем не менее не собирались от них отказываться, верно?

– Не вижу причин отказываться, – опять со смешком ответил Ковалевский. – Мария собиралась нажить состояние на моей смерти, и, по-моему, только справедливо, если бы я обошелся с ней точно так же.

– Вы настолько ее ненавидели?

– Нет. Я ее любил. И отдал бы за нее жизнь, не задумываясь. Но ей не нужна была моя любовь. Ей был нужен глупец Урусов, будь он трижды неладен! Что, ну что она могла в нем найти? Георгий был скучен, как… как фонарный столб. И все же я готов был терпеть. Я бы простил ее… Но тут Мария стала строить планы, как было бы хорошо, если бы я умер и оставил завещание в ее пользу. Или страховку, которую никто не станет оспаривать, в отличие от завещания. Я дал ей все, готов был жениться на ней, а она мечтала только о моей смерти. Я чуть с ума не сошел, поймите!

– И вы решили отомстить ей. Так?

– Да. Но если бы я отнял у нее все, то она все равно осталась бы с Урусовым и была счастлива. Я хотел наказать ее иначе… совсем иначе. Чтобы каждый прожитый миг стал для нее пыткой.

– А вы обидчивы… Как я поняла, с женихом своей сестры Веры вы не стали особенно церемониться.

– О, Вера… Вы и тут догадались? Верно, я его убил. Не потому, что он не имел права жениться после ее смерти – имел, но не так, как собирался. Негодяй растоптал ее память, посватавшись тотчас же после похорон к какой-то глупой тыкве женского пола, но с десятком винокуренных заводов. Уничтожив его, я почувствовал: сделано как раз то, что и нужно было сделать.

– А вы легко уничтожаете людей, как я погляжу.

– Вот тут вы не правы. Положим, моя жена давно мне надоела, но у меня и в мыслях не было избавляться от нее столь радикальным способом. Иное дело – Мария. Но я не представлял, что делать, в голову лезли всякие чудовищные мысли. И только когда понял, что она не отказалась от желания застраховать меня и убить, решил использовать ее же план против нее. Хочешь моей смерти? Хорошо, ты ее получишь… Но ты еще пожалеешь о том, что твое желание сбылось!

– Однако при этом вы вовсе не собирались умирать.

– Разумеется, нет! Поначалу я думал подкупить какого-нибудь сторожа морга и достать подходящий труп, который занял бы мое место, как бы сыграл мою роль. Но тут выяснилось, что Толе осталось жить совсем немного. Брат порядочно меня изводил в последние месяцы, насмехался над тем, что Мария бросила меня, и мне на ум пришла идея: пусть он тоже послужит моим замыслам. В ожидании его смерти я объявил, что готовлюсь к переезду, и выгнал почти всех слуг. Мои убийцы тоже готовились…