Одна обещанная ночь

– Тебе стоит быть открытой для предложений, Ливи, – он говорит решительно, но снова с этим взглядом, и он кричит влюбился.

Я совершенно измотана к тому времени, как мы добираемся до дома. Я потратила практически каждый пенни, заработанный с тех пор, как устроилась к Дэлу, у меня на выбор три наряда – всё мини и, если честно, не мое – и две пары обуви, за исключением конверсов. Все зря. Я, может быть, надену сегодня одну пару туфель, а что касается платьев… ну, не знаю, о чем я думала.

Стою в полотенце перед шкафом и пробегаюсь глазами по каждой из покупок.

– Лучше то, которое черное, – Грегори, вздыхая, проводит рукой по короткому обтягивающему платью. – Да, оно и те шпильки в тон.

Чувствую себя немного очумевшей, глядя на платье, а потом вниз на туфли. Прошло много, очень много времени с тех пор, как я обувала туфли на каблуке.

– Мне страшно, – тихо бормочу я.

– Ерунда! – фыркает друг, отмахиваясь от моего беспокойства, и идет к кровати, чтобы взять комплект фантастического нижнего белья, которое он заставил меня купить. Мы провели, в конечном счете, двадцать минут в La Senza, споря о шелковых комплектах, один из которых сейчас внимательно осматривает Грегори. И тем не менее, он прав. Я не смогу надеть белое хлопковое белье под такие платья. – Ты знаешь, может я и гей на восемьдесят процентов, но есть что-то в женщинах и их нижнем белье. – Он тычет в меня комплектом. – Так что надевай.

Держу рот на замке, опасаясь споров, и натягиваю трусики, при этом ловко удерживая полотенце на месте. Лифчик не так прост, и я заканчиваю тем, что отворачиваюсь от Грегори, который ни капли не смущается перспективы увидеть меня во всей красе.

Он начинает смеяться при виде того, как я сражаюсь с лифчиком, а я ворчу себе под нос, не разделяя его веселья, и привожу в порядок свою далеко не выдающуюся грудь, заключенную в чашечки. Смотрю вниз, удивляясь видом чего-то похожего на ложбинку.

– Смотри, – говорит Грегори, хватаясь за полотенце и сдергивая его. – Лифчики пушап – лучшее изобретение человечества.

– Грегори! – я скрещиваю на груди руки, чувствуя робость и незащищенность, когда он перемещается, вставая прямо передо мной.

Его зрачки немного расширяются, когда он переводит взгляд к моим маленькой груди:

– Черт побери, Ливи!

– Прекрати! – впустую пытаюсь отвоевать полотенце, но он не уступает. – Отдай мне!

– Выглядишь горячо! – его челюсть отвисает, глаза распахиваются.

– Предполагалось, что ты гей!

– Я все еще ценю женские формы, а у тебя они есть, малышка, – Грегори бросает полотенце на кровать. – Если ты не можешь стоять в нижнем белье передо мной, тогда как ты сможешь…

– Я иду на свидание, ничего больше, – избегаю оценивающего взгляда Грегори и хватаю свой фен. – Ты перестанешь пялиться?

– Прости, – он, кажется, встряхивается, возвращаясь к жизни, после чего подключает какую-то штуковину для волос, думаю, утюжок. – Что будешь пить?

Вопрос застигает меня врасплох. Я не смотрела так далеко наперед. Принять приглашение, готовиться к свиданию, настраивать себя на свидание – этого хватило, чтобы голова пошла кругом. Что я буду пить и о чем буду разговаривать на свидании – это не приходило мне в голову.

– Воду! – перекрикиваю шум фена.

Он отшатывается, разочарованно рассматривая мое лицо:

– Ты не можешь пойти на свидание и пить воду!

Я скалюсь на него через всю комнату, хотя это не особо его волнует:

– Мне не нужен алкоголь.

Он театрально опускает плечи, ровно, как и свою задницу, на мою постель:

– Ливи, закажи бокал вина.

– Слушай, того факта, что я собираюсь куда-то с мужчиной, уже достаточно, так что не дави на меня с выпивкой, – я трясу головой, размахивая светлыми прядями. – Нельзя с места в карьер, Грегори, – добавляю я, размышляя о том, что не должна терять голову, а алкоголь мне в этом не помощник. И мне не нужен алкоголь, чтобы потерять голову в компании с Миллером Ха…

Запрокидываю голову в надежде физически выкинуть мысли из головы. Работает, но это никак не связано с запрокинутой головой, только с пялящимся на меня Грегори:

– Прости! – выпаливает он, тут же отвлекаясь на распаковку туфель.

Я бросаю фен, с сомнением разглядывая выпрямитель на ковре, разогревающийся на подставке. Выглядит опасно.

– Думаю, волосы стоит оставить так.

– О нет, – гримасничает он. – Всегда хотел увидеть твои волосы прямыми и гладкими.

– Он же меня не узнает, – жалуюсь я. – Ты засовываешь меня в это платье и туфли, а теперь еще хочешь выпрямить мои волосы,– начинаю втирать лосьон Е45 в кожу лица. – Он просил меня о свидании, а не безупречную куклу, которую ты пытаешься создать.

– Ты не станешь безупречной куклой, – возражает друг. – Это будешь ты, просто усовершенствованная. Думаю, тебе стоит передать мне принятие всех решений. – Он встает и берет платье, снимая его с вешалки.

– Откуда ты знаешь, что хочет мужчина от женщины?

– Я встречался с женщинами.

– Более двух лет тому назад, – замечаю я, припоминая каждый такой случай, и все они случались после его очередного расставания с парнем.

Грегори равнодушно пожимает плечами и поднимает платье вверх:

– С чего это мы перешли на меня? – спрашивает он. – Заткнись уже и натягивай на свое тощее маленькое тельце это превосходное платье. – Он нахально играет бровями, и я неохотно плетусь к нему, позволяя надеть на меня платье через голову и дальше вниз. – Вот, – он отходит на шаг и осматривает меня с ног до головы, пока я всовываю ноги в туфли на очень высоком каблуке.

Смотрю на себя вниз и вижу, как платье выделяет каждый изгиб, которого у меня нет, и ноги на до глупости высоких шпильках. Я чувствую себя неустойчиво:

– Я не уверена, – говорю, ощущая себя слишком разодетой. Когда Грегори не реагирует на мои сомнения, поднимаю взгляд и вижу ошарашенное выражение лица. – Я выгляжу глупо?

Он подбирает и захлопывает отвисшую челюсть и, кажется, мысленно себя ударяет:

– Ээ…нет…я, – он начинает смеяться. – Твою ты мать, у меня стоит.

Я раздражаюсь, тут же заливаясь румянцем.

– Грегори!

– Прости! – он начинает поправлять свои штаны, заставляя меня развернуться, избегая зрелища, от чего тут же пошатываюсь на каблуках. Слышу вдох Грегори. – Ливи!