Одна обещанная ночь

– Вот черт! – его лицо отстраняется от моего, бедра врезаются в меня чуть более бесконтрольно. – У тебя никогда не было оргазма?

– Нет! – я впиваюсь в его плечи, отчаянно тряся головой. Боль уже совсем ушла. О Господи, она ушла, и на ее место пришло что-то еще… - Миллер!

– Охм, ты сладкая штучка, - его движения снова под контролем, но стали решительнее – четче и последовательнее. – Ливи, ты только что сделала меня очень счастливым мужчиной.

Ногти опять впиваются. Не могу это контролировать. Горячие искры разрывают мое лоно:

– Аах!

Он опускает ко мне лицо и ласково целует. Однако я не ласковая. Я голодна, и лихорадочные движения моего рта тому доказательство.

– Притормози, - голосом полным отчаяния шепчет он, пытаясь руководить мной, намеренно медленно целуя.

Я с ума схожу: глаза закатываются, руки сжимают кудри его темных волос. Но я не притормаживаю. Не могу. Ощущаю необходимость по мере того, как давление растет и растет с каждым восхитительным толчком его бедер.

– Сейчас, – он отрывается от моего рта и, опираясь на руки, решительно врезается в меня. Я не могу добраться до его губ, чтобы поцеловать, и его волос, чтобы сжать их пальцами. – Какие ощущения, Ливи? Скажи мне. – Челюсть напряжена, взгляд вдруг стал предельно серьезным.

– Хорошо!

– Насколько? – он доставляет мне наслаждение всё больше и больше и больше.

– Слишком хорошо!

– Готова кончить?

– Не знаю! – это оно и есть? Чувствую, что выхожу из-под контроля, практически схожу с ума.

– Милая девочка, ты не видела жизни, – его темп нарастает, так же, как и давление внизу. Руки вцепляются в его плечи и подталкивают, , голова начинает метаться из стороны в сторону.

– Боже! – вскрикиваю я. – Твою мать!

– Это оно, Ливи, – все становится неистовым: наше дыхание, крики, пот, напряжение и связь между нами. Но он по-прежнему поддерживает этот четкий, простой ритм. – Отпусти себя.

Я представления не имею, что происходит. Комната начинает вращаться, между ног будто что-то взрывается, и я кричу. Не могу остановить это. Запрокидываю руки за голову, а Миллер опускается на меня, в своей кульминации рыча мне в ухо, задыхаясь и впитывая мою влажную кожу. Пульсация, его внутри меня и моя вокруг него, такая комфортная, как и его обрывистое дыхание у моего уха.

– Спасибо, - выдыхаю, даже не чувствуя себя глупой за выказывание своей благодарности. Он единственный, кто постоянно напоминает мне о моих манерах. То, что он сейчас для меня сделал, заслуживает благодарности. Проклятье! Это было за гранью моих самых высоких ожиданий.

– Нет, тебе спасибо, - выдыхает он, покусывая мое ухо. – Наслаждение было стопроцентно моим.

– Поверь, не только твоим, - настаиваю, улыбаясь, когда чувствую его улыбку у своего уха. Мне отчаянно нужно увидеть ее, поэтому я поворачиваю к нему лицо, находя самый потрясающий вид – широкая мальчишеская улыбка, заставляющая глаза сиять, как сумасшедшие. Появилась ямочка, которой я прежде не замечала. Тот, кого я вижу сейчас, в миллион раз отличается от кофе-ненавистника, закрытого, совершенного, всемогущего мужчины, который абсолютно пленил меня. – Ты такой симпатичный, когда улыбаешься.

Улыбка тут же исчезает с его лица, сменяясь строгой хмуростью:

– Симпатичный?

Это, возможно, не самый лучший выбор слова для такого мужественного лица, но он правда был симпатичным. Не сейчас, потому что он больше уже не улыбается, но изгиб его губ, открывший ту ямочку, и блеск в синих глазах показали мне абсолютно другого мужчину, мужчину, который появляется так нечасто.

– Ты редко улыбаешься, – говорю, немножко осмелев. – Стоит сделать над собой усилие. Ты выглядишь не таким пугающим, когда улыбаешься.

– Так, я превратился из симпатичного в пугающего? – он опирается на руки, приблизив ко мне свое лицо, нос к носу, лоб ко лбу.

Я киваю, заставляя его кивнуть тоже:

– Ты немножко пугаешь.

– Или, может, ты слишком милая.

– Нет, ты слишком пугающий, - утверждаю, чувствуя его пульсацию внутри себя. Вся нервозность ушла, оставив спокойствие и безмятежность. Приятное чувство, и сделал это он.

– Мы придем к соглашению не соглашаться, – он снова пугает, но спокойствие все еще здесь. Теперь многого стоит выдернуть меня из этого расслабленного состояния.

Выскользнув из меня, он смотрит вниз между моих ног и стягивает презерватив:

– Вот мы тебя и опробовали, Ливи.

Морщусь от полного у него отсутствия такта:

– Благодарю.

– Пожалуйста, – он сползает вниз по кровати и устраивается между моих ног, смотря на меня сверху вниз. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, - отвечаю нерешительно. – А что?

– Просто проверяю, нужен ли тебе перерыв. Скажи только слово, и я остановлюсь, хорошо? – он прижимается губами к верхней части моих бедер, провоцируя отступившие было ощущения оживиться. Я начинаю дрожать. Мне нужно больше времени на восстановление.

– Хорошо, - шепчу я, отбрасывая голову на подушки и разглядывая высокий потолок. Не думаю, что когда-нибудь скажу ему остановиться. – Блин! –я дергаюсь, когда что-то горячее и влажное касается изнывающего клитора. Голова взлетает, мышцы живота напрягаются, и руки, впиваясь в простыни, сжимаются в кулаки. Моя вспышка игнорируется, и он садится, взяв мою ногу, сгибает и поднимает ее так, чтобы мог поцеловать мою ступню. Хочу откинуть голову назад, ругаться и кричать, но не могу пошевелиться из-за этих чертовых синих глаз, смотрящих на меня. Я едва справляюсь с ощущением его языка, бегущего вверх по щиколотке к голени. – Так приятно, - признаюсь, когда он дюйм за дюймом продвигается вверх, пока не оказывается у моего живота и начинает скользить губами вокруг пупка, потом спускаясь по другой стороне.

– Хочешь, чтобы я продолжал?

– Да, - хриплю я, ноги дрожат, мышцы напряжены.

– Тогда я продолжу, – он щипает внутреннюю сторону моего бедра. – Скоро мой рот окажется здесь, - произносит он тихо, проталкивая в меня палец, совсем немного. – Тебе понравится?

Я киваю, и он кружит пальцем, вызывая у меня протяжный, низкий стон.

– О Боже, - выдыхаю, лежа на кровати, подтягиваю к себе край просытни и позволяя ему укрыть свое лицо.

Миллер почти смеется, убирая простынь с моего лица, но мои глаза остаются плотно закрытыми, даже когда чувствую, как он ползет вверх по кровати, накрывая меня собой наполовину, его палец по-прежнему во мне.

– Открой.

Решительно качаю головой, мозг фокусируется на ощущениях его пальца внутри меня. Он не двигается, но я продолжаю пульсировать вокруг него, а потом чувствую губы в уголке своего рта и поворачиваюсь к источнику тепла, открываясь ему, шире развожу ноги в приглашающем жесте. Я мурлычу. Звук низкий и надломленный, явный признак моего наслаждения, но я хочу, чтобы он знал. Хочу, чтобы он слышал, как я себя чувствую.

– Люблю этот звук, - шепчет он, вытаскивая палец и медленно вводя второй. Я хнычу. – Вот опять.