Одна откровенная ночь

— Мне кажется, я знаю так много, но все равно очень мало, — признаюсь я, мой голос хриплый и надломленный. Он стольким поделился со мной, иногда добровольно, иногда под принуждением, но все равно еще столько пробелов.

Мой идеальный джентльмен устало вздыхает и медленно моргает, когда подносит мои руки к своему рту и прижимается губами к тыльной стороне каждой из них.

— Тебе принадлежит каждая часть меня, Оливия Тейлор. За все те ошибки, что я сделал и которые мне еще предстоит сделать, прошу прощения. — Его глаза умоляюще смотрят на меня. Я простила ему все, о чем знаю, и прощу все, чего не знаю. Ошибки, которые ему еще предстоит сделать? — Только твоя любовь проведет меня через этот ад.

Моя нижняя губа начинает дрожать, комок в горле быстро растет.

— Я помогу тебе, — клянусь я, сгибая руку в его хватке, пока он не отпускает меня. Протягиваю руку, немного неловким движением, пока не дотрагиваюсь до его шершавой щеки. — Я доверяю тебе.

Миллер с трудом сглатывает и слегка кивает. Решимость медленно появляется на его эмоциональном лице и в выразительных глазах, возвращая обратно в комнату моего бесстрастного, фальшивого джентльмена.

— Давай уведем тебя отсюда. — Плавно поднимаясь в полный рост, он помогает мне встать на ноги. От перемены позы кровь приливает к голове, и я слегка пошатываюсь. — Все хорошо?

— Я в порядке, — отвечаю, покачиваясь на месте.

— Ты права, — как ни в чем не бывало произносит Миллер, будто я точно знаю, о чем именно он говорит. Не могу нахмуриться в замешательстве, потому что все мое внимание сосредоточено на том, чтобы не упасть лицом вниз. — Алкоголь тебе не идет. — Он берет меня за шею и за руку, а затем ведет меня на неустойчивых ногах к дивану в своем кабинете. — Сядь, — приказывает он, помогая мне. Миллер опускается передо мной на колени и качает головой, дотрагиваясь до испорченных прядей. Он пальцами расчесывает то, что осталось от моих волос, боль ясно видна на его красивом лице. — Все еще прекрасна, — бормочет он.

Я пытаюсь улыбнуться, но сдерживаюсь, зная, что он подавлен. Бросаю взгляд мимо него, когда дверь распахивается. Тони стоит там несколько мгновений, оценивая ситуацию.

Он выглядит так, будто готов взорваться от напряжения. Миллер медленно встает и поворачивается, засовывая руки в карманы брюк. Они просто смотрят друг на друга. Тони молча оглядывает своего босса, а затем меня. Чувствую себя маленькой и глупой под его пристальным взглядом и в попытке уклониться и спрятать результат моего срыва, убираю волосы с лица и использую резинку на запястье, чтобы собрать их в беспорядочный узел.

— Как обстоят дела? — спрашивает Миллер, дотягиваясь до своего плеча и слегка вздрагивая.

— Дела? — выпаливает Тони с саркастичным взрывом смеха. — Да у нас чертов бардак, сынок! — Он захлопывает дверь, подходит к бару, быстро наливает виски и выпивает его залпом. — У меня там полумертвый парень и толпы людей, гадающие что, блядь, только что произошло!

— Какой ущерб? — спрашивает Миллер, наливая виски и себе.

Тони смеется снова.

— У тебя есть машина времени? Черт возьми, Миллер, о чем ты только думал?

— Я не думал, — выплевывает он, заставляя меня съежиться на диване, как будто причину этого беспорядка никто не заметит, если я уменьшусь. Напряженный взгляд Тони, брошенный в мою сторону, подтверждает, что я провалилась в этом начинании. Моя неразумная потребность навредить Миллеру вылилась в кровопролитие наверху в клубе и подтвердила подозрения Софии об истинной природе наших отношений.

— Нет, не думал. История твоей жизни, сынок, — вздыхает Тони. — Нельзя бросаться в ярости на парня из-за женщины, которая решила немного развлечься! — Он сдерживает свой гнев и хмурится, протягивая руку, чтобы отодвинуть в сторону рубашку Миллера. — Колотая рана?

Миллер отмахивается от него и опускает стакан. Я застываю, когда он действительно отходит, чтобы начать натягивать рубашку.

— Ничего страшного.

— У него был нож?

— Ничего страшного, — медленно повторяет Миллер, и Тони вопросительно наклоняет свою лысую голову. — София ушла?

— О, она крепко вцепилась в тебя, мой мальчик. Не сомневайся в ее преданности Чарли. Она же его гребаная жена!

Мои заплаканные глаза расширяются. София — жена Чарли? И она влюблена в Миллера? У Чарли ключи от цепей Миллера. Он знает, что София влюблена в его Номер один? Не думала, что паутина порочности может стать еще более запутанной.

Тони пытается взять себя в руки, делая еще один глоток, упирается руками в край шкафа и опускает голову.

— Наши жалкие жизни реальны, сынок, и привязаны к нашим задницам пока мы дышим.

— Это не обязательно должно быть так, — тихо спорит Миллер, явно не уверенный в собственных словах. От этого у меня все внутри переворачивается.

— Проснись, сынок! — Тони отбрасывает пустой стакан в сторону и хватает Миллера за плечи, заставляя его вздрогнуть, но мужчина этого не замечает. — Мы уже говорили об этом и не раз. Как только оказался в этом мире, ты уже не сбежишь. Нельзя уйти, когда тебе это удобно. Ты в нем на всю жизнь, либо вообще останешься без этой жизни!

Мне становится нечем дышать, пока я перевариваю откровенное объяснение Тони. София сказала это, Миллер подтвердил, а теперь Тони подкрепляет его слова.

— Просто потому, что он больше не хочет трахаться за деньги? — пищу я, не в силах сдерживаться.

Миллер бросает на меня взгляд, и я жду, что мне прикажут помалкивать, но оказываюсь шокирована тем, что смотрит он на Тони, будто тоже хочет получить ответ на мой вопрос.

Связываться с Миллером Хартом смертельно опасно для него.

Нельзя просто уйти.

Последствия будут сокрушительными.

Цепи. Ключи. Долг жизни.

Я уже собираюсь заставить себя встать в попытке казаться сильной, когда дверь снова распахивается, и врывается София. Напряженная, тяжелая атмосфера ухудшается в миллион раз. Откидываюсь на спинку сиденья, пока она оглядывается по сторонам, одаривая каждого в комнате долгим взглядом глаз-бусинок, и вытаскивает сигарету. Становлюсь еще более настороженной, когда появляется Кэсси. Ее совершенство восстановлено, но она выглядит взволнованной и осторожной.

София неторопливо подходит к бару с напитками, протискиваясь между Миллером и Тони, но мужчины не возражают. Они отступают и дают ей пространство, которое требуется, чтобы налить напиток. Она не торопится, ее поза и жесты кричат о превосходстве, и поворачивается к Миллеру.

— Довольно-таки бурная реакция для того, кто якобы ее только трахает. — Европейский акцент Софии делает угрозу в ее голосе едва ли не сексуальной.

Мои глаза на мгновение закрываются, вина снова впивается ненавистными когтями. Я, черт возьми, такая глупая. Осторожно приоткрываю один глаз и вижу, как Миллер смотрит на нее сверху вниз, лицо ничего не выражает, а тело мертвенно неподвижно. Его время прятать меня прошло. Время думать о том, как лучше всего справиться с этим, истекло.