Одна отвергнутая ночь

— Да пошел ты! — выплевывает Миллер.

Я слышу только крики. Ругань Миллера. Ругань Тони. Ругань Грегори. Злость пропитывает радостную атмосферу клуба вокруг меня, приумножая мое намерение бежать.

Охранник отступает в сторону, позволяя нам выйти из клуба, а потом его глаза распахиваются.

— Не позволяй ей уйти! — Миллер рычит, заставляя охранника действовать. Он ловит меня и закидывает на свое широкое плечо, я слишком шокирована, чтобы выказать свое недовольство, все еще слышу крики мужчин.

Повсюду нецензурные слова, вид происходящего вокруг меня открывается вверх тормашками, так как я вишу в крепкой хватке охранника.

— Дай ее мне! — голос Миллера полон решимости, и на талии я чувствую руки, пытающиеся опустить меня.

— Дейв, поставь ее! — кричит Тони.

— Поставлю, только дайте мне хоть немного чертова пространства! — рычит охранник, отстраняя меня от цепких рук и перемещая на противоположную сторону дороги. Он ставит меня на ноги и бегло осматривает. — Ты в порядке, милая?

Я нерешительно одергиваю свое короткое платье, чувствуя себя измотанной и сбитой с толку.

— Конечно, — бормочу и снова чувствую на талии крепкие мужские руки. Внутри фейерверк, и подняв глаза, вижу Грегори в нескольких метрах от себя. Миллер держит меня, и ужас от его прикосновения превращает меня в истеричную, драчливую дуру. — Отстань же от меня!

— Никогда!

Грегори мгновенно оказывается рядом со мной. Меня тянут в разные стороны, оба мужчины кричат, оба настойчивы. Теперь это становится борьбой двух эго.

— Прекратите оба! — ору, только эффекта никакого, меня продолжают тянуть в разные стороны, пока Миллер не оборачивает руку вокруг моей талии и не прижимает к своей груди. Мое лицо в сантиметре от его лица. Первое, что я замечаю, взглянув на него, это убийственная ярость в глазах, когда он смотрит мне за спину. В них нет и намека на тот блеск, что всегда меня завораживал. Это другой человек. Не тот скрывающийся под маской джентльмена или преклоняющийся передо мной любовник. Кто-то другой.

— Я, блять, убью тебя! — рычит Миллер, получая от Грегори хук справа, только по пути к цели кулак задевает мою щеку. Он отшатывается, и Грегори, не упуская секундной заминки Миллера, использует возможность отобрать меня, вытягивая из его рук. Но его поддержка недостаточно сильна, так что я на обмякших ногах падаю на землю и, приземляясь, ударяюсь головой о бордюр.

— Блин! — боль ослепляет меня на миг, я чувствую головокружение и еще большую дезориентацию. Поднимаю взгляд и вижу, как Миллер сбивает Грегори с ног, они, как животные, катаются по земле, раздается свист кулаков, воздух разрывают ругательства, а потом вмешиваются Тони и Дейв, растаскивая мужчин.

И все это время я жалко валяюсь на земле, кровь стучит в голове, глаза наполняются слезами. Они оба настолько заняты желанием одержать победу, что потеряли из виду то, за что борются. Я поранилась, кровь стекает по лицу, а они, пытаясь вырваться из хваток Тони и Дейва, по-прежнему меня не замечают.

— Держись от нее подальше, — орет Миллеру Грегори, прекратив, наконец, бороться с Тони.

— Только через мой гребаный труп!

— Тогда я убью тебя к чертям! — Грегори высвобождается и бросается к Миллеру, врезаясь в них с охранником. Я вздрагиваю от звука кулаков, ударяющихся о тела, брызгов крови и рвущейся одежды. И хотя Грегори неплохо сложен, Миллер явно сильнее и демонстрирует навыки хорошо натренированного человека.

Я уже видела его в действии, только тогда он бил кожаную грушу с песком, висящую на железной цепи и рассчитанную на такую силу. Только не мой бесценный друг. Ни один из них не замечает меня или того, что я поранилась и в растерянности сижу на асфальте. Их рациональность затмили животный инстинкт и бешеные гормоны.

Ошеломленная, я пытаюсь подняться на ноги в то время, как драка продолжается. Мои шаги тихие и осторожные. Мне нужно это прекратить, только меня вдруг берут за руку и отводят в сторону. Поднимаю взгляд и вижу Тони, сосредоточенно ведущего меня к дороге. Он ловит такси и пытается запихнуть меня внутрь.

— Тони, я должна их остановить.

— Я разберусь. Тебе лучше уехать, — выпаливает он резко, сажая меня в такси.

— Прошу, останови их, — молю, когда он захлопывает дверцу.

Он кивает, кивает утвердительно, наклоняясь к окошку и давая водителю двадцатку.

— Отвези ее в приемное отделение больницы, — а потом он исчезает, делает шаг назад, источая ярость. Когда водитель отъезжает от ужасающей меня сцены, он смотрит на меня в зеркало заднего вида, провоцируя поднять руку и коснуться головы. Вздрагиваю, слезы продолжают катиться, скорее от отчаяния, чем от боли.

— Ты в порядке, милая? — взволнованно спрашивает водитель.

— Я в порядке, честно, — роюсь в сумке в поисках салфетки, но сдаюсь, когда когда водитель протягивает мне одну сквозь маленькое окошко разделительной стеклянной панели. — Спасибо.

— Без проблем. Давай отвезем тебя в больницу.

— Спасибо, — шепчу жалобно, откидываясь на спинку сиденья и вглядываясь в огни ночного Лондона, мелькающие за окном.

Водитель останавливается у отделения приемного покоя и дает мне своей номер телефона, предлагая позвонить ему, как только я освобожусь. Зарегистрировавшись, я сижу в комнате, полной ночных пьяниц, все с повреждениями, кто-то возмущается, кто-то в отключке.

Четыре часа спустя я по-прежнему сижу в комнате ожидания, задница затекла, голова раскалывается. Встаю и иду в туалет, опускаю взгляд и вижу, что мое бледно-синее платье заляпано кровью. Мое отражение в зеркале, едва я захожу в туалет, еще больше повергает в отчаяние. Волосы растрепаны, на правой щеке засохшая кровь. Выгляжу так же жалко, как и чувствую себя. Слишком долго смотрю на себя в зеркало и даже не пытаюсь скрыть свое жалкое состояние, потом возвращаюсь в комнату ожидания, тут же уловив концовку моего произнесенного имени. На другом конце комнаты вижу медсестру, осматривающую помещение.

— Здесь! — кричу поспешно, благодарная за то, что мое время в пропитанном алкоголем пространстве закончено. — Я Оливия Тейлор.

— Давай посмотрим, что с тобой, — она добродушно улыбается и ведет меня в одноместную палату, ловко задергивает шторы и усаживает меня на кушетку. — Что с тобой стряслось? — спрашивает, хмурясь при виде моего испачканного кровью лица.

— Я упала, — тихо бормочу, что не так уж далеко от правды.

— Ладно, милая, — говорит медсестра, доставая из упаковки стерильную салфетку. — Будет жечь, — я делаю глубокий вдох, едва она касается моей головы, и деушка успокаивает меня, как поранившегося ребенка. — Все-все. Выглядит хуже, чем есть на самом деле. Немного пластыря, и все будет в порядке.