Одна смертельная тайна

Голова со сна была тяжелая, мутная. Пожалуй, не будет ничего страшного, если работать она сегодня больше не станет, а сходит прогуляться. Натянув куртку и накинув на голову капюшон вместо шапки, Саша надела ботинки, сунула в карман телефон и вышла из дома. Она хотела предупредить Анну Ивановну, что уходит, но старушки нигде не наблюдалось. Или тоже спит днем, потому что это полезно для здоровья?

Выйдя за калитку, Саша осмотрелась по сторонам, решая, куда идти. Рябиновая улица действительно была крайней в деревне. Жилых домов на ней насчитывалось всего пять. Это Саша определила экспериментальным путем, дойдя до конца улицы. Остальные стояли заколоченными или просто выглядели заброшенными.

У одного из жилых домов в палисаднике копалась какая-то женщина. При виде Саши выпрямилась, заслонив от солнца глаза ладонью, как козырьком. Выжидающе смотрела, пока Саша подходила ближе. Когда расстояние между ними сократилось до нескольких метров, негромко окликнула.

– Ты кто ж такая будешь?

– Я приезжая. Остановилась у Анны Ивановны. В пятом доме.

– А. У Нюрки, значит. Ну да. Та постояльцев пускает. А что ж не пускать, если дом позволяет. Отдельная комната имеется. Друг у друга на головах сидеть не надо.

Женщине на вид было лет сорок пять, может, пятьдесят. Саша всегда плохо определяла возраст людей по их внешности. У городских это было непонятно из-за широко применяющихся косметологических ухищрений. После уколов красоты, нитей и прочих процедур иди разбери, шестидесятилетняя женщина перед тобой или сорокалетняя. Стоящая перед Сашей женщина, сразу видно, никогда косметологами себя не баловала. Но тоже не разберешь, уже пожилая она или молодая, но рано увядшая от тяжелой работы и хронического безденежья.

– О, а вы к нам в гости? Получилось с тетей Нюрой договориться?

На крыльце домика появился молодой парень. Тот самый, что чинил лампочку на охотбазе и отправил Сашу на постой на Рябиновую улицу. Так, значит, он тут живет.

– Да, спасибо, – искренне поблагодарила она. – Но я не в гости. Я просто мимо шла. Не очень пока понимаю, что тут у вас можно посмотреть.

– А хотите, я вас в утиный питомник отведу? Покажу, как подсадных уток разводят, – предложил парень. – Меня, кстати, Миха зовут. Михаил то есть. Я в питомнике работаю.

– А я думала, вы электрик.

– Не. Это я просто помог Марине лампочку поменять. У нее погасла, а электрик в одном из гостевых домов занят был.

– Сыночек, ты что, опять?

В голосе женщины звучало непонятное Саше возмущение. Михаил стушевался.

– У нас нельзя, чтобы беспорядок. Не дело это, гости приедут, а в зоне приема лампочка не работает. Александр Федорович за этим строго следит.

Опять Александр Федорович. Да что ты будешь делать. Неведомый хозяин базы, живущий в далекой Архангельской области, казалось, незримо присутствовал в Глухой Квохте.

– Ну что, пойдете? – переспросил парень, потому что Саша все еще молчала.

– Да. Пожалуй, пойду. Спасибо.

– Мишенька, ты только к ужину вернись, не задерживайся, – попросила его женщина в палисаднике все еще недовольным тоном. – И так работы невпроворот, с чего бы еще и экскурсии проводить.

– А это мама моя, – спохватился Михаил. – Ее Антонина Евгеньевна зовут. Вы не смотрите, что она все время ворчит. Она у меня хорошая.

Лицо Антонины Евгеньевны смягчилось. По нему пробежала улыбка, видно было, что похвала сына ей приятна.

– А я Саша. Александра Архипова. Приехала сюда в отпуск, – ответная любезность входила в усвоенные с молоком матери правила хорошего тона. – Если за экскурсию в питомник надо заплатить, то я, разумеется, готова.

– Да бросьте вы, – Михаил засмеялся. – Мне ж нетрудно. Я все равно туда иду. Надо кое-чего поделать. А вы потом, если вам нетрудно, на сайте базы отзыв оставите, что Михаил Лаврушкин вам помог. Это я.

– Хорошо, – рассмеялась Саша. – Отзыв оставлю. Тем более что вы и правда мне помогли. По крайней мере, с жильем. Я сначала перепутала и на Кленовую улицу пришла, но там мне Клавдия Петровна все объяснила, а ее жилец даже проводил.

По лицу Михаила прошла какая-то непонятная тень.

– Жилец, – сказал он, словно сплюнул. – Странный он тип, если честно. Вы бы держались от него подальше. На охоту не ходит. Тогда, спрашивается, зачем приехал. Мутный мужик какой-то.

Интересно. Тетя Нюра говорила то же самое.

– До свидания, – попрощалась вежливая Саша с Антониной Евгеньевной.

Михаил вышел к ней за калитку, и они вдвоем направились в обратную сторону, мимо дома номер пять по Рябиновой улице к видневшимся вдалеке постройкам охотничьей базы.

Питомник для уток оказался достаточно большой площадкой, отделенной от остальной территории сетчатым забором из крупноячеистой рабицы. По песчаным дорожкам бродили утки – довольно много, штук двадцать, не меньше. В середине участка стоял добротный деревянный сарай, а дорожки утыкались во вкопанные в землю пластиковые корытца, этакие мини-бассейны. У каждого из таких искусственных прудиков один из берегов был пологим, видимо, для того чтобы утки могли легко вылезать на сушу.

– Ничего себе, – вырвалось у потрясенной этим размахом Саши.

– Ага. Тут все по науке, – хвастался Миха. Видимо, гордился хозяйством, к которому ежедневно прикладывал руки. – Подсадная утка помогает во время охоты приманивать диких селезней. Они издают такие звуки, на которые селезни слетаются для спаривания, а вместо этого попадают на расстояние выстрела к охотнику.

– Это я знаю, – пробормотала Саша. – Это мне уже успели рассказать.

Уныния в ее голосе Михаил не расслышал, продолжил с азартом рассказывать.

– Хорошей подсадной уткой считается та, что громче и чаще издает нужные звуки. Поэтому самых «разговорчивых» мы определяем путем селекции и в дальнейшем спариваем только их, чтобы давали более голосистое потомство. В конце зимы мы начинаем их готовить. На охотничьем языке это называется «вызаривание». Количество корма постепенно уменьшают, потому что ожиревшие утки селезней зовут слишком вяло. Для охоты они не годны. Всю зиму самок держат вместе с селезнями, но перед брачным периодом их отделяют друг от друга.

– А корыта зачем?

– Это искусственные пруды. Если рядом есть природный водоем, то туда в солнечную погоду птиц выпускают на веревке, но это сложно, поэтому у нас они прямо на территории купаются. Это необходимо, чтобы их оперение стало водостойким. Вот, видите?

Саша проследила взглядом за его указующим перстом и увидела, как одна из уток вылезла на берег и начала клювом рыться в перьях. Блох выкусывает, что ли?

– Нет, – засмеялся Миха, с которым Саша поделилась своей догадкой. – Это она перья смазывает жиром, который выделяется копчиковой железой. Если утка вдоволь не накупается, то быстро намокнет и для охотничьих целей не сгодится. Она или простудится, или вообще утонет. Понимаете?