Одна судьба на двоих 2

По комнате, после осознания слов, пронёсся тихий шум выдыхаемого воздуха. Присутствующие окончательно поняли, что они застряли здесь если не навсегда, то надолго точно. И то в случае, если их не прикончат.

— Так… Хватит разводить панику. Все могут разойтись по комнатам и заняться тем, чем желают, поскольку ни научную программу, ни культурную мы вести не можем из-за полной блокады. Хотя бы не показывайтесь на глаза. Прошу остаться моих замов.

Комната опустела и три человека сели напротив друг друга.

— Не знаю, что будет дальше, но когда утром я говорил с отцом детей, что исчезли, мне было страшно. Вы бы видели старого человека, который со мной говорил тихим спокойным голосом, ни разу не повысив голос, хотя имел на это право. Не это страшно, другое. Я случайно увидел, как у него из сжатых с неимоверной силой пальцев течёт кровь. Вы можете представить, что переживает этот человек? Мне такое осознать трудно. Отец двух детей, лучших из лучших, Одарённых и благословенных Создателем, имел мужество и выдержку говорить со мной ровным голосом. А я что мог ему сказать? ЧТО? Ссылаться, оправдываясь, что это сотворила безмозглая девица без моего ведома? Кто б мне поверил? Я бы точно рассмеялся в лицо тому, кто б такое мне сказал. Поэтому и принял на себя всю ответственность, лишь попросив снисхождения за необдуманные поступки подчинёных. И тот согласился. Согласился с трудом, останавливая других, которые были готовы растерзать нас голыми руками. И первым среди тех был человек, который, к слову, от плоти наш соплеменник. Видели бы Вы его лицо, глаза… Чувствовали бы его эмоции… Мне было страшно. Я впервые ощутил ТАКУЮ безраничную ненависть в свой адрес, страшно даже словами выразить. Но и это не главное. Отец, потерявший детей, в конце разговора с какой-то грустной улыбкой выразил мне благодарность. Знаете за что? Оказывается, исчезновение его детей сплотило всех бывших врагов против нас. Были забыты все дрязги и ссоры, все обиды и разногласия. Против нас встали плечом к плечу абсолютно все — и Одарённые и простые люди, которые так и ли сталкивались или просто знали о существовании двойняшек. Именно за такое единение мне сказали спасибо. Не с насмешкой, серьёзно. И сила, как поняли, у них собралась такая, что мы и пискнуть не успеем, как попросту исчезнем без следа. И в дальнейшем, при попытке оказаться на этой планете, нас будут выслеживать и безжалостно гнать, уничтожать как диких зверей… Вот так, к сожалению, закончилась, не начашись, наша миссия. Да что теперь об этом говорить? Мне не страшно умирать, вот других жалко. Здесь много молодых, которые и жизни как таковой не познали. Всё. Я устал неимоверно как физически, так и морально. Виннар. Если я буду не дееспособен, прошу принять на себя обязанности Главы миссии и выполнить, по возможности, эвакуацию сотрудников на Родину. Дейер. Ты третий по ответственности. Если со мной и с Винаром что-то случится, руководство переходит к тебе. Письменное подтверждение вскоре получите. У Вас есть вопросы? По существу?

Мужчины молчали, печально опустив головы.

— Если вопросов и предложений нет, свободны. Постарайтесь обдумать все доступные пути, что бы сохранить как наших людей, так и ту кроху отношений, что осталась между нами и Землянами. Забыл сказать — люди их руководства страны, к которым было рекомендовано обратиться, взяли паузу до окончания разрешения конфликта. А будут ли они ПОТОМ с нами вести переговоры — не было сказано ни слова…

Где-то, но точно не на Земле.

Больше к палатке никто не пришёл. Антон, сокрушаясь, что не захватил с собой комплект портативной сигнализации, которая и не весила ничего и по объёму была не столь велика, натянул вокруг палатки плетённый рыболовный шнур, на который повесил пару пустых банок.

Арина к средине дня чувствовала себя намного лучше, стараясь помочь чем могла.

— Ну вот, — закончив работать, Антон поднял лицо к небу. — Кто придёт ночью, обязательно заденет, хотя я здесь плохо сплю, не могу полностью расслабиться. Правда, как ни странно, не жду ничего плохого… как и хорошего. Предлагаю перед сном искупаться — я ведь в воду так ни разу и не залезал. Только после надо будет потом к колодцу идти, что бы смыть с себя соль. И, если согласишься, давай искупнёмся не здесь, чуть отойдём в сторону. Если пройти вправо по берегу метров двести, там залив, глубиной метра полтора, на входе его — каменная гряда. К чему говорю — вдруг в воде обитает что-нибудь по типу наших акул. Поэтому и предлагаю пройти в защищённое место. Хотя за эти дни не видел в воде вообще ни одной рыбы. Крабы, правда, бегают, но очень-очень маленькие. Была мысль набрать и сварить, но как представил сколько предстоит возни… Аринка, что решила? Коль нас отправили на отдых — надо пользоаваться оказией. Неизвестно что будет через день или два.

— Пойдём купаться, — девушка чуть повеселела. Её не покидало осознание сделанной ошибки. Кляла себя, что если бы не сняла защиту, то… — А колодец, что нашёл, далеко?

— Не, не очень. Сейчас сбегаю, наберу воды и поставлю на солнце, что бы вода нагрелась. Между прочим, солнце здесь самое обычное, правда, луну не видел.

— А звёзды?

— Рин, каюсь. Ни черта в них не понимаю. Смотрел две ночи подряд в небо. Вроде те же, что и на земле, но… может и нет. Идиотизм и парадокс. В наш век с виду самое ненужное оказывается нужным. Кто бы мог подумать, что знание расположения звёзд может помочь.

— Помочь не помогло бы, но хотя бы удостоверились, что не на земле.

— У тебя есть сомнения, что мы не дома? Имею в виду Землю? Малыш, хватит уже фантазировать. Нас забросило чёрт знает куда. У меня второй день подряд утром голова болит. Не могу понять причину, но пронзает боль, словно кто-то шило в темечко засовывает. Два-три раза и всё, проходит.

— Немного оклемаюсь, как ты говоришь, и попробую тебя…

— Ага. Когла тогда. Всё, бежать не предлагаю, но пойдём. Где-то через два-три часа станет темнеть, а ночи здесь — выколи глаз. Вытянутой руки не видно. Вот и приходится жечь костёр, благо вокруг хвороста много.

Антон обнял сестру и они прогулочным шагом побрели в сторону залива, о котором говорил парень.

– -

— Слушай, Тош, а твоя головная боль не может быть сигналом, что нас ищут? Или кто тебя зовёт?

— Кто на такое способен, фантазёрка? Катя? Сомневаюсь, что бы её силы хватило.

— А если Одуванчик? Мы же до конца не знаем её возможностей. Вдруг именно она нас ищет?

— Арин. Может и она, но не чувствую ни мысленного зова, ни какого-либо призыва. Только то, что уже говорил — пронизывающую боль, которая скручивает всё тело. Опустим это. Можно предположить, сейчас идёт своего рода адаптация под местные условия. Аклиматизация, «настройка». Кто знает?

— Ты говорил, что здесь темно. А фонарик, телефон?… Кстати, что с телефоном?

— Не дёргайся. Посмотрел сразу, как пришёл в себя. Связи нет, ДжиПиЭс тоже. Гонял сканер, искал, ничего. Выключил нафиг. Советую и тебе отключить телефон, хотя зарядка солнечная у меня есть, но толку от неё. Только фонарик светодиодный подзарядить, да телефон, больше нечего.

— Откуда у тебя солнечная батарея?

— Купил года три назад, китайскую, ни разу не пользовался. Сунул в карман рюкзака и напрочь о ней забыл. Та по размерам как две пачки сигарет. Обнаружил вчера, когда потрошил рюзкзак. Между прочим, в первый вечер, когда сидел у костра, безумно захотел сигарету. Внутри просто переворачивалось от желания сделать затяжку.

— Тош, ты же никогда не курил, лишь пару раз баловался. Потянуло?

— Ага. Сделать пару затяжек и глотнуть чего-нибудь градусов под девяносто..

— У меня есть фляга со спиртом, но его лучше…

— Молчи. Знаю что есть. Поэтому борюсь с собой — или сделать глоток разбавленного спирта или удержаться.

— Надо удержаться.

— И я так думаю. Ну вот, смотри. Нравится?

Когда брат остановился, Арина, увидев крохотный залив, метров пятьдесят в длину, а в ширину вообще метров тридцать, ахнула. Вода словно переливалась всеми цветами радуги, сверкала на солнце, а на дне, как и вокруг, был белоснежный песок.

— Красота. — Девушка потрясённо выдохнула. — Такого на земле точно нет.

— Может и есть. Это мы ничего не видели, поскольку никуда не ездили. Так что надо использовать возможность.

— Жаль телефон с собой не взяла. Сфоткать бы такое… Дома все бы обзавидовались…

— Элементарно, моя хорошая. — Антон вынул из задего кармана брюк свой телефон. — Давай, скидывай с себя шмотки и прыгай в воду. Хочешь, можешь даже голголышом, но я тогда отойду в сторонку, да и фоткать тебя…

— Не уходи, прошу. Давай вместе. Ты меня фототкаешь, я тебя.

Через час двойняшки вылезли на берег и повалились на песок.

— Как же хорошо, — Арина легла на спину и раскинула в стороны руки и ноги, распластавшись как звезда. — Вода — парное молоко. Самое смешное, что здесь всё наоборот — у дна вода теплее, чем на поверхности.

— Ну да, нашла царство легушачье, — засмеялся Антон. — Жила бы здесь, как мне кажется, вечно. А что? Джакузи ничто по сравнению с этим заливчиком. Только еды бы, слуг каких, что бы за тобой ухаживали. Кстати, как самочувствие? Улучшилось?