Одна в толпе

— Ещё и тупой. — огрызнулся отец, возбуждённо дыша. — Сучий потрох… — втянул воздух через нос, обхватывая ладонью свою шею.

— Пошёл ты. — яростно плюнул я, намереваясь прекратить любую коммуникацию с этим человеком.

Уже подошёл к двери, как Астахов сказал то, что заставило остановиться:

— Уйдёшь и эти сволочи заберут компанию… — и уже с откровенной усталостью в голосе. — Они нашли лазейку в документах и в любой момент присвоят себе все активы.

Медленно обернувшись, не торопился возобновлять разговор. Пытался сориентироваться, что делать дальше. Пока отец утомлённо откинул голову на кресло, я прирос к месту и прокручивал в голове слова.

— Ещё в армии дал промашку… — прочитал мои мысли мужчина. — Доверился корешам. Они поумнее были, решили замутить бизнес. Подключили и меня на началах. Потом уже, я понабравшись опыта, ушёл в одиночку, но на старте сглупил… принял их помощь и внёс временно в документы, как соучредителей…

Боясь дышать, стоял на месте и не верил своим ушам. О таких откровениях я не мог и мечтать.

— Сначала всё как по маслу шло, а потом кризис бахнул и я чуть всё не потерял. Эти подонки и показали себя во всей красе, бросив меня разгребать проблемы. Я выдержал. Можно сказать, с нуля всё начал, только уже сам… — покрутив головой до хруста позвонков, Астахов устремил на меня выжидательный взгляд.

Желая услышать подробности истории, поддался любопытству и с непоколебимым выражением лица, вернулся в своё кресло.

— Недавно объявились. — продолжил отец. — Как в гору всё пошло, запросили свою долю.

— Так временно же… — подал я голос.

— Липу мне под нос сунули и привет от судьи передали. — совсем не весело усмехнулся он. — Я понадеялся на свои силы, но только время потерял… Мои юристы нашли способ сохранить право на компанию.

— И? — смакуя горечь догадки.

— Я перепишу её на тебя. — прямым текстом мне в лицо. — И для усиления обороны нам понадобятся Фроловы.

— Каким образом? — поинтересовался я, не до конца понимая смысл связи с Петром и его отцом.

— Слияние наших фирм.

Ошеломлённо моргнув, почувствовал себя полнейшим придурком.

— Это укрепит позиции и против влияния Фролова эти твари не полезут. Слишком малы против такого бизнес-гиганта.

— Фролов-старший отошёл от дел. — выдавил я из себя. — Пётр всем руководит.

— Под наблюдением отца. — парировал Астахов. — Он не бросил бы на произвол судьбы своё детище, сын ещё совсем желторотый…

— Такой же как я? — не смог сдержать поток желчи, забурлившей внутри. — Так вот зачем я понадобился тебе? Спасти своё «детище»… — несмотря на возникшую дикую боль в груди, я решительно искал в глазах отца последний проблеск надежды, что я являюсь для него нечто большим, чем предмет для достижения цели. — Ты не прогадал. Мы с Петром хорошо поладили. — неестественно тихо промолвил я, глуша крик в голове. — Тяжело, наверное, понимать, что вся твоя жизнь зависит от сопляка, которого ты избегал столько лет… Что всё исключительно в моих руках…

— Леонид… — сдавленно выдохнул отец.

— Ты облажался, Астахов. — скривил я губы, болезненно ощущая, как рухнул последний шанс на воссоединение семьи. — Не удалось тебе усидеть ни на одном стуле… Ты пропащий бизнесмен и никчёмный отец. Прими как данность и может сможешь перенести утрату без последствий. Всего хорошего. — сквозь сжатые зубы и жгучую пелену в глазах. — Больше не смей приближаться к моей семье. — и резким движением рванул к выходу, чтобы забрать из этой пропасти Алису и укрыться в её тёплых руках от сильной боли в сердце.

— Лёнь… — долетел до меня глухой оклик и в следующий момент я услышал звук падающего тела.

Глава 42

ЛЁНЯ.

— Какого чёрта молчали?! — накинулся я на Михаила, услышав из уст врача причину срочной госпитализации отца.

Сверля его гневным взглядом, боролся с желанием придушить никчёмную шестёрку прямо здесь, в зале ожидания.

— А что бы изменилось? — каменное выражение лица, но в глазах плещется беспокойство.

— Лёнь, не надо… — обхватила мою руку гномиха, переживая, что я устрою переполох в больнице и нас выпроводят вон.

За дверью готовят к операции отца, а ощущение, что на части разрезают меня. Не успевая понять, какая эмоция меня сильнее мучает, попадаю под лезвие другой. Но одно чувство неизменно застыло в груди — страх. Внезапный и глубокий. Поглотивший всю мою душу при виде задыхающегося Астахова.

Я себя переоценил.

Не смог убедить себя в безразличии к этому человеку. Тот ужас, что проник ко мне в самую глубь, был одинаков с теми, что я испытывал за родных. За слёзы мамы при разводе, за сердечный приступ бабушки, за уход Ромыча, за потерю моего гнома.

Вот так, один неожиданный момент расставил всё по местам и воздвиг Астахова на планку с семьёй. Неуёмная дрожь в руках, отчаянный стук сердца, шум в голове не покидают меня уже пару часов, с того момента, как я подбежал к мужчине, теряющему сознание. Его пронзительные глаза, утрачивающие ясность и мой истошный крик о помощи. Люди в халатах и молчаливое объятие моей Алисы. Всё смешалось и разворотило разум.

Как так получилось? Что делать дальше? Есть ли шанс?

Это настоящий подрыв моей устойчивости.

— Врач сказал, что нет смысла тут сидеть… — прижалась к моему боку гном, на подсознательном уровне чувствуя боль в сердце и пытаясь успокоить, ласково водя пальцами по спине. — К нему всё равно не пустят, после операции тебе позвонят и скажут, когда можно будет навестить. Пожалуйста, Лёнечка, поехали домой. — не сводя с моего лица умоляющих глаз. — Уже ночь, тебе нужно отдохнуть…

— Я не усну. — вяло не согласился, устремляя уничтожающий взгляд на водилу отца, косо смотрящего на меня с соседнего дивана. — Пока он мне всё не расскажет. — и со зверской угрозой в голосе. — Говори!

Но падла не торопился выложить мне ту действительность, которую они с Астаховым так тщательно от меня скрывали.

— Какой был приказ, если его накроет? — не мог успокоиться я, даже чувствуя тёплые пальчики невесты в своей ладони. — Ну? — нетерпеливо рявкнул, натыкаясь на размышляющий вид и длительное молчание.

— Не делать его слабым в твоих глазах. — спустя некоторое время изрёк парень.

— Тогда рассказывай, иначе он так и останется для меня незнакомцем, с которым лучше не иметь связей и в конечном итоге забыть, чтобы не засорять память. — неумолимо упорствовал я.