Однажды мы придем за тобой

Che cazza?! Куда я вообще еду? Что происходит? Я дал по тормозам, но «Роллс-Ройс» продолжал катиться куда-то, насмешливо игнорируя мои усилия. Машина мне не подчинялась, она только старательно делала вид, а сама везла меня… куда?

В тот момент я не думал, что потеряю Цезаря, я просто решил бежать. Cazzarolla, какой там мопед, когда такая фигня происходит? Но моя попытка улизнуть была тщетна. Двери оказались заблокированы. Bucco di culo! [20] Я в ловушке!

20

Bucco di culo – экспрессивное итальянское выражение, примерный перевод: «Вот задница!»

Извернувшись, я попытался высадить боковушку ногой. Ага, ten’cazzo! [21] С таким же успехом можно было пинать сбирячий «Чентауро» [22] . Зато я заметил, что машинка начала плавно сбрасывать ход. Не успел я принять нормальную позу в кресле, как автомобиль остановился и…

Все произошло моментально – двери открылись и рядом со мной плюхнулся здоровяк негр, один глаз которого был прикрыт повязкой, а на заднее сиденье с грацией балерины впорхнула юная особа. Особо полюбоваться ею мне сначала не удалось – черномазый ткнул меня в бок стволом чего-то куда более крутого, чем мои оставшиеся в багаже Цезаря «беретты», и, ощерившись, сказал с легким акцентом:

21

Ten’cazzo – экспрессивное итальянское выражение, примерный перевод : «фигушки».

22

«Чентауро» – боевой бронеавтомобиль итальянских карабинеров.

– Попробуй подними жиопу, и я тебе ие прострелю!

Я только плечами пожал, внутренне при этом обмякнув. Ну все, bucco di culo, приехали, cazza de diablo!

– Ах, какой красивый мальчик! – прощебетала девица сзади. – Прямо словно сошедший с картин Сандро Боттичелли, но, надеюсь, кхм… а, ладно.

– Кто вы? – спросил я, поразившись тому, как хрипло звучит мой голос. – Вы из полиции?

– Фу, мы что, похожи на сраных фараонов? – воскликнула она. Mamma mia, а я и не думал, что ругаться можно так… сексуально.

– Откуда мне знать, – пожал плечами я. – Ваш напарник похож, простите, на вышибалу в борделе, а вас я даже не разглядел.

Как ни странно, негр на мое замечание не обиделся, наоборот, расплылся в плотоядной улыбочке и сказал:

– Замиеть, милая, он уже второй, кто миеня отправляет работать со шлюхами… я дажие подумываю, ние пойти ли и впрямь трудииться в публичный дом?

Он легонько ткнул меня в пузо своей пукалкой и добавил:

– Смиелый мальчик, но глупый.

– Может быть, – ответил я, понимая, что нарываюсь, – и что, che cazza, на моем месте сделал бы умный человек? Со всем соглашался? Молил о пощаде? Так вот, neanche cazza!

Девушка рассмеялась – ее смех звучал так, будто кто-то бросил на мраморные ступеньки горсть серебряных монет.

– Наш человек, а, Баррака? Ну, мальчик, обернись и скажи, похожа ли я на полицейского?

Я обернулся. М-да… видал я девочек красивых. И очень красивых видал, даже красивее ее. А может, и нет. В этой было что-то, отличавшее ее от остальных. Что-то даже не во внешности, что-то внутри.

– В полиции, конечно, есть симпатичные девочки, – сказал я. – Но такой, как вы, нет, да они и не заслуживают. Вы больше похожи на звезду 3D-видения. И если вы обиделись из-за того, что я угнал вашу машину…

Тут она вновь рассмеялась, еще больше монет поскакало вниз по воображаемой мраморной лестнице. Я говорил, что, возможно, встречал девочек красивее ее? Я врал, как il caccare cano, никого прекраснее я не видел, cazzarolla! Когда она смеялась, хотелось даже зажмуриться, это было невыносимо прекрасно.

– А ты ее угнал? – сказала она, отсмеявшись. – Тебе не кажется, figlio mio, что это мы с Барракой тебя угнали?

Я не знал, что ответить. Che cazza, ну да, я попался, как последний лох.

Она протянула руку и коснулась моей щеки:

– Ладно, не переживай. Когда два гроссмейстера играют в шахматы, один из них проигрывает, но из этого не следует, что он дурак. Его соперник всего лишь оказался немного лучше. Мы тебя переиграли. Знаешь почему?

– Почему? – машинально спросил я.

– Честно говоря, мы не должны были тебя переиграть, Микеле, – серьезно сказала она. Я вздрогнул. Ей известно, как меня зовут? Но ведь это значит… – Потому что мы играли на твоем поле. Я не открою тебе секрет, если скажу, что нет такого механизма, с которым ты бы не справился. Я даже не понимаю, почему только машины? Почему не банки, не музеи, не картинные галереи? Ты бы не сфейлил, как Мануэль, у тебя бы получилось…

– Почему? – Она и про Мануэля знает! Che cazza, да кто она такая?

– Потому что ты в этом деле бог. Ты знаешь, что такое индиго?

– Окраска кузова? – удивился я.

Баррака фыркнул. Девушка зыркнула на него строго.

– Н-да… ладно, так вот, просто запомни: мы не должны были тебя переиграть. Ты мог бы вычислить, как мы сумели спрятать иголку в груде иголок.

Che cazza!!! Это было только мое выражение! Я даже не говорил его никому… Она что, телепат?

– Мог бы, – продолжала незнакомка. – Но тебя некому научить. Было некому. Но все меняется.

– В каком смысле было? – спросил я. – И, che caz… мммм, простите, как вас зовут?

Она улыбнулась:

– А, да, извини, не представилась. Николь ди Контариди.

– Опа, – сказал я. – Вы что, родственница мэра Флоренции?

– Очень дальняя, – продолжала улыбаться она. Удивительно, когда эта девушка улыбалась, появлялось странное ощущение, что все хорошо и плохо не будет уже никогда. – А ты наблюдательный и эрудированный. Микеле, у меня к тебе есть деловое предложение. Тебе не надоело работать на дядю?

– Надоело, ad profondita di culo, – сказал я и покраснел. – Простите…

– Che cazza, я так похожа на ангела, что в моем присутствии нельзя упомянуть задницу? – спросила она весело. – Матерись сколько хочешь, я сама не прочь порой приложить, спроси у Барраки.

Негр коротко кивнул. Внезапно он даже показался мне симпатичным – не в том смысле, не подумайте. Как человек. Ну и что, что глаза нет?

– Так вот, – продолжила Николь, – предлагаю тебе послать своего дядюшку va fan culo и работать дальше только на себя… на нас.

– На нас? – переспросил я.

– На тебя, на меня, на Барраку, на других таких же, как ты…

– А есть другие? – удивился я. – Не слышал, чтобы кто-то угонял дорогие машины в товарных количествах. Нет, работали какие-то шныри на севере, но…

– Твои таланты угоном не ограничиваются, – ласково сказала Николь. – Разве ты никогда не мечтал проектировать машины, а не угонять их? Разве ты не хотел бы сделать Цезарю братьев и сестер?

Откуда она знала имя моего мопеда?! Я немного суеверен, потому никому его не говорил. Che cazza, это глупо, но я боялся, что если кто-то посторонний узнает имя Цезаря, его у меня угонят…