Однажды ночью
Шрифт:
– Ты о чем?
– Почему меня к тебе определили? Такого быть не должно или... – задохнулась на полуслове, грозно прищурившись. – Ты! Это ты все! – сжала руки в кулаки, и двинулась на меня. – Что ты такого сотворила, за что тебе дали крылья?
– Не поняла? – почесала я кончик носа, нахмурив брови.
– Добрые, милосердные, хорошие поступки? – остановившись в шаге от меня, она опустилась на пол, полностью повторив мою позу, будто бы глядишь в искаженное зеркало.
– Ну, родителей своих я не знаю, меня подбросили к дверям больницы...
– Не мудрено, - протянула
– А что дальше? Детский дом, учеба, работа...
– Ты должна была сделать что-то весомое! Говори, - поторопила она, хлопнув в ладоши.
– Ладно, - закрыла глаза, погружаясь в далекую зимнюю ночь, когда случился тот пожар. – Мне было одиннадцать, и резко проснувшись, я поняла, что вокруг удушливый дым, всюду смог и дышать уже нечем. Крик: «Пожар!», - вырвался быстрее, чем я сообразила, что надо делать, и побежала к окну... Наощупь попыталась открыть задвижки, но все было оклеено бумагой, зима же и ... я просто выбила стекло табуретом. Все выбрались в окно, а я побежала в коридор. Там черный, непроглядный дым сгущался, но я не могла уйти, - комок подкатил к горлу, мешая дышать, как тогда.
– В общем, проводка была старая и не выдержала..., да и пожара как такового не было, в кладовой, как торфяник начали тлеть вещи, угрозу только угарный газ представлял.
– О Азраэль, - завыла она, - Сволочь, скотина! За что?
– Что не так? Объясни мне, я ничего не понимаю, - распахнув глаза, удивленно рассматривала девушку, сидящую передо мной.
– А чего понимать-то? Я, не могу окончательно пробудиться, резерв на нуле, и тебя выкурить не выходит!
– Что?
– Да, - тоскливо выдохнула она, и подперла подбородок руками. – Ты, моя, как там у вас говорят – карма! Итак: это я подтолкнула тебя к Львенку, чтоб поднакопить энергии для пробуждения. Только ты - бестолочь, сожгла все, даже внутренний резерв прихватила, когда сознательно переместилась домой из-за испуга. Потом, два дня валялась без сознания, выжигая остатки резерва, на борьбу со мной.
– Не было такого! – возмущенно выкрикнула я.
– Ага, сама просила рассказать, вот! Никто не навязывался...
– Прости, продолжай!
– А дальше, ты десять суток блуждала неизвестно где, а я тут тебя дожидалась.
– А где мы?
– Пока что замкнуты в сознании этого тела, а потом...
– Что потом?
– Ты к себе, а я к себе, - снова тоскливо вздохнула она, и замолчала.
– Неужели ничего нельзя сделать? Мне это тело очень даже нравится.
– Что?
– Ну, я не знаю! Это же ты тут просвещенная, - протянула я, снова дернув перо из крыла. – Кстати, ты чего сказала, что не мудрено-то, когда я про больницу сказала?
– Ты, то есть мы - дитя нимфы и человека, так что...
– А-а-а? Как это?
– Тебе весь процесс пересказать? Мы - суккуб, при нормальном пробуждении, я бы просто слилась с тобой, да и все, а сейчас, я просто не знаю...
– А что мешает?
– Я к тебе подойти не могу, не говоря про прикоснуться! Как ты тогда себе представляешь слияние?
– И ничего?
– Нет!
– А что с телом?
– Мы его просто убьем! Ты на перерождение,
а я в ожидание. Это воплощение первое за последние четыреста лет.– Сколько?
– Ты не ослышалась, суккубы живут долго, но и рождаются очень редко, - не сдерживая сожаления, выдохнула рогатая, закутываясь в крылья.
– И что делать?
– Ждать!
– Чего?
– Когда тело перестанет сражаться и удерживать нас.
– А если я уйду сама, ты сможешь жить?
– Да! – удивленно выдала она, застыв, как на стоп-кадре.
– Что мне для этого сделать?
– Ты же светлячок! Просто захотеть или попросить, обращаясь к своим... я точно не знаю, но должно быть так.
– А ты уйти не можешь?
– Нет, - поникла плечами, опустив голову. – Я и есть суккуб, и уйти могу только со Смертью, а она та еще шутница.
– Ладно, только с тебя одно обещание.
– Мне уже страшно! И что же ты хочешь?
– Первую девочку ты назовешь – Инна, а дома вы меня будете называть Инэса, вот...
– Что?
– Ну, да, я подожду, так и знай, - подмигнула ей, и поднялась на ноги.
– Э, - лицо вытянулось и стало донельзя шокированное. – Ты хочешь быть моей дочерью?
– Да, - довольно протянула я, расправляя крылышки. – А ты что, против?
– Нет, но... – почесала рожки, и нахмурилась. – Ты можешь очень долго этого ждать.
– А вот в этом я сомневаюсь, - рассмеялась я звонко. – Вспоминая тех львов, думаю до первого котенка тебе не так уж и далеко!
– А кто тебе сказал, что я собираюсь к ним возвращаться?
– Ну, не ты так она! – пожала плечами, уже отдаленно разглядев свет вверху. – Даже не надейся, убежать от них - не выйдет...
Послала воздушный поцелуй ошарашенной будущей мамуле, и, оттолкнувшись ногами от пола, я взмыла ввысь, стремясь к свету.
– Обещаю... – донеслось до меня, когда все вокруг стало смазываться и терять очертания.
* * *
– Прочь, прочь от меня... Прочь! Предатели! Уберите это! Не хочу! Врагу не задаться наш гордый Варяг, - горланил во всю мощь женский голос, безбожно фальшивя.
– Закрой... – хрипло проговорила я, и простонала от резкой боли. Яркий солнечный свет ударил в глаза, как только мне удалось хоть немного приподнять веки.
– Что? – спросили с сочувствием.
– Рот! – рыкнула я, и снова простонала, только теперь от дикого звона в голове.
– Гадина не благодарная! Я тут ее защищаю, а она...
– От кого?
– От злых духов, - тихо зашептала эта сумасшедшая, а я наконец-то пересилив боль, смогла-таки раскрыть глаза. – Они тут всюду, темные, злые, голодные...
– Где мы? – хрипло спросила, моргнув несколько раз. Картинка никак не хотела фокусироваться, в глаза, будто, песка насыпали, голова кружила, в общем, самочувствие было - не ахти какое.
– В больнице, - прошептала девушка, сидящая на соседней кровати. Она как маятник раскачивалась из стороны в сторону, что-то перебирая в руках.
– Ясно, - протянул я, с трудом повернув голову на другую сторону.
Больничная палата во всей красе: светло-зеленые стены, белый потолок, окно с решеткой, три койки и две двери.