Однажды орел…

Когда они догнали свое отделение, сержант Кинзельман спросил:

— Ну что, его зацепила пуля?

— Да, — ответил Дэмон. Он испытывал раздражение и был угрюм. — Куда его ранили?

— В ногу, сержант, — ответил Девлин, — в верхнюю часть ноги.

— Ну тогда это несерьезное ранение.

Дэмон и Девлин удивленно переглянулись. Дэмон не мог понять, как это такая дырка в твоем теле, дырка, которая кровоточит и заставляет тебя стонать, — несерьезное ранение. Но ou постарался выбросить эти мысли из головы. Теперь им определенно предстоит попасть в переделку. Надо быть все время настороже и не терять самообладания, что бы ни произошло. Он найдет правильное решение, когда настанет момент… Однако эпизод с Гёрни по-прежнему волновал его.

Они продолжали продвигаться вперед, но теперь гораздо быстрее. Прошли покрытое густыми зарослями русло высохшей реки, начали взбираться по пологому склону туда, где виднелся вдали горный кряж в форме лошадиной подковы. На небе сгустились огромные черно-серебристые тучки, ветер усилился, стал порывистым, пыль и мелкие песчинки хлестали но лицу, причиняя острую боль.

— Боже, неужели будет дождь! — воскликнул Девлин.

— Если дождь хлынет, то такой, какого ты никогда больше не увидишь, парень, — со смехом заметил капрал Томас.

Затрубили горнисты. Поплыли гонимые ветром пронзительные звуки. Солдаты находились теперь на небольшой равнине, слева от них тянулся горный кряж, справа — уходящее вдаль каменистое дно высохшей речушки. Повозки сбивались в одну тесную кучу, мулы непрестанно мотали головами и отчаянно мычали. Впереди колонны, оживленно жестикулируя и что-то приказывая, носился на коне капитан Пэрриш. Под порывами ветра поля его походной шляпы то опускались вниз, то взлетали вверх. Дэмон сгорал от нетерпения узнать, что происходит.

— Чего они хотят от нас? — нетерпеливо спросил он. — Чего они хотят?

— Спокойно, спокойно, юноша, — ответил ему Кинзельман, улыбаясь. — Командир роты скажет, когда придет время.

Они прошли мимо повозок, свернули в сторону, и в этот момент неожиданно прозвучал новый сигнал горниста — настойчивые пронизывающие звуки: «Построиться в каре!» Это уже лучше. Все они знали, что должны теперь образовать боевой порядок в виде четырехугольника. Сэм пробежал вперед, туда, где уже жестикулировал Кинзельман, и опустился на колени. Девлин, Брода, Чандлер встали на колени рядом с ним. Следующая шеренга расположилась позади них стоя, держа винтовки на груди. В какой-то миг Сэму вспомнились рассказы старых солдат — мистера Верни и дяди Билла, освещенная лампой веранда, жужжание и глухие удары о стекла июньских жуков.

— Заряжай! Поставить на предохранитель! — громко скомандовал Кинзельман.

Сэм вынул одиночный патрон из кармана рубашки, вложил его в патронник, вытащил обойму из патронной ленты, привычным движением постучал носиками патронов о ложе винтовки, вставил обойму в магазинную коробку, закрыл затвор.

— Примкнуть штыки!

Выполнив и эту команду, Сэм с удовлетворением отметил, что проделал все эти манипуляции быстрее, чем многие бывалые солдаты. Он не чувствовал никакого страха, наоборот, просто сгорал от любопытства: что же произойдет дальше?

— Молодцы, ребята! — послышался голос капитана Пэрриша, остановившего своего коня позади них. Все повернулись к нему. На запястье правой руки капитана болталась желтая плеть. — Не стрелять, пока не услышите команду. По команде будете стрелять залпами. Никто не должен открывать огонь, пока не услышит точный и ясный приказ. Твердо усвойте это. — Слова его звенели, как чеканные монеты. Бросив еще раз взгляд на солдат, он тронул коня и направился вдоль боевого порядка.

Ожидание было бесконечным. Наползая друг на друга, разрываясь на части, дождевые тучи опускались все ниже и ниже, обволакивая все вокруг мрачной темнотой. Поблескивали штыки, пряжки и другие металлические предметы. Они светились как бы для того, чтобы компенсировать заслоненный свинцово-серыми тучами солнечный свет. Холоднее, однако, не стало. Где-то далеко что-то раскатисто загрохотало — то ли орудия, то ли гром. Сэм определить не мог. Земля под коленями была теплой. Пот стекал в глаза, в рот, за ворот рубашки. «Почему стрелять залпами, когда у тебя шесть патронов? — раздумывал Сэм. — Может быть, так нужно для отражения атаки кавалерии? Но тогда ведь надо быть уверенным, что атакует именно кавалерия. А что, если они прорвутся?»

Затем, как в захватывающей детской игре, где-то вдали послышался крик, вернее, серия криков — смешение оживленных восклицаний и визга, воплей и свиста. На равнине, за руслом высохшей речки, неожиданно появилось большое облако желтой пыли. Находившийся позади сержант Кинзельман что-то сказал, но Сэм, всецело поглощенный наблюдением за приближающимся столбом пыли и усиливавшимися криками и гиканьем, не расслышал его слов. Но вот из облака ныли начали выскакивать всадники. На них были белые рубашки и большие темные сетчатые сомбреро. Всадники разворачивались веером и, казалось, заполняли собой весь горизонт, всю бескрайнюю равнину. Что могло остановить их? Почему по ним не открывают огонь? Сэм все крепче и крепче прижимал винтовку к груди, он почти не дышал.

Вот они уже ближе. Четыреста ярдов, триста пятьдесят… Их крики, свист и вопли стали более громкими, они размахивала своими винтовками, мачете и саблями; кони неудержимо рвались вперед. Некоторые солдаты вокруг Сэма, не выдерживая, испуганно вскрикивали, но он не произнес ни единого звука. На какой-то момент в яростно несущейся лавине всадников произошло замешательство, некоторые из них преграждали путь остальным, но так было всего несколько секунд. Команды открыть огонь все еще не было.

Всадники уже спустились в русло высохшей реки. Теперь Сэм различал их лица, пушистые усы под шляпами, зубы лошадей. Сейчас… Они должны открыть огонь сию минуту, иначе всадники сомнут их, уничтожат по частям. Конечно же, нужно открывать огонь…

Неожиданно всадники резко повернули вправо, с дикими криками промчались по руслу реки и свернули влево. Очень низко, казалось, прямо над их головами, прогремел похожий на артиллерийский залп удар грома. Из туч, как из ведра, полил дождь, настолько сильный, что всадников нельзя было больше ни разглядеть, ни услышать.

— Прикройте винтовки! — крикнул сержант Кинзельман.

Но все уже намокло, со всего текла серебристая дождевая вода. Девлин, стоявший на коленях рядом с Сэмом, неистово вопя, запрокинул голову назад и ловил открытым ртом капли дождя. Капрал Томас обворачивал шейным платком затвор своей винтовки. Удивлению Дэмона не было границ, он почти задыхался от злости, возмущаясь тем, что не открыли огонь. «Что с ними происходит? — озадаченно думал он. — Неужели это нисколько не волнует их? Неужели?…» Дэмон перевел взгляд на мокрое, блестящее, улыбающееся лицо Кинзельмана.

— Что случилось? — громко спросил Дэмон. Сержант пожал плечами:

— Дали деру.

— А почему мы не открыли огонь? Ведь они подошли на триста ярдов! А если бы они не отвернули?

Неуклюжий добродушно рассмеялся. С полей его шляпы стекала вода.

— Не возмущайся, юноша. Они только пугали нас, а у самих кишка тонка.

Затрубили горнисты, все зашевелились, начали строиться в походную колонну. Покрывавшая землю пыль намокла, превратилась в грязь.

— Да, но… позволить им подойти так близко… — продолжал недоумевать Дэмон.

— Командиру роты ведь тоже приказывают, ты ж понимаешь, — подмигнул ему Кинзельман. — Нам нужно было выдержать их натиск, не дрогнуть, взять их на пушку. — Он держал винтовку дулом вниз, спрятав затвор под мышкой. — Стрелять в таких случаях не всегда целесообразно…

— Значит, мы и не должны были стрелять?

— Да, юноша, не должны.

Снова марш. Оживленный разговор в рядах. Капрал Томас тихонько насвистывал сквозь зубы.