Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Однажды ты пожалеешь
Шрифт:

– Да, давно надо было, но… короче, прости нас. Мы вели себя как конченные мудаки. А ты… ты вот, – Он поднял кверху большой палец. – Да вообще крутая.

– Да, Стоянова, прости. Ты реально огонь. Респект тебе, – подхватили остальные парни. – Если вдруг что, только скажи… мы за тебя…

Я оглянулась, но все остальные молчали, никто не посмеивался, не шушукался, не фыркал.

В общем, уступила я Игорю, и после уроков мы все пошли в ТЦ. До начала сеанса оставалось ещё время, и мы сидели на диванчиках, пили колу, болтали. Чепов выскочил как черт из табакерки, подлетел, неизвестно откуда, заливисто смеясь.

О, бродяги, ну что, как вы там, без меня? Что нового?

Ему отвечали, но без энтузиазма. А потом он увидел меня и замер на несколько секунд.

– А эта что, с вами? Не, серьезно, что она здесь делает?

– А ты, Чепа, что здесь делаешь? – сразу нахмурился Игорь.

– Я ж поздороваться… вы чего, пацаны? – моргнул недоуменно Чепов.

– Поздоровался? Ну и чеши дальше.

– Пацаны, да вы чего? – растерялся он. Потом обиделся и ушёл.

Наконец начался сеанс, мы всей гурьбой повалили в зал. А телефон я, как культурная, отключила. И только когда мы уже после фильма вышли на улицу, достала, чтобы посмотреть время. А увидела множество пропущенных и одно сообщение от Андрея.

«Привет, Даша. Меня выписали. Отец договорился с какой-то клиникой в Москве, у них там крутой реабилитационный центр, все дела. В общем, через час такси…»

Первой мыслью было мчаться сломя голову в больницу – вдруг его ещё застану. Хотя бы увидимся, попрощаемся. Потом додумалась перезвонить. Но Андрей уже был в пути.

Он шутил, смеялся, а мне хотелось плакать. Я уже привыкла, что мы виделись каждый день. Нет, это больше, чем привычка. Это стало почти потребностью. Я ведь с самого утра, едва проснусь, ждала, когда закончатся уроки и я поеду к нему в больницу. И как же я теперь?

– Сколько ты там пробудешь?

– Месяц где-то. Ну или как пойдёт.

– Так долго, – вырвалось у меня. Но затем я спохватилась: – Главное, чтобы тебе помогло, чтобы ты поправился.

– Да куда я денусь? – хмыкнул он. – О, мы щас такую картину наблюдали, когда проезжали мимо…

Андрей взахлеб рассказывал о чем-то, наверное, очень смешном, но я от расстройства не улавливала смысл. И его легкомысленный тон, и смех, и шутки так не вязались с тем, что творилось у меня в душе. Даже немного обидно стало – мы ведь расстаемся, я слезы еле сдерживаю, а ему весело. Он так беспечно болтает, смеется…

Да, месяц – это не вечность, хотя сейчас мне казалось, что вечность. Да, он будет недалеко, но это ничего не меняет. Мама меня никогда не отпустит его навестить. А по телефону – это не то…

Ну почему он так радуется? Мы с ним, конечно, ещё ничего такого друг другу не говорили. Каждый раз, когда наступал волнующий момент, мы оба терялись и смущались. Ну, во всяком случае я смущалась, а он просто замолкал.

Мы даже не договорились с ним точно, встречаемся или нет. Я всё ждала, когда он хоть что-нибудь такое скажет. Но единственное, что позволяло мне надеяться, что я ему не просто друг – это его прикосновения. Он часто брал меня за руку, нежно гладил пальцы. Но, черт возьми, при этом молчал! А мне так хотелось слов, признаний…

А теперь вот он вообще радуется…

– Даш, – прервал мои мысли Андрей. – Короче, мы уже подъезжаем. Я потом, вечером, тебя ещё наберу. Ну или спишемся.

– Хорошо, – выдавила я.

– Ну, пока.

– Пока, – ответила я,

ожидая завершения звонка. Но Андрей не нажимал отбой. И я не сбрасывала вызов. Несколько секунд он просто молчал, а потом вдруг произнес совсем другим тоном, очень серьезным и немного неуверенным, что ли:

– Даш… я буду по тебе скучать. Я уже скучаю… очень…

45.

Февраль заканчивался, а Андрей все еще и не думал возвращаться. То есть это, конечно, зависело не от него, я понимаю, но легче от этого не становилось.

Я бы отчаялась уже, наверное, если бы мы не общались почти каждый день по телефону. Мы рассказывали друг другу, как день прошел, что делали, о чем думали. Обычно он старался шутить, но иногда проскальзывали... нет, даже не нежности, а лишь намеки, но и эти крупицы грели душу.

А неделю назад он мне ни с того ни с сего написал:

«Знаешь, о чем я больше всего жалею?»

«О чем?»

«О том, что ни разу тебя не поцеловал»

Я зависла, глядя на его последнее сообщение. С минуту он ждал ответ, потом снова написал:

«Ты обиделась?»

Господи, да на что тут обижаться? Я, может быть, тоже об этом жалею. Просто такие моменты меня вгоняют в ступор. Тем более до этого мы обсуждали младшего брата Рыжего, который меня чуть с ума не свел накануне. И вдруг такой резкий переход…

Да и просто – что на это скажешь?

«Нет, конечно, не обиделась»

«Просто когда ты так внезапно замолкаешь, я начинаю бояться, что чем-то тебя обидел»

Ну это смешно. После всех его выходок в прошлом, он теперь так переживает из-за пустяков.

«Всё хорошо»

«Теперь я ещё больше хочу тебя поцеловать»

«Тогда приезжай»

Да, в переписке я могла и пофлиртовать. Скажи он мне такое в лицо – я бы уже в полуобмороке была.

«О-о-о… Хоть сбегай теперь отсюда…»

«Ну нет, лечись, поправляйся»

«Какое уж теперь лечение…»

С того дня наши беседы стали постоянно сворачивать на волнующие темы, и это отчасти спасало от тоски. Но всё-таки как же хотелось увидеть его живьем…

* * *

Отец Андрея нанял ему там каких-то невероятно крутых репетиторов, чтобы по учёбе не отставал. Ну и я тоже налегла на уроки. А что еще оставалось делать в тоскливом ожидании?

Мама, конечно, не понимала, откуда вдруг во мне проснулось такое зверское усердие, но была очень рада, что я никуда больше не хожу, а часами сижу за учебниками.

Новая математичка оказалась не такой лояльной к нашим мальчикам, но зато и не такой придирчивой ко мне. Даже пару раз оставляла после уроков объяснить сложные моменты. Вот и вчера как раз оставила, чтобы разобрать свойства логарифмической функции. А сегодня устроила по этой теме контрольную.

Наши переговаривались между собой, кто-то у кого-то просил списать, кто-то торговался, кто-то искал решение в интернете.

Поделиться с друзьями: