Однажды в Америке

— Это мог быть кто-нибудь другой, кто воспользовался моим именем, — вяло возразил я.

— Да, это мог быть кто-нибудь другой, кого ты крепко обидел, — сказал Менди и пожал плечами. — Какая, к черту, разница? Я думаю, что начальство решило не рисковать. Они совершенно уверены, что стучал именно ты. Ладно, во всяком случае, мы просто выполняем приказы. Мы получили задание взять тебя в оборот. Ты ведь понимаешь, Башка, приказ есть приказ. Так что пошли.

Он двинулся к выходу. У меня еще оставалась надежда. Я мог обратиться к высшей власти.

— Мне надо увидеть Франка, — решительно произнес я. — Я хочу рассказать ему свою версию.

Менди отрицательно покачал головой.

— Почему? — встревоженно спросил я. — Я ведь имею право встретиться с ним. Ведь он всегда выслушивает показания обеих сторон, правда?

— Да, ты имеешь право, но Франка нет в стране.

Мое тело стало мягким, как будто враз лишилось всех костей. Не знаю, каким образом мне удалось удержаться на ногах и не упасть. В голове у меня шумело, и откуда-то, словно издалека, до меня донеслись слова Меткого Майка:

— Да, Франк уехал навестить свой родной город. Повез туда подарок. Большие часы для городской площади, на которых написано его имя.

— Да, большие часы, на которых написано его имя, — эхом повторил Менди.

Бугай сжал мою руку своей чудовищной хваткой. Один из палачей стал впереди, другой за спиной у меня, и мы вышли на улицу и приблизились к блестящему черному восьмицилиндровому «паккарду». Мне предстояла поездка, поездка, из которой не было обратного пути.

«Нет, это будет маленько не так, — подумал я. — Поездки в одну сторону в Обществе запрещены. Теперь так уже не делают. Теперь никому не стреляют в голову прямо в машине, а потом не вышвыривают тело на улицу. Покойники, лежащие в сточных канавах, вызывают слишком большое внимание прессы. Так делали только в прошлом. Нет, со мной все произойдет не так. Интересно, как они возьмут в оборот меня? Боже мой, неужели нет никакого выхода?»

Меня начала колотить дрожь. Мое дыхание перехватило, и я чуть не потерял сознание. Я, Башка, чуть не потерял сознание. Я не мог этого себе позволить. С трудом я сумел собраться, взять себя в руки.

Но все это было так нереально. Я никак не мог поверить, что это происходит со мной. И вместо того, чтобы я, Башка, брал кого-нибудь в оборот, приходят берут в оборот меня. Неужели все это на самом деле? Или это просто видение, возникшее в моем одурманенном опиумом мозгу? Нет, зловонное дыхание Бугая на моем лице ощущалось слишком реально. Я откинулся на спинку сиденья. Чувствуя дрожь в коленях, я вновь и вновь думал, каким именно образом они будут брать меня в оборот. Может быть, Менди прикажет Бугаю свернуть мне шею или позволит ему просто задушить меня? Впрочем, нет, на Менди это не похоже. У этого парня есть сердце, он не такой равнодушный скот, как Бугай.

Пытаясь избавиться от ужаса, вызванного такими мыслями, я растер себе шею. Я узнал место, в котором мы остановились. Вест-стрит. Здесь находился большой склад Общества. Да, именно здесь меня и возьмут в оборот. Ужас пронзил меня с новой силой. Этого просто не может быть. Затем я рассмеялся. Я был смелый, когда проделывал это с другими. А теперь, посмотрите на меня — просто цыпленок какой-то. Как я поведу себя перед смертью? Буду парализован страхом? Начну умолять их иЛи верещать от ужаса? Нет, только не я. Надо взять себя в руки. Я, Башка, крутой парень из Ист-Сайда. Надо быть злым. Я попытался вызвать в себе эту злость. Надо быть злым, чтобы потом, когда эти ублюдки будут вспоминать обо мне, они говорили бы: «Да, этот Башка был крутым, очень крутым парнем». Да, чтобы они говорили обо мне с уважением. Бугай дернул меня за руку, чуть не вырвав ее из плеча.

— Ну что, — с глупой ухмылкой спросил он, — как себя чувствуешь, Башка? Еще не наделал в штаны?

— Ты, придурочный вонючий урод! — яростно заорал я. — Если бы у меня было перо, я бы нарезал тебя на мелкие кусочки, на миллион крошечных вонючих кусочков.

Я плюнул ему в лицо. Бугай утерся и поднялся на дыбки. Между нами встал Менди и рявкнул на Бугая:

— Ты сам напросился! Я ведь тебе говорил, что Башка — настоящий парень. — И уже спокойным тоном добавил: — И ты должен относиться к нему с уважением.

Менди постучал в дверь склада условным стуком. Дверь отворилась, и мы вошли внутрь. Из четырех человек, охранявших склад, я узнал только Малютку Дятла. Он стоял с ручным пулеметом и с удивлением глядел на меня. Я приветственно кивнул ему.

— Привет, Башка, — сказал он.

Бугай загоготал:

— Эй, Дятленыш, лучше бы ты сказал: «Пока, Башка». — Заткнись! — прикрикнул на Бугая Менди и посмотрел на охранников. — Давайте, ребята, проваливайте отсюда.

Малютка Дятел и трое охранников быстро пошли прочь.

— Ладно, давайте побыстрее, — сказал Менди и жестом приказал следовать за ним.

Мы начали петлять среди сваленных в кучи грузов. Похоже, Менди направлялся в определенную часть склада. Когда мы обогнули пирамиду из железных бочек, я остановился и чуть не потерял сознание. Да, это было здесь. В четырехугольнике из уложенных на полу досок находилась свежеприготовленная цементная смесь. Рядом стояла пустая железная бочка. Это и был ответ на мучивший меня вопрос, ответ ценой в шестьдесят четыре доллара. Теперь я знал, что со мной сделают. С пулей в башке меня оденут в цементную рубашку и отправят на дно реки. От вида цемента и железной бочки вся моя бравада враз улетучилась. Я ощутил собственную беспомощность. Что делать? Что делать? Мне ничего не приходило в голову.

Менди наклонился и с видом знатока попробовал пальцем качество раствора, а потом обратился к Бугаю:

— Добавь еще две лопаты песка.

Я зачарованно следил, как Бугай добавил две лопаты песка и начал тщательно перемешивать цементный раствор. Вдруг он остановился и, с улыбкой взглянув на меня, произнес:

— Последним, на кого мы надевали цементную рубашку, был кривоногий Вайнберг.

— Кто тебя спрашивает? — грубо сказал Менди. — Давай мешай. Делай это хорошенько. Я не люблю халтурной работы.

Мое нервное напряжение было слишком велико. Я чувствовал, что в любое мгновение могу не выдержать и сорваться. Теперь я знал, что люди чувствуют перед смертью. Они умирают сотни и сотни раз, прежде чем наконец умрут по-настоящему. Куда лучше умереть неожиданно, чем знать, когда ты должен умереть. Это отвратительно. Почему они так возятся? Боже мой, Боже, молю тебя, сделай что-нибудь.

Менди подал сигнал Меткому Майку. Майк достал револьвер сорок пятого калибра и надел на него глушитель. Менди с сочувствием спросил:

— Как ты предпочитаешь, Башка, в сердце или в голову?

— Куда ни стреляй, пуля все равно окажется в Башке! — заржал Бугай.

— Заткнись, он заслуживает уважения, — сказал Менди, свирепо глядя на Бугая. — Ну, Башка?

Во рту у меня пересохло, язык отнялся, и я не мог вымолвить ни слова.

— Ну, Башка? — терпеливо повторил вслед за Менди Майк.

У меня было такое ощущение, что он уже несколько суток стоит и смотрит на меня, сжимая в руке револьвер. Собрав все свои силы, я заставил себя поднять руку и коснулся ею лба. Да, я хотел, чтобы пуля попала в это место. Медленно, ох как медленно, целое столетие поднималась его рука с револьвером. Оружие с надетым на него глушителем выглядело огромным, как пушка. Его черный зрачок гипнотизировал меня. Его ствол, приставленный к моему лбу, казался холодным как лед и одновременно обжигал меня, как раскаленное железо. Словно сквозь толстый слой ваты, до меня донесся голос Майка: