Однажды в Марчелике 4

— Люсьен, но… Ведь так и надо делать после… После!.. — выразительно подняв бровь, заметила эрбе Анатра.

— Но… Не на вашем же чердаке, эрбе!.. — резонно напомнил слуга.

— Да пусть люди подтираются где угодно! — воскликнула добрая женщина, всплеснув руками. — Лишь бы не ходили с этим по улицам! И не воняли!

— Но каков наглец! А!.. А-а-а! — слуга что-то опять увидел. И теперь кричал в ужасе и возмущении.

— Что случилось, Люсьен?! — обеспокоилась эрбе Анатра.

— Ему не хватило! Эрбе! Ему не хватило платка! — кричал в ужасе слуга. — Он подтёрся о чехол комода!..

— Да, тут я согласна, вышло некрасиво! Но зато ушёл с чистыми… Чистым! — у Альфареро возникло ощущение, что милая эрбе Анатра как раз готовилась упасть в обморок.

Впрочем, у эрбе Анатра тоже возникло такое ощущение. В её голове никак не укладывалось, что пока она пекла сдобные пирожки с мясом для мужа и его друга, несносного метена Фретийона, которые должны были вот-вот вернуться с рыбалки, кто-то проник на чердак их дома… И злоумышленно испражнился там, подтираясь всем, что под руку попадётся. Это было немыслимо…

— Я убью его!.. — взревел слуга не хуже любого ревнивого метена, заподозрившего наличие любовника в спальне своей жены.

— Люсьен, прекратите! Это не то преступление, за которое обычно стреляют в людей! — возмутилась эрбе Анатра.

Видимо, её обморок временно откладывался.

— Моя госпожа, такие оскорбления смываются только кровью! — сообщил слуга, появляясь в видимости Альфареро со взятым наизготовку ружьём.

— Боже вас упаси, Люсьен! — эрбе Анатра всплеснула руками. — Здесь хватит и ведра воды!

— Выходи, подлец! — бешеным зверем взревел слуга.

— Люсьен! Люсьен, остановитесь немедленно! — вскрикнула женщина, заставив слугу замереть. — Если вы так хотите крови, то посмотрите на пол, а не в прицел! Тут следы в пыли.

— А! Прошу прощения, эрбе! Был взбешён!.. — слуга пригнулся к полу и двинулся по следам, не расставаясь с ружьём.

Следом за ним робко засеменила и достопочтенная эрбе Анатра. А Гарри замер, когда два его суровых преследователя проходили мимо. Не то чтобы он сильно боялся… С таким зрением, как у Люсьена, старый слуга попасть мог только в молоко. Однако зачем же пугать пожилых людей?!

— Вот! Вот! Наглец проник через окно! — раздался через некоторое время крик Люсьена. — Пролез, подкрался, насрал!..

— Люсьен! — возмутилась эрбе Анатра.

— Подтёрся! И ушёл! — не обратил внимания на её возмущение слуга.

Ну вот, теперь всё встало на свои места. А метен Альфареро, тихонько открыв дверцу шкафа, встал на чужие следы и на цыпочках быстро пробежал к двери.

— Вы слышите?! — несмотря на почтенный возраст, Люсьен, кажется, разбудил в себе давно дремавшие инстинкты охотника. Которые и позволили ему расслышать тихие шаги сыщика. — Вы слышите, эрбе?!

— Я ничего не слышу, Люсьен! И прекратите махать ружьём! Я боюсь!..

— Встаньте за моей спиной, эрбе! Спрячьтесь за мной! Этот наглец будет убит!..

Метен Альфареро не слушал дальше. Он тихо проскочил по ковровой дорожке, которая укрывала лестницу, ведущую с чердака вниз. А затем так же тихо промчался по коридору и свернул к главному выходу из дома.

Однако не успел он спуститься, как щёлкнул замок, и в холле особняка раздались весёлые и слегка пьяные голоса. Видимо, это вернулись с рыбалки метен Анатра и его друг метен Фретийон. А Гарри на ходу изменил маршрут, кинувшись к боковой лестнице, которая вела к чёрному ходу.

— Я убью его!!! — ревел где-то за спиной Люсьен, услышавший голоса, но на эмоциях не узнавший хозяина подшофе. — Убью!!! Наглец!

Грохнул выстрел.

— А-а-а-а! Франц, мой друг, по нам стреляют!.. — возопил метен Анатра, по которому, собственно, и вёлся прицельно-неприцельный огонь.

Гарри Альфареро с глазами, выпученными от ужаса, скатился по лестнице чёрного хода на первый этаж. Однако на минуту замер, понимая: он не готов просто так уйти из особняка, не узнав, чем кончилось дело. Совесть не позволит…

— Не беспокойтесь, Филиппо! — донёсся крик метена Фретийона. — Сейчас я покажу этому негодяю!

Грохнул очередной выстрел.

— Ах ты… Ты не только срал, но и вооружён! — возопил Люсьен.

— НЕМЕДЛЕННО!!! ВСЕ!!! ПРЕКРАТИЛИ!!! СТРЕЛЯТЬ!!! — рёв миниатюрной эрбе Анатра заполнил особняк звуком, как орган на аккорде заполняет всё пространство храма, заставляя сердце замирать от восторга. — ЛЮСЬЕН!!! ФИЛИППО!!! МЕТЕН ФРЕТИЙОН!!!

Гарри ещё мгновение слушал благословенную тишину, повисшую в доме. А потом тихо раскрыл дверь чёрного хода, ведущую наружу. Выскользнув на задний двор, он пересёк его за считанные секунды. И ловко перемахнул через высокий забор, оплетённый густыми зарослями вьюна.

Чтобы выбраться на главную улицу, пришлось пройти узким переулком, зажатым между заборами особняков Анатра и Фретийонов. Поскольку эти семьи были соседями вот уже третье поколение, то их отношения можно было описать как горячий мир — ну или как холодную войну. Они постоянно ссорились, мирились, дружили, ходили на рыбалку — а потом снова ссорились.

Чаще всего эти ссоры касались как раз территории особняков. Из-за чего границы их владений то и дело перемещались. Спустя почти сто лет судебных тяжб и споров, переулок приобрёл вид змеи, которая целеустремлённо пытается куда-то ползти. И чтобы пробежать несчастные тридцать ярдов, здесь нужно было сделать семь поворотов…

А, выскочив за последний поворот, Гарри Альфареро замер. Прямо как охотник, увидевший оленя. Спиной к нему в переулке стоял тот самый пятнадцатилетний «невежливый мальчишка». И делал он то же, что и все подростки, удачно сделавшие гадость — бессовестно хохотал.

Рука сыщика скользнула к кобуре, но в последний момент он всё-таки удержался. Пример Люсьена как бы намекал, что стрельба из-за какого-то дерьма не доводит честных людей до добра…

Вместо этого Гарри пригнулся, выставив вперёд руки и готовясь в любой момент броситься на злодея. И решительно, но осторожно двинулся вперёд.

— Вот тебе, жирный потный политей! Надеюсь, тебе прострелили твою толстую задницу! — удовлетворённо проговорил мальчик, наконец-то отсмеявшись.

В душе Гарри поднялась волна праведного гнева… Что и неудивительно! Любой бы расстроился на его месте. В конце концов, пока он проявлял вершины милосердия к злодею, решив сохранить его никчёмную жизнь, этот злодей мало того, что радовался ранению или смерти сыщика, так и ещё обидно обзывался…

— Ах ты негодник! — прошипел Гарри, не сдержавшись. — Да доживёшь до моих лет, ещё попытайся остаться стройным!..