Однажды в Париже

Двое братьев-монахов, поставленные на стражу у ворот, не давали войти в калитку высокому молодому человеку в забрызганной дорожной грязью одежде. Позади него топтался взмыленный жеребец и мотал поникшей головой, все еще всхрапывая от возбуждения долгой скачкой.

— В чем дело, братья? — поинтересовался Паскаль. — Кто этот человек и что ему нужно?

— Шел бы ты, брат, исполнять послушание, — грубовато ответил один из стражей. — Мы сами тут разберемся. Уже за настоятелем послали…

— Меня зовут Мишель де Фезенсак, и я ищу человека по имени Паскаль д’Арманьяк, — громко произнес незнакомец.

У Паскаля на миг потемнело в глазах и перехватило горло. Он шагнул вперед, отпихнул попытавшегося заслонить ему дорогу стража и сипло сказал:

— Это я, месье. Я Паскаль д’Арманьяк…

— Рад, что вы в добром здравии, монсеньор. — Де Фезенсак сдернул с головы шляпу и поклонился Паскалю, как это обычно делают вассалы перед сюзереном.

— Ничего не понимаю! — пробормотал Паскаль.

— Примите мои соболезнования, монсеньор, — продолжал де Фезенсак. — Ваш отец, граф Жан-Клод д’Арманьяк, скончался две недели назад.

— Господи, упокой его грешную душу!.. Как же это случилось?

— На охоте, монсеньор. Его милость решил самолично взять вепря, но зверь оказался хитрее и сильнее…

Паскаль и оба стража, слушавшие разговор очень внимательно, истово перекрестились.

— Так зачем же я вам понадобился? — хмуро поинтересовался Паскаль. — Я покинул родовой замок пятнадцать лет назад, проклятый собственным отцом и обоими братьями. Я поклялся никогда не возвращаться и не вспоминать об их существовании. И действительно забыл… Но вот являетесь вы… кстати, вы, случайно, не сын барона Филиппа де Фезенсака?..

— Я его третий сын, монсеньор…

— Ну да… Так зачем же я вам понадобился?

— Я привез вам сезину [27] . Теперь вы — полноправный и единственный владелец и господин графства Арманьяк и верный вассал его величества короля Франции! — в голосе де Фезенсака зазвучали торжественные нотки.

— Погодите, месье, — ошеломленно покрутил головой Паскаль. — Почему — я? А мои братья?

— Ксавье д’Арманьяк погиб во время штурма Ла-Рошели в 1628 году. Жан-Жак д’Арманьяк сгорел от болотной лихорадки в родовом замке два года назад.

27

Сезина — особое владетельное право во Франции, земельное держание, зависимое от сеньора, но признаваемое обычным правом и защищаемое в судебном порядке.

Некоторое время Паскаль молча таращился на бумагу, которую подал ему посланец из Арманьяка. Братья-монахи заинтересованно заглядывали ему через плечо. Подошел отец настоятель, брат Франциск.

— Что происходит, дети мои? Кто этот господин?

— Это — моя судьба, святой отец! — объявил повеселевший наконец Паскаль и сунул бумагу под нос настоятелю. — Отныне я — законный граф д’Арманьяк!.. Подождите меня, де Фезенсак. Чтобы собраться, мне понадобится не более четверти часа!

* * *

— Опять ты все сделала не так, как я велела! — Мадам де Комбале с раздражением отшвырнула ворох кружев. — С тех пор, как приключилась эта история с котом, тебя словно подменили, Сюзанна! Такая была внимательная, расторопная, исполнительная… А теперь будто в облаках витаешь?.. Изволь все переделать к обеду!

Мари-Мадлен тоже до сих пор не могла прийти в себя после переживаний из-за похищения проклятого кота, когда ее, верную подругу и преданную любовницу кардинала, заподозрили в злодеянии против обожаемого дядюшки. Кот вернулся, а обида осталась. И она, в общем-то кроткая и добродетельная женщина, срывала ее на служанках и камеристках. Девушки лишний раз старались не попадаться хозяйке на глаза.

Сюзанна, любимица мадам, тоже заметно изменилась: в ее характере появились жесткость и строптивость, взгляд стал более упрямым. И вот этих-то изменений никто не понимал.

Между тем ответ существовал, и у него было чудесное имя — Паскаль! Не раз долгими вечерами, одна в своей комнате, Сюзанна вновь и вновь вспоминала его красивое, искаженное болезненной гримасой лицо, горячую сильную руку, сжимавшую ее, тонкую и нежную, когда Сюзанна склонилась над ним, раненным, и оказала первую помощь, подложив ему под голову свой плащ. Тогда, в полутьме трактира, их глаза встретились, и Сюзанна моментально утонула в глубокой синеве, чуть затуманенной страданием, но такой большой и чистой.

Умом Сюзанна понимала, что все безнадежно: он — монах, капуцин, не от мира сего, и им никогда не быть вместе. Но ведь сердце не слушает ничьих приказов!..

Девушка с ненавистью посмотрела на кучу кружев: чтоб вы сгорели! И направилась было в свою комнату, чтобы принести коробку с иголками, нитками и прочей мелочью, как вдруг услышала голос хозяйки:

— Сюзанна, дорогая, где ты?

Она поспешно выглянула в коридор.

— Я здесь, мадам! Уже иду…

Но Мари-Мадлен уже сама шла к ней навстречу, протягивая руки, а на ее добром лице блуждала загадочная улыбка.

— Что вам угодно, мадам? — Сюзанна терялась в догадках о столь быстрой смене настроения хозяйки.

— Дорогая, беги скорее в приемную. Там тебя дожидается шикарный молодой человек, по всему видно — виконт!

Ничего не понимая, Сюзанна отправилась в приемную кардинала. Там она увидела невысокого стройного мужчину в лазоревом пурпуэне и бордовых кюлотах с золотыми бантами, который энергично прохаживался по комнате, придерживая у бедра шпагу в позолоченных ножнах. Плюмаж из белоснежных страусиных перьев на шляпе покачивался в такт шагам.

Сюзанна остановилась на пороге, сделала книксен.

— Я к вашим услугам, месье.

Молодой человек обернулся, сдернул с головы шляпу и отвесил галантный поклон.

— Мадемуазель, вы не правы! Отныне это я к вашим услугам!

Он выпрямился, и Сюзанна не смогла сдержать радостный и удивленный возглас:

— Паскаль?!. Вы ли это?!.

— Граф Паскаль д’Арманьяк, мадемуазель! — Он улыбнулся, отшвырнул шляпу и протянул к ней руку. — Наконец-то я нашел вас!

Сюзанна, все еще не веря, подошла к нему, и Паскаль медленно взял ее тонкие пальчики в свои и поцеловал — долго и нежно.

— Наконец-то я вас вижу, Сюзанна, — снова заговорил он. — И я счастлив! Я никуда отсюда не уйду без вас! Потому прошу вас, будьте моей женой!

Сюзанна хотела ответить, но горло вдруг перехватило, а сердечко дало радостный сбой. Поэтому она лишь молча кивнула и прильнула к груди Паскаля.

— Вот и славно! — раздалось от дверей. — Я так рада за вас, дорогая! — Мари-Мадлен подошла к парочке и приобняла обоих за плечи. — Уверена, вы станете счастливой семьей!

Молодые люди снова посмотрели друг другу в глаза, а мадам де Комбале достала из декольте кружевной платочек и отвернулась.