Однажды в Подлунном Лесу

— Что это он? — удивилась Делла. — Только что был голоден, и уже нет?

— Голоден, как же! — фыркнула расположившаяся напротив Лилит. — Странно, что он у тебя в первый раз хлеб принял. Он у нас гурман, ему простая булка неинтересна. Ему чего-нибудь посерьёзнее подавай — мяса кусок, например, или фруктов каких экзотических.

— До чего же я люблю воронов и ворон, — заметила Делла, наблюдая за тем, как Роджер чистит перья. Ворон понял, что ничего путного от завтракающих ожидать не приходится, и занялся собственными делами. — Умнее птиц не бывает. Разве что сороки, но они же с воронами в родстве.

— Откуда ты знаешь, что сороки умные? — поинтересовалась Лилит. — Люди ж про сорок только и говорят, что те трещат много, да всё блестящее крадут.

— Крадут, ага, — согласилась Делла, — только как крадут-то? Какие хитрости выдумывают, чтоб внимание хозяина отвлечь? До такого не каждый человек додумается!

— Верно, — склонила голову набок Лилит. — Удивительные познания для той, которая из Японии механического соловья заказала.

— Так это ж не мне, это батюшке моему, — отмахнулась, поморщившись, Делла. — Я ему говорила: зачем тебе этот соловей, когда кругом живых полно? И ведь механический раз за разом одну и ту же песню поёт, уже уши от неё вянут. А живые-то соловьи то и дело новые песни разучивают.

— Смотри-ка, и это заметила, — уважительно кивнула Лилит. — Ну ладно, — продолжила она, поднимаясь из-за стола и собирая опустевшие миски. — Сейчас будем чай пить да думу думать. Обсудим всё как есть просто, по-женски.

Помимо чая и баранок она принесла свою волшебную тарелку. Поставила прямо перед Деллой и провела над тарелкой рукой. Дно стало мутным, но вскоре сквозь туман стало возможно разглядеть очертания человеческой фигуры. Изображение становилось всё более отчётливым, и вскоре девушка узнала показанного ей человека — это был Эйван. Царевич лежал на каменном полу, глаза его были закрыты, а одна рука неестественно вытянулась над головой.

— Он жив? — вздрогнув, спросила Делла.

— Жив, конечно, — уверенно отозвалась ведьма.

— Откуда ты знаешь? Я не могу разглядеть, дышит ли он. Ты видишь что-то, что я не заметила?

— В тарелочке-то? Не вижу, конечно, — безразлично сказала Лилит. — Здесь изображение вон какое маленькое, охота была глаза портить.

— Тогда откуда же ты знаешь, что он жив?

— Да уж есть у меня свои способы, — заверила её ведьма.

— А тарелочка?

— Тарелочка так просто, пыль в глаза пускать, впечатление на гостей производить, — пожала плечами Лилит.

— Так оно правду показывает, или так просто? — не поняла принцесса.

— Отчего же, правду. Только не всю. Царевич твой жив, и сейчас он у Кащея в темнице, в замковом подвале.

Лилит слегка шевельнула рукой, и изображение Эйвана стало удаляться. В кругу тарелки теперь можно было увидеть небольшой коридор с ведущей наверх лестницей и несколькими камерами, в каждой из которых одну из стен полностью заменяла железная решётка.

— Я должна его оттуда вытащить, — мрачно заявила Делла.

— Так-таки должна? — вопросительно посмотрела на неё Лилит. — Давно ли ты сама из этого замка сбежала? Назад захотелось, к Кащею в невесты?

Деллу заметно передёрнуло.

— Нет, к Кащею в невесты не захотелось, — признала она.

— Тогда сиди и думай, — посоветовала Лилит. — Может, не стоит лезть на рожон? Ну, кто ты супротив Кащея-то?

— Послушай, ну Эйван же здесь у тебя был не далее, как вчера, — вспылила Делла. — На этом самом месте небось сидел. И что же тебе, совсем безразлично, что с ним теперь будет?!

— Может, и не безразлично, — ответила ведьма. — А может, я потому тебя и отговариваю, что мне небезразлично? Он ведь сейчас знает, что сам сгорел, но хотя бы тебя сумел спасти. А стало быть, долг свой исполнил. Для них, для мужчин, это важно. И жертва его, стало быть, не напрасная. А если я тебя к Кащею в самые сети отправлю, так что вы оба, на пару, сгинете? Думаешь, Эйван мне за это спасибо скажет? Об этом ты не подумала?

— Может быть, и так, — согласилась Делла. — Но именно поэтому ты могла бы подсказать мне способ пробраться к Кащею так, чтобы и самой не сгинуть и Эйвана выручить. — Она хитро взглянуа на Лилит.

Ведьма рассмеялась.

— Да, вы с царевичем друг друга стоите, — признала она. — Если уж совсем откровенно, то мне и самой его жалко, неплохой парень, хоть и царский сын. Жаль будет, если сгинет. А только Кащей — противник серьёзный. Как бы я ни помогла, а шансов против него всё одно мало. Да у вас вроде бы и не принято, чтобы девица кавалера от беды спасала. Не поймёт тебя никто. Зачем же такую кашу заваривать?

— Что значит "зачем"? — возмутилась Делла. — Он меня из самого настоящего ада вытащил. Кащею в лицо взглянуть не побоялся. Остался один против всех людей Кащея, для того, чтобы я смогла уплыть в безопасное место. А я его что же теперь, брошу?

— Ах, вот оно что, благодарность, значит, — насмешливо протянула Лилит. — А скажи-ка мне вот что. Положим, был бы твой спаситель лысый, кривоногий, косоглазый и без мускул. Ты бы и тогда к нему навыручку стремилась с тем же похвальным рвением?

— А если бы он был криворукий и без мускул, он бы по стене на крышу башни не забрался, — отрезался Делла.

— Возможно. Ладно, что ж с вами поделаешь. Любите вы придумывать своим поступкам ложные причины. Вот и царевич якобы отправился за тобой только потому, что чувствовал себя ответственным за всё, что произошло. Дескать, если бы он тогда из замка твоего батюшки не уехал, ничего бы этого не случилось.

— Он так сказал? — спросила Делла.

— Ну, не сказал, а подумал, какая разница? — отмахнулась Лилит.

— Уж если пошло, то уехал он потому, что я его прогнала, — немного подумав, продолжила Делла.

— Это действительно впечатляет, — отметила ведьма. — Редкий мужчина уйдёт просто потому, что женщина его об этом попросила. Кащей во всяком случае был на это неспособен.

— Кащей? — непонимающе переспросила Делла.

— Он самый, — вздохнула Лилит. — Ну а что? Был у нас с ним когда-то роман. Бурный, даже очень. Давно уже, правда.

— Неужели с Кащеем? — изумилась принцесса.

— А что ты думаешь, всегда он был эдаким тёмным колдуном, запершимся в своём замке?

Лилит облокотилась о поверхность стола, подпёрла щёку рукой.

— Было времечко, ничего не скажешь. Он мужик-то видный, красивый даже. Ты, может, этого и не заметила, в силу обстоятельств.

— Почему, заметила, — возразила Делла.

— Ну вот видишь. А теперь представь, что он помоложе, и нет ещё вокруг него всей этой мерзопакостной ауры. Уверенный в себе, с чувством юмора, талантливый в колдовском деле.