Однажды в Прибалтике. Запутанная история

Но и то сказать, за такую зарплату не каждая согласится пахать по двенадцать часов. Народ нынче разборчивый. Чуть что не так, сразу подает заявление об уходе.

Что касается Тани, она дорожит своей должностью, хорошо понимая, что вряд ли где еще сможет найти такое «сладкое, тепленькое» местечко, как в «Дионисе».

Не переставая следить за Раей, она машинально опустила руку в карман и, отщипнув кусочек копченой сосиски, отправила себе в рот.

– Замечательно!
–  удовлетворенно кивнула она, - можно есть сколько хочется! Это разве не счастье?

Вот оно - преимущество ее должности - иметь возможность беспрепятственно заходить в большой холодильник, размером со среднюю комнату, и потихоньку лакомиться милыми сердцу деликатесами. К мясу госпожа Пэн была очень даже неравнодушна. В то время, как другие дамы ее возраста наслаждались на кухне списанными пирожными, булками и тортами, Таня предпочитала мясные изделия. Благо их сейчас в изобилии на прилавках. Не то, что раньше - когда часами приходилось выстаивать в огромной очереди, что б отхватить палку вареной колбасы. А уж про копченую нечего было мечтать. Их доставали по блату, дарили в виде презента врачам. В то время это очень даже приветствовалось и не считалось зазорным.

Старшая продавщица усмехнулась, представив, что было бы, если б она вдруг приперлась в поликлинику с колбасой или с баночкой растворимого кофе. Ее бы не поняли и возможно обиделись бы, посчитав идиоткой, а ведь когда-то и растворимый кофе был в большом дефиците.

– Что хорошего мы в нем находили? Гадость гадостью! Но все-таки не мешало бы проследить куда Райка намылилась, - пробурчала себе под нос Таня, отправляя в рот остаток сосиски.

– Жирноваты немного, - прожевав, попеняла она.
–  Да и химии там, наверно, напичкано будь здоров.

Пригнув голову, скользящим шагом последовала за уборщицей. Обежав торговый зал по периметру, та помчалась на рампу. Некоторые из сотрудниц, проводили ее заинтересованными взглядами. Аннушка, худощавая женщина средних лет с выпирающими как у скелета скулами, находившаяся в этот момент в колбасном отделе, вытянув шею так же следила за Раей. Она была весьма любопытна и не могла упустить такой необычный случай. Без колебаний покинув свое рабочее место, любопытная продавщица крадучись последовала за уборщицей, но на свое несчастье столкнулась в дверях с Таней Пэн. Обе женщины подозрительно уставились друг на друга. Таня первая пришла в себя.

– Ты куда-то собралась?
–  зловеще поинтересовалась она.

– Я? Водички попить, - прохрипела Аннушка, неожиданно ощутив, что у нее в самом деле пересохло в горле.

– Ах, попить!
–  не помня себя от злости, взревела старшая продавщица.
–  Я тебя полчаса назад отпускала позавтракать. Не забыла? Что ж тогда - то не напилась?

– А тогда не хотелось.

Аннушка покаянно склонила голову. Она по опыту знала, что спорить с начальством бессмысленно, можно только себе навредить. Это тысячу раз уже было проверено.

– Я сейчас тебе литр воды принесу!
–  забыв, зачем шла, продолжила разоряться Татьяна.
–  При мне выпьешь все до последней капли. Уяснила?

– Как скажете.

– Небось за Райкой следила? Увидала, как она шпарит куда-то и… Признавайся.

– Даже думать не думала.

– Не ври мне. Отправляйся на место!

Втянув голову в плечи, Аннушка засеменила обратно в торговый зал. Таня продолжила путь. Краем глаза она заметила, как споткнувшись о выставленные на дороге банки с апельсиновым соком, уборщица чуть было не растянулась во весь рост, но вовремя сумев погасить скорость, отлетела в сторону стукнувшись плечом о дверной косяк.

– Вот невезуха!
–  приседая от боли, заверещала она тонким голосом.
–  Я такая несчастная!

– Приложилась?
–  поинтересовался мясник Афанасий, высунув голову из своей каморки.

– А тебе что до этого?
–  огрызнулась Рая, потирая ушибленное место.

– Слышу кто-то заголосил, - продолжал удивляться Афанасий, вытирая о фартук испачканные кровью руки, - гляжу, а ты тут…

– Ну а дальше что?

– Ничего. Но зачем же грубить, Афанасий обиженно повел носом.
–  Я к тебе по-хорошему.

– Извини, - опомнилась Рая.

Она с запозданием сообразила, что сморозила глупость. С мясником, работающие в магазине женщины предпочитали поддерживать дружеские отношение. Он всегда оставлял им приличный фарш и говяжьи косточки, обильно покрытые мякотью. Им не нужно было давиться за этим «деликатесом» в длинных очередях.

– Облила меня, как говорится, помоями… - продолжал обижаться Афанасий, - я такого не заслужил!

– Я тебя обожаю, - принялась улещивать его Рая.

– Обожаешь? Это, мать, что-то новое. У меня, между прочим, семья.

– Уважаю, - покраснев от злости, по слогам повторила уборщица, - я случайно оговорилась.

Она знала - мясник все воспринимает буквально. В свое время он окончил вспомогательную школу и был несколько туповат, что однако не мешало ему пользоваться бешенным успехом у женского пола. Но уборщица никогда не входила в круг его ярых поклонниц.

– Уважаешь, - удовлетворенно протянул он и громко, основательно высморкался.

– Это радует. «Я сегодня в печали, - после короткой паузы сообщил он, – не могу Николашу забыть». Прямо так и стоит его рожа перед глазами. Прикинь, как такое возможно? Не болел никогда. А другие-то постоянно хворают и живут себе припеваючи. Ну и где справедливость, я спрашиваю?

Он строго взглянул на уборщицу.

– Ну так… - задумчиво протянула та, - не имею понятия. Ой, ты это что - на меня намекаешь, да? Дескать, мол зажилась!

– Вовсе нет.

– На меня! Я сразу это почувствовала. Хочешь что бы и я померла!

– Окстись, дурочка, - смущенно забормотал Афанасий.

Он уже не рад был, что пооткровенничал с Раей. Но внезапная потеря верного друга не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Как же так - жил себе человек не тужил и вдруг сообщают, что его больше нет. За свою сорокапятилетнюю жизнь Афанасий никогда не задумывался о подобных вещах. Ему почему-то казалось, что он будет жить вечно.

– Тогда ведь и я.… это самое … - удрученно сообщил он однажды жене.

– Ты о чем?

Супруга мясника была крупная, бестолковая женщина. Афанасию нравилось, что его Марианна дородная дама и выше его на две головы. Но они не всегда понимали друг друга.

– О чем беспокоишься-то?
–  повторила Марианна, с аппетитом обгладывая свиное ребрышко.

– Я ведь тоже могу… окочуриться, - запинаясь сказал Афанасий и внутренне содрогнулся. Постигшая его мысль была просто невыносима. Вот он здесь, разговаривает и вдруг… его уже нет!