Однажды в заброшенном общежитии…
Шрифт:
– В любом случае, если мы здесь оказались, значит есть вход! – вносит свой вклад женщина.
Здоровяк бросает свое прошлое занятие, выбирает из кучи камней и обваленной штукатурки арматуру и целеустремленно уходит в западное крыло здания.
– Ты куда, сынок? – волнительно кричит вслед незнакомцу заботливый Альберт.
– Вы меня все достали! Я пошел искать выход отсюда!
Обдумав положение, большая часть компании склоняется к предположению секретного розыгрыша. Именно поэтому женщина направляется в ту же сторону со словами:
– К черту!
Доктор, еще раз окинув взглядом неприступную кирпичную стену, без предупреждения по наитию отправляется в противоположное восточное крыло. Остаток компании остается в одиночестве и постепенно начинает осознавать, что является слабым беззащитным звеном.
– Надо изведать территорию и помочь ребятам, – заключает Дуня и дает
– Я ф тобой, – подскакивает Валя. – Не брофу фзе я девушку в беде…
Они оба смотрят с неопределенностью на пожилого Альберта.
– Вы можете остаться пока тут, – говорит девушка, – мы за вами в случае чего обязательно вернемся…
– Нет, милая. Я с вами пойду, – выражает старик полную готовность. – В бой идут первыми старики! Я, хоть уже не в той идеальной форме, но в молодости я имел высший разряд по биатлону! Поэтому постараюсь не отставать за вами, молодежь!
Для достоверности Альберт направляется вперед первым. Валя и Дуня идут следом. Втроем уже менее становится страшно, чем могло быть. Коридор сворачивает налево и ведет к лестнице. По дороге попадается мусор по типу битых стекол, фильтров от окурков, рванных пакетов, упаковок от сухариков и чипсов. На стенах исписанные в три слоя местные художества. Сложно предположить их возраст, но серой блеклости можно дать более 10 лет от роду. Вандалы, которые являются авторами этих картин, уже давно повзрослели и остепенились. Девушка с подростком идут тихо и стараются не привлекать шумом опасность. Лишь старик безрассудно и храбро поднимается вверх по лестнице, шаркая скованными в коленях ногами. Молодежь понимает, что было бы этично опередить деда и пойти первыми, но страх останавливает. На втором этаже среди вонючего сырого мрака, освещаемого старой лампочкой, их встречает единственная дверь.
– Попробуем зайти? – ждет чужого решения Валя.
– А куда деваться! Кто не рискует, тот не пьет шампанского! – Альберт дергает незапертую дверь.
Не успевают ребята ужаснуться собственной фантазии, как перед ними открывается новый коридор, похожий на коммунальный муравейник. Маршрут предлагает множество разветвлений. Где-то путь ведет в отдельные комнаты, где-то в общую прачечную или туалет, где-то углубляется в лабиринт. Повсюду разбросаны кухонная утварь, рваная одежда, дырявые матрасы, пыльные стеклянные бутылки, затхлые газеты, сломанные игрушки, ампулы и шприцы. На стене висит календарь за 2002 год. Дуня останавливается и с ужасом рассматривает месяца и цифры, рождая в голове теорию о путешествии во времени. Она любит фантазировать, но на безобидную и романтическую тематику, а данная обстановка со сказкой никак не вяжется. Компания осторожно ходит по комнатам, но старается держать в поле видимости друг друга. Заглядывая внутрь каждой комнаты на пару шагов, сыщик мигом убеждается, что ничего полезного нет и молниеносно возвращается обратно к остальным. В каждой новой комнате возникает страх появления из шкафа или под кровати чего-то чудовищного. Лабиринт обильно насыщен разными ходами и поворотами, повсюду встречается лишь брошенный и забытый много лет назад нищий человеческий быт. Где-то квадратный телевизор с погнутой антенной и треснувшим экраном. Где-то наклейки на комоде прошлого века. Где-то обгоревшие останки мебели. Где-то гора разбухших книг и комиксов. В каждой комнате окна заколочены намертво толстым слоем досок. Никаких камер и подсказок. Парадоксально лишь лампочки испускают мутный, но все же электрический свет. Валя не хочет бродить один и прикрепляется к Дуне.
– Вефде однотипный, фтарый хлам…
– И у меня…
– Никаких блогеров фдесь нет.
– Но почему же тогда свет есть?
Валя от озвученного, мучительного и его самого, вопроса чувствует неприятное скопление мурашек по своему телу.
– Фсначит фсдание не такое фсаброфенное, как кафзется…
Дальше они предпочитают держаться вместе и ходить по комнатам вдвоем, не желая разделяться. Спустя многочисленные однообразные коридоры и сочленения, они доходят до упора и встречают там Альберта. Старик стоит на месте и рассматривает с любопытством потолок.
– Очень похоже на бывшее общежитие… Я в похожем таком сам проживал… В советском союзе таких тьма тьмущая была… Раньше как было – выдавала партия работяге при заводе комнату на всю его семью и обязывала его безвылазно работать… Детишки росли и продолжали судьбу родителей, а квартира им доставалась по наследству… Очень смахивает это здание на общежитие моего прошлого… Сейчас-то местечко явно заброшено…
– Но почему же горит свет?
– А вот это действительно интересный и весьма актуальный вопрос…
Группа направляется обратно к
лестнице. Дальше им предстоит изучить верхние ярусы здания. Почему-то, увидев на третьем этаже ту же обстановку, на душе становится спокойнее. Но затем страх все равно возвращается перед внедрением в обширное, неизвестное пространство.– Вообфе, я не фомневаюсь, фто это чей-то розыгрыф…, – заявляет Валя, стараясь победить внутреннюю тревогу бестолковой болтовней. – Я дафзе фснаю кто эти зачинщики…
– Кто? – поворачивается к нему сразу же с надеждой Дуня.
– Да ефть там одна файка… Мои идеологические враги… Как-то флусилось, фто я с их дефсонками… Ну это… Фуры-муры… Сама понимаешь… Они, видимо, на меня фсъелись выфледили и рефыли накафзать… И вафс вфех для фнятия подофзрений прихватили заодно…
Подросток пафосно шагает за компанией, успокоенный полностью своим предположением, и продолжает шепелявить байки.
– Они, конефно, опафные ребята… У них тафчки, сфязи… Фзря я нарвался… Но ефли они мне попадутся, я фсадам им фзару…
Валя демонстративно закатывает рукава. Дуня обращает внимание на шрамы на его обоих предплечьях от поперечных самопорезов, но сразу культурно отводит скромный взгляд. Но Валя это замечает.
– Да это по глупофти на фпор… Хотели меня друфсья на флабо фзять…, – продолжает он бравировать историями из личной жизни. – Наивные, думали я ифпугаюсь! Кфтати, у меня отсень много друфсей… Думаю, они утзе фпохватились и ифсут меня. И вафс как рафс фспафут!
Дуня молча выслушивает парня, но не теряет бдительности. Кроме оставленных давным-давно квартир и брошенных вещей ничего не встречается по дороге. Намеков на человеческое постороннее присутствие не наблюдается, как и прояснения в памяти.
– Ситуация напоминает очень занимательную историю из моих далеких студенческих лет, -прерывает тишину на этот раз Альберт, закончив с третьем этажом и поднимаясь на четвертый, – однажды летом 1973 года мы с ребятами моего факультета организовали походный отряд, собрали походное обмундирование и отправились в Алтайский край. Там по вине одного «Сусанина» мы свернули не на ту тропу и затерялись в дремучих лесах…
…
В это же время ведутся поиски спасения и в западном крыле здания. Женщина с огненными волосами и скверным нравом пошла следом за воинственным агрессивным амбалом, но вскоре перестала слышать шум его тяжелой обуви и продолжила экспедицию самостоятельно. Может, это было и к лучшему, ведь к громиле женщина относилась с удвоенным недоверием, чем ко всем остальным. Чем-то здоровяк ей не нравился. Скорее всего, своей грубой внешностью неуравновешенного аборигена. Женщина добралась до второго этажа, предусмотрительно изучив каждый закоулок огромного грязного коридора. Подавив страх, женщина ворвалась в заброшенную жилую часть заброшенного здания. Пугающая, мрачная атмосфера старых комнат тяготила и бросала в дрожь. Убеждая себя в храбрости и неуязвимости, женщина быстро исследовала второй этаж. В случае столкновения с похитителем она решила вести себя быстро и безжалостно. Ее не затруднит в целях обороны дать подлецу по яйцам или выколоть при угрозе собственной жизни вражеские глаза. Она верила в себя и целеустремленно искала выход.
На четвертом этаже она вдруг слышит скрип, которого до этого не было. Привычная тишина и устоявшееся спокойствие исчезают. Сердце сразу начинает учащенно биться. Женщина думает, что это тот самый солдафон, но инстинктивно свой обычный шаг переводит на скромные цыпочки. Она смело проходит по узкому коридору, шум нарастает. Глаза ищут что-то наподобие оружия. У самого порога женщина видит молоток и скорее вцепляется в него руками. Приготовившись нанести сокрушительный удар, она набирает кислорода в легкие, и резко врывается в комнату. Перед ней открывается комната, стены которой не покрыты лоскутами порванных обоев, а являются полностью голыми. Вообще в комнате ничего нет, кроме деревянного паркета и единственной кровати, расположенной по центру. С ржавых поручней свисают толстые прочные вязки из марлевых бинтов, которые обычно используют для фиксации буйных психов. Свет лампочки отбрасывает от кровати пугающую уродливую тень. На матрасе аккуратно сложена чья-то клетчатая пижама. Женщина хочет присмотреться, но вдруг из черной дыры матраса вылезает жирная облезлая крыса и, мерзко пискнув, пускается бежать напрямик к женщине. Та взвизгивает и ловко отскакивает в сторону. Мерзкий больной грызун пробегает мимо и уносится прочь. Женщина тяжело дышит от испуга, но тут же слышит за ближайшей стеной приближающиеся посторонние шаги. Она теряется в мыслях из-за вспыхнувшей паники и не находит ничего лучше выскочить первой из-за угла с поднятым в руках молотком. Подоспевший на шум амбал оборонительно делает шаг назад и замахивается в свою очередь арматурой.