Однажды всё изменится

— Чтобы не сказали тебе сегодня, ты большой молодец и за это время очень многому научился. Не волнуйся, если отложат операцию. У тебя всё получится.

— Спасибо — только и могу ответить ей, обнимаю мою заботливую девочку.

— Может мне всё же пойти с тобой.

— Нет подожди меня здесь — отпускаю её.

— Ладно, только не переживай.

— Не буду — обещаю ей и поднимаюсь по лесенкам больницы.

Прохожу, все необходимые процедуры регистрации и иду к уже знакомому кабинету. Очереди нет, слава Богу.

Стучусь и заглядываю в кабинет.

— Можно?

— Заходите — бурчит врач и с любопытством смотрит на меня.

— Здравствуйте — протягиваю ему карточку — Бакулин.

— Помню, помню — улыбается — говоришь хорошо уже смотрю.

— Ага — соглашаюсь с ним.

— Присаживайся на стул осмотрю тебя.

Забираюсь на высокое кресло.

Врач аккуратно снимает аппарат ы и рассматривает что-то в ушах, затем одевает аппарат снова. Проделывает тоже самое, со вторым ухом.

— Угу, ну всё хорошо, можно будет записываться на операцию.

Это здорово!

— А после неё я смогу слышать без аппаратов? — решаю уточнить.

— Да они вам больше не понадобятся — врач отходит и присаживается за стол. Начинает звонить кому-то.

Пока он разговаривает по телефону, пересаживаюсь на стул напротив. Закончив разговор, он кладёт трубку.

— Ну всё через три недели жду вас. Пятнадцатого назначена операция. Вам нужно будет сдать анализы, поэтому десятого числа приходите за направлениями.

Он что-то печатает в компьютере.

Неужели я смогу стать нормальным человеком, Господи. Как же хочется этого.

— Всё на десятое я вас записал, приходите.

— Спасибо — только и могу ответить.

На радостях подскакиваю со стула.

— До свидания — улыбается мне врач.

— До свидания — выбегаю из кабинета. Я так рад сейчас. Почти бегу на выход из больницы.

Не терпится поделиться такими новостями с Полей. Выбегаю в парк при больнице и разглядываю прохожих, ища родные черты. Но ни в ком не нахожу. Да где же ты моя девочка? Оббежав весь парк, понимаю, что её нигде нет. Сердце падает куда-то вниз. Куда ты пропала?

Достаю телефон и набираю её, оглядываясь, но не слышу её звонка поблизости. Что случилось? Где ты? Идут мучительные гудки без ответа.

Глава 68.3

Полина.

Захожу в палату и сразу замечаю Петю. Он лежит на кровати у окна и кажется спит. Он один лежит в палате. Стараясь не шуметь, тихонько подхожу к нему ближе, рассматриваю.

Он стал таким худым и бледным. У него измождённый вид и дышит он очень тяжело. На тумбочке рядом с кроватью стоит какой-то аппарат, похожий на компрессор что ли, от него тянется прозрачный шланг к маске, что лежит на Петиной подушке.

Тихонько присаживаюсь на стул. Петя словно почувствовал меня, открыл глаза и вздрогнул. По его лицу прокатилась волна ужаса, и он начал задыхаться.

— Петь — беру его за руку — тише это я, Полина — понимаю, что он не видит ничего, только страх отражается в его глазах.

Белёсые пятна на зрачках выглядят жутковато.

— Тише — тихонько глажу его по руке. Он прикрывает глаза и тяжело выдыхает — прости, напугала тебя — начинаю оправдываться.

— Ничего, последнее время только так и просыпаюсь — болезненно морщится.

Наверное, после нападения отца это происходит с ним.

— Надеюсь, это пройдёт со временем и тебе станет легче.

— Не знаю — говорит хрипло не открывая глаз.

— Тебе по прежнему больно смотреть на свет? — догадываюсь.

Он кивает.

— Тебе очки привезли мальчишки? — хочу поискать и осматриваю тумбочку, но их нигде не видно.

— Нет, забывают каждый раз — усмехается, но тут же болезненно морщится и прижимает руку под рёбра слева.

Ему больно. Так страшно за него. Уму непостижимо, что ему пришлось пережить в тот вечер, да и вообще за всю его жизнь.

— Может окно зашторить? Тогда ты сможешь открыть глаза.

— Не знаю — немного растерялся.

— Давай попробуем — отпускаю его руку и подхожу к окну.

Яши ещё не видно в парке, значит, у меня есть ещё немного времени.

Зашториваю окно, погружая палату в полумрак.

— Ну как?

Петя нерешительно открывает глаза и больше не щуриться.

— Хорошо, спасибо — говорит глухо.

Присаживаюсь на стул у кровати. Петя поворачивает голову в мою сторону и пытается разглядеть. Так непривычно смотреть в глаза, которые тебя не видят. Он пытается, но смотрит, словно сквозь меня ничего не видя. Мне так жалко его становится, аж, сердце сжимается. Не могу удержаться и беру его за руку.

— Как ты себя чувствуешь? — решаю спросить.

Хочется сделать, что угодно лишь бы ему стало легче.

— Прекрасно — уголки его губ ползут вверх — словно трактором переехали.

— Я очень испугалась за тебя — решаюсь признаться.

— Не стоило — говорит хрипло — может легче бы всем стало — опускает взгляд.

О чём он?

— Ты с ума сошёл! Кому легче? Мальчишки словно осиротели! Они же любят тебя очень. Ты же всё для них!

Он молча кивает.

— Никому не было легче, Петь. Никогда так не думай о себе!

— Мне — говорит тихо, выбивая почву из-под ног — мне было бы легче.

Он устал всё везти на себе?

— От чего? Я понимаю, что тебе трудно вывезти это всё, но ты очень нужен им, да и они тебе. Ты же тоже любишь их.

— Очень — говорит хрипло.

— Сейчас возможно всё изменится, ведь Сашка решил заявить на вашего отца. Его посадят, и очень надеюсь надолго. Он должен ответить за то, что сотворил с тобою.

Он рвано выдыхает и зажмуривается. Ему неприятно вспоминать о случившемся.

— Прости, я не хотела — тянусь к его лицу и тихонько глажу по волосам — мне больно за тебя просто — зачем-то признаюсь ему — за что тебе всё это — не могу сдержаться.

— Не надо — говорит глухо — не плач из-за меня.

Почувствовал и крепче сжал мою ладонь.

— Не могу, ведь если бы не я, всё могло быть по-другому. Ты бы видел — говорю то, что давно вертелось на языке — прости меня.

— Не надо — говорит хрипло — это не ты, а мои грехи. Заслужил всё это…

— Не правда!