Однажды я встретила волка

— Не надо объяснять мне это, словно щенку! — вскипела волчица и рывком поднялась с плетеного кресла. — Но за свои слова пусть отвечают.

Некоторое время брат и сестра молчали. Лик вертел в руках щепку, Тайра старалась на него не смотреть и вела себя так, словно обиделась. Долго она не продержалась — резко выдохнула, вернулась в кресло и подперла лоб рукой.

— Там были и воительницы, Лик. Кира-Талун снова требует часть наших земель.

— Плато Авент — единственное, что отделяет нас от Кира-Нор, где они хозяйничают. — Лик нахмурился. — Котолюды уже давно точат на него когти.

— Мы же не собираемся уступать им плато? Это почти восьмая часть наших земель!

— Никто не говорит об уступках. Что они сказали?

Тайра скривилась:

— Они все еще считают плато Авент своей святыней.

— Они думают, что это плато благословлено Сновидицей, — поправил Лик. — Я не знаю, правда ли это, но они утверждают, что эти земли изначально принадлежали им.

— Разве что в их снах, навеянных богиней, — фыркнула Тайра. — Сновидица ведь их покровитель?

Лик кивнул.

— Отец говорил, что раньше плато не принадлежало никому, а было местом встреч и переговоров. Когда он еще не был вожаком, а только советником, ему довелось узнать об одной трагедии, случившейся в клане. Подробностей он не рассказывал — и тебе я об этом не должен был говорить, вроде как это не для каждых ушей. В общем… — Лик ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. — Лет триста назад клан напал на деревню, чтобы отомстить. Была страшная резня, и люди поднялись против нас. Чтобы успокоить обе стороны, тогдашним главе клана и старосте пришлось пойти на уступки: Лииш передал равнину в пользование людей, а те в свою очередь наложили запрет на посещение нашего леса. Ну и, чтобы восстановить размеры своих охотничьих угодий, нам пришлось сдвинуть границы к Кира-Нор.

— Большим кошкам это не понравилось, — понимающе хмыкнула Тайра.

— Мы и раньше не сильно ладили, но лишний раз не связывались. А тогда дело чуть не дошло до войны. Карена — ты должна знать ее, она глава клана уже почти сто сорок лет — до сих пор брызжет слюной и кричит, что ранее они великодушно разрешали нам ступать по их землям, а теперь мы потеряли совесть…

Лик подошел к окну. Сквозь еловые лапы пробивались редкие солнечные лучи, и рваные тени теперь падали ему на лицо.

— Наверное, так оно и есть. Мы действительно забрали плато, но деваться нам было некуда — нам нужно было как-то кормить клан… Я не снимаю с нас ответственность, но кошки повели себя не лучше.

— Они могли и не устраивать из этого драку, словно малышня за вкусный кусочек мяса, — пробурчала Тайра.

— А мы не имели права без предупреждения забирать ничьи земли себе.

— Раз кискам так хотелось, могли бы и сами занять плато. Почему-то они не торопились.

— Потому что было соглашение. Мы нарушили его первыми.

— И почему отец мне об этом не рассказывал… — хмыкнула волколюдка.

Лик пожал плечами.

— Сама у него и спроси.

— Это был вопрос, ответа на который не требовалось. Я все прекрасно понимаю. Из нас двоих ты лучший стратег и лучше смыслишь в межклановых отношениях. Кстати, Лик. Ты не рассказал мне, до чего вы с отцом договорились, когда ходили в деревню. Мне он рассказать так и не соизволил. Может, хоть ты объяснишь, что происходит?

Юноша вздохнул и отвернулся от окна.

— Пока люди не лезут в лес, но не думаю, что это продлится долго. Староста просил нас хоть изредка пускать к себе охотника и его дочь.

Волчица даже зарычала.

— Сколько можно, Лик! Они отобрали у нас луг, чтобы разводить своих вонючих коров, еще и в лес шастают. У нас и так не хватает дичи.

— Дело не только в дичи. Им нужны меха на зиму и лекарства.

— Пусть покупают в городе! Не поверю, что в Калсангане нет других мест для промысла. Леса на востоке никем не заняты.

— Их разделяет река и путь туда неблизкий.

— И что с того?

— Тайра… — устало вздохнул Лик. — Отец рассудил так. Клан пустит их в лес, когда я приду в деревню и дам на то разрешение, а до тех пор люди не станут высовываться за пределы равнины.

— Дай угадаю, — проворчала Тайра. — Отец сказал примерно следующее: «Если мы хотим уживаться друг с другом, надо делиться богатствами этих земель». И что, с Кира-Талун тоже?

В голосе сестры прозвучало плохо скрытое ехидство. Лик помрачнел.

— Дело здесь не в богатствах, Тайра, — покачал он головой. Теперь его рассеянный взгляд упирался в пустой очаг. — Просто война с людьми может обернуться куда большим злом. Пусть лучше думают, что они в безопасности. Иначе, загнанные в угол, неизвестно, что они выкинут.

Глава 3 Митьяна

Умелые знахари наверняка одарены богами, а иначе как объяснить их силу определить любую хворь? Они творят настоящую магию, просто смешивая травы. Удивительно, откуда они знают, какая от чего помогает? Видел я их толстенные записи, наверняка обучают преемников, но кто-то же когда-то их составил. Маги… точно говорю вам, они словно маги! И что же, их тоже стоит казнить, как того требует для магов светлый князь Калсанганский?..

Из письма домой, написанного содержанцем Саэдгирского монастыря

Х514 год, 8 день месяца Зреяния

Митьяна прекрасно знала, что край леса служил границей между землями людей и волков — староста не уставал напоминать об этом всякий раз, когда кто-то покидал деревню. С недавних пор жителям запрещалось ее пересекать. Сегодня травнице пришлось нарушить это правило.

Все началось с того, что с рассветом пастух Пилар примчался к дому Митьяны. Из его несвязных речей девушка поняла, что у младшего брата, Кела, случился сильный жар. Пастух разволновался так, что чуть не плакал.

— Рано руки заламывать, — осадила его Мита, которая хоть и привыкла к переживаниям за родных, но лишней суеты у больного не терпела. — Жар говорит лишь о наличии недуга, а не о том, какой он.

Наказав ждать его у крыльца, она полезла на чердак, где хранила все свои запасы — для того, чтобы сбить жар, было достаточно взять сушеных ягод костяники и ромашки. Но там ее ждала неприятная неожиданность. Перерыв все короба и мешки, Мита обнаружила, что прошлогодние запасы сушеной костяники исчерпаны. Можно было заменить ягоды сухими фруктами, но те закончились еще в середине весны, когда в деревне простужался каждый второй. А одной ромашки не хватит — она снимет лишь часть проявлений болезни, но не устранит причину.

Оставалось поискать травы на равнине или — что было гораздо рискованней — идти за ягодой в лес.

Мита отыскала на чердаке небольшой горшочек с гусиным жиром и спустилась вниз. Пилару она дала указание — сделать растирку на основе этого жира, добавив туда луковую кашицу. А сама стала готовиться к походу за травами.

— Одна пойдешь? — осторожно спросил Пилар, прижимая засаленный горшочек к груди. — Может, позвать кого, чтобы…

— Не нужно, — отрезала Мита. — И вообще… лучше не говори никому, что я куда-то ушла. Если спросят, скажи, на равнине и у реки травы собираю.