Однажды я встретила волка

Глаза волчонка горели решимостью вперемешку с восторгом; в них светилось неподдельное обожание. Миту это даже тронуло — малыш искренне любил своего наставника, а занятия с ним приносили ему удовольствие. В таком возрасте взрослые кажутся почти богами, и если так, то для Катара Лик был невероятно заботливым богом. Сын главы гонял его не меньше, чем Миту, но со стороны ей было отлично видно, каким вниманием был пропитан каждый укус или толчок лапой.

Внезапно Митьяна ощутила укол в груди и растерянно прижала уши. Она проследила, как после очередного неудачного прыжка Катар кубарем покатился по траве. Лик выпрямился и обнажил клыки в насмешливом оскале. Было в нем что-то снисходительное и нежное одновременно, и от этого в груди у Миты защемило еще сильнее. Она одернула себя и зарылась носом в растущий под елями мелкий хвощ. Боги, она что, ревнует?..

— Ты выбираешь верную тактику, — вырвал ее из мыслей голос Лика, — но исполнение все еще не дотягивает. Впрочем, справляешься гораздо лучше, чем несколько дней назад. Уже не похоже на неуклюжую перепелку, которая пытается взлететь.

— Я почти не падал! — похвалился Катар.

Мита про себя хихикнула: светлую шкуру волчонка облепили сухие иголки и травинки, как если бы он от души извалялся в них.

— Главное — всегда подниматься на ноги. Брюхом кверху — верная смерть перед врагом. — Янтарные глаза волколюда уставились на травницу — он обращался и к ней.

— Надеюсь, на ближайшей охоте мне простят подобную оплошность… — попыталась пошутить волчица.

— Я бы на это не надеялся.

— Почему? Это же охота, а не битва.

— Охота — это всегда битва. Любое животное попытается дать отпор в попытке сохранить себе жизнь.

— Под отпором ты подразумеваешь побег?

Лик криво улыбнулся.

— Звериная охота сильно отличается от человеческой. Вы предпочитаете бить с расстояния, что совершенно не играет на лапу добыче. Вот она и убегает, потому что это единственный способ защититься. А мы всегда вступаем в ближний бой. И побег — самое безобидное, что ты можешь встретить, хотя и это не всегда так.

— А что тогда страшно? — спросила Мита.

— Когда увидишь вблизи оленьи или лосиные рога, или же их копыта — поймешь, о чем я. Твоя очередь, ты отдохнула достаточно. А ты, Катар, отдохни.

— Я не устал! — выпятил грудь волчонок.

— Я велел отдохнуть. Или ты уже забыл, что обещал меня слушаться?

Катар опустил уши.

— Помню…

— Если не хочешь валяться в тени, сбегай домой и принеси нам всем чего-нибудь перекусить, — предложил Лик.

— Это я могу! — обрадовался Катар и стрелой сорвался с места.

Лик проводил волчонка взглядом и повернулся к Мите.

— Ты сам-то не выдохся? — поинтересовалась волчица. — У тебя же до сих пор тело болит.

— Мне уже легче, — отрезал он.

— Не загоняй себя из-за меня.

— Если я не смогу научить тебя хоть чему-то за эти пару дней, это будет пятном на моей чести. Не пытайся отлынивать. От этого зависит и твое будущее тоже.

— Я знаю. — Митьяна вздохнула. — Знаю, но… как-то странно для меня все это.

Лик подошел ближе и осторожно коснулся носом ее щеки.

— Давай для начала разберемся с охотой. А потом со всем остальным.

* * *

На закате в лесу раздалась перекличка: несколько голосов слились в стройный вой, который дополняли короткие подвывания. Катар, который до этого прыгал по поваленной ели, поскользнулся и шмякнулся на землю. Лик навострил уши и недовольно проворчал:

— Охотники…

Митьяна, выползавшая из кустов после неудачной попытки атаковать Лика, выплюнула попавшие в рот ветки и переспросила:

— Охотники?

— Филлат и Кама. Скорее всего, собирают молодняк, чтобы этой ночью устроить им последнюю тренировку перед большой охотой. Отец, видимо, дал добро, а значит, никто не должен мешать им сегодня — присутствовать дозволено только тем, кто ведет ночной обход. — Он поднялся на лапы и махнул хвостом. — Идем. Даже несмотря на то, что охота тренировочная, к вечернему костру должен собраться весь клан.

— А… — изрекла волчица, но послушно отряхнулась и потрусила за ним.

— Лик, а мне можно не присутствовать на охоте? — спросил волчонок. Он в два прыжка догнал старших и теперь бежал чуть позади Лика, слегка прижав уши.

— А почему ты думаешь, что должен?

— Ну… меня ведь обучали как охотника, до того, как я стал твоим учеником.

— Сейчас ты один из будущих воинов клана и отвечаешь на наш с Тайрой призыв.

— Получается, в клане такое значительное деление на охотников и воинов? — удивилась Митьяна.

Волколюд скосил глаза.

— До недавнего времени оно не было таким сильным… Впрочем, нет. Последние несколько лет напряжение между нами только растет. Сомневаюсь, что до нашего с Тайрой рождения было иначе.

Мита благоразумно промолчала: вызнавать детали было неудобно и даже страшно. Еще страшнее сейчас было показаться на глаза всему клану: до этого ее видел едва ли десяток волколюдов, но сейчас таких десятков будет несколько.

К костру Лик привел Митьяну в человеческом обличье. К моменту, как они ступили в круг, большая часть клана уже собралась. Под косыми взглядами травница ежилась и непроизвольно жалась к Лику: одни были любопытными, другие — откровенно неприязненными и, тем не менее, одинаково ее пугали. Даже Зверь внутри нее притих, правда, ненадолго. Стоило Мите пересечься взглядом с высокой статной женщиной с неровно остриженными взъерошенными волосами, стоящей по ту сторону костра, как в ответ на ее презрительную ухмылку по всему телу прокатилась волна раздражения. Волколюдка смотрела прямо на травницу, изредка косясь на замершего рядом Лика. Пламя костра плясало в ее глазах, отчего она действительно походила на порождение Аозара, каковыми считали волколюдов деревенские.

— Кто?.. — начала было Мита тихо, но Лик опередил ее вопрос:

— Кама Зрячая, первая охотница клана. — Его голос был низким, похожим на рычание. — Мнится мне, они с Филлатом нарочно решили вывести своих малолеток на пробную охоту.

— Зачем?

— Чтобы отнять у нас время для подготовки.

Что ж, злость, внезапно вскипевшая в Митьяне, теперь казалась объяснимой. У травницы было чувство, что Кама не даст ей покоя и на самой охоте.

Когда у костра появился Рууман, остальные притихли. Он заговорил, и голос его был зычным, раскатистым; он словно накрывал всю поляну, заставляя прислушаться всех и каждого. Мита почти не улавливала смысла его слов: что-то про важность предстоящей охоты, про роль молодых в будущем клана и про правильность решения первых охотников клана. От мощи его голоса Мита дрожала и ничего не могла с собой поделать. Про правила пробной охоты, она уже не слушала, только глядела себе под ноги и молилась всем богам и Всевидящей, чтобы это наконец закончилось.

За всю свою речь Рууман ни разу не взглянул на Митьяну. И та была ему за это благодарна.

* * *

— А ты уверен, что это хорошая идея? Нам не влетит?

— Правила гласят, что во время тренировок нельзя охотиться самим или как-то мешать охоте. Если хочешь провести последнюю ночь перед охотой в компании других воинов или Тайры, так и скажи.

Митьяна затрясла головой.

— Не хочу.

— Тогда я предлагаю тебе на время спрятаться в укромном месте. Думаю, ты знаешь, о чем я. — Лик оскалился. — Правда, нам стоит поторопиться. Если попадемся на глаза кому-то из охотников, те сразу нажалуются отцу, и вот тогда нам влетит.