Однажды

Вместе осиливаем первую серию, и я получаю дозу ехидных комментариев обо всем на свете: манере боя, логичности повествования, бездарности главного волшебника... И да, гномам и эльфам тоже достается. Я тихо хихикаю у него под боком, сражаясь с закрывающимися глазами. На середине второй серии все-таки засыпаю.

Просыпаюсь одна, уже не удивляясь этому факту. Сегодня сложный день: два клиента, а потом большой королевский прием. Как же хорошо, что у меня уже все готово - и платье, и обувь, и украшения. И даже прическа благодаря магии укладки волос выглядит отлично. Интересно, ее надолго хватит?

Курьер с утренним подарком тоже не удивляет. Зато гигантский кактус и флакончик духов... ощутимо пованивающих селедкой, вызывает массу положительных эмоций. А времени отомстить лично у меня уже нет. 'Звоню' Коллине, умоляю ее срочно купить депиляционный крем для мужчин и отправить в особняк лорда Адриати.

– Но у эльфов не растут...

– Я знаю.

– Потом ты мне все расскажешь.

Улыбаюсь и прячу камешек в карман. Пора работать.

Глава 25. Клиент. 11:00 Мирасталления.

Сегодня актриса пришла такой обычной, что я даже засомневалась, она ли это. Прямые каштановые волосы собраны в аккуратную косу, легкий макияж, серые чуть раскосые глаза. Коричневое платье с белым передником. Милая и опрятная гувернантка, а не звезда. Она уверенно садится в кресло, и сразу начинает говорить.

– Прошлая встреча с вами перевернула мою жизнь с ног на голову. Я приняла тяжелое решение, и оно пугает меня. Но жить дальше также, как раньше, больше не могу. Я ухожу из театра.

Это не новость для меня. Только очень важно, почему она это делает. Если сбегает от матери - плохо. Если ищет собственный способ жить - хорошо.

– Что помогло вам принять такое решение?

– Я никогда раньше не придавала этому значения, но... у меня был брат, еще до моего рождения. Солнечный мальчик, юное дарование. В семь лет выиграл межрасовый музыкальный конкурс 'Чистый звук'. Говорят, у него был ангельский голос. Я ни разу так и не решилась послушать кристаллы с его песнями...

Она рассказывает об этом мальчике, а я понимаю, что чувствовала моя клиентка в образе, сидя над его могильной плитой. Такое иногда случается. После аборта, замершей беременности, выкидыша или ранней смерти во младенчестве следующий родившийся живой ребенок несет на себе родительские ожидания и за себя, и за того, предыдущего. Такие не рожденные дети часто бывают неоплаканными, никак не проявленными. Душа приходила в семью... но ненадолго. И груз их невыполненных жизненных задач несут в себе младшие. Такие замещающие дети отмечают свою потерянность, что 'живут будто не своей жизнью'. Бедная девочка... А клиентка продолжает.

– Он умер в тринадцать от внезапного обширного кровотечения внутренних органов. В нашем роду нет целителей, его просто не успели спасти. Может, кто-то проклял, не знаю. Через два года отец уговорил мать на меня. Я была такой обычной. Скучной. Матери совершенно не было со мной интересно. А еще у меня были кривые зубы. Разве можно гордиться ребенком с кривыми зубами? Им некогда было отвести меня к целителю, чтобы исправить прикус...

Девушка надолго задумывается, а я подавляю свое желание начать ее убеждать, что детей любят вовсе не за зубы. И что она достаточно хорошая и достойна любви. Но мне нельзя сейчас этого делать. Ее внутренняя боль должна быть высказана. Сжимаю зубы покрепче, только взглядом разрешаю себе показать мое сочувствие.

– Потом отец ушел из семьи. Я не видела его больше тридцати лет. А мама... я всю жизнь пыталась добиться ее внимания и гордости. Пыталась превзойти мертвого брата. До меня это только сейчас дошло. Невозможно победить то, что мертво. Он застыл в своей идеальности. Теперь я это понимаю. Это просто не мое поле. Не моя жизнь быть звездой, а его. Я хочу жить своей собственной жизнью, поэтому ухожу из театра и обрываю все связи. Хватит. Я просто хочу быть собой... Только я не знаю, кто Я?

Она спокойна сейчас, потому что то, о чем она говорит, уже обдумано и выстрадано между нашими встречами. Эта решительная леди пока не знает, что понять и принять себя, отказавшись от своих корней, невозможно. Мы дети своих родителей, какими бы плохими людьми они нам ни казались. В этом наша слабость, и в этом же наша сила.

– Что же... вы приняли решение. Я думаю, что прошлый образ поможет понять, что вы готовы оставить в прошлом, а что возьмете с собой в новую жизнь.

Мирасталления меня перебивает:

– Я оставляю могилу брата. Больше не буду пытаться его превзойти.

– Какое чувство это вызывает в вас?

– Облегчение.... Еще тогда из плаща вывалилась печатная машинка. Она у меня ассоциируется с театром - у нас в гримерке сколько я себя помню стоит именно такая старинная печатная машинка.

Неожиданно для меня. Лично я интерпретировала бы этот символ как потребность в самовыражении, быть проявленной, быть услышанной. Но личная интерпретация клиента всегда точнее и правильнее формальной. Поэтому соглашаюсь.

– Какие чувства вызывает у вас это решение?

– Радость. Страх. Досаду. Азарт. И все-таки радость. Я взволнована тем, что моя жизнь начинается с нуля. Что я никому и ничего больше не должна доказывать.

– Что еще вы оставляете?

– Косметичку. Потребность всем нравится и быть в центре внимания. Я устала от внимания. Меня тошнит от мужчин. Это мне точно не нужно сейчас.

Молча соглашаюсь. На этапе познания себя потребность в ком-то другом становится очень низкой, это закономерно.

– Вы оставляете позади многие значимые для вас вещи... Что же вы возьмете с собой?

– Цветок, ключи, зеркало... Зеркало - это понятно. Хочу знать, какая я, чтобы не заблудиться больше в череде своих масок. Цветок... Он был такой живой, но завядший... Не понимаю, про что это.

– С чем у вас ассоциируется цветок?

– Красота. Женственность. Уязвимость. Радость. Расти. Природа. Пчелы. Сладкий нектар... Похороны.... Я хочу взять с собой память о... брате? Но я этого не хочу... Напоминание о моей женственности и уязвимости? Тоже не то... Пчелы... Причем тут пчелы?

Она задумывается, я молчу. Мои варианты сейчас только собьют ее с мысли. Наконец ее лицо светлеет.

– Возможно, этот цветок - это я и есть. Такая... потрепанная, но все еще живая. И если меня поместить в благоприятные условия, то я расцвету.

Девушка облегченно вздыхает и смеется.

– Точно надо уходить из театра! Зря сомневалась. Вперед, за благодатной почвой!

У нее такое хорошее настроение, что меня охватывает сомнение - а нужно ли сейчас окунать ее в следующий этап? Или не спешить и дать самой убедиться, что без мира с родителями, хотя бы с образами родителей в собственной душе, пустоты внутри не заполнить.