Однажды

Он огляделся, сморщив нос. Здесь не было дубовых панелей, только выцветшие обои, которым вполне могло быть полвека, а то и больше. Никаких украшений — ни картин, ни гобеленов, ни мебели. Все двери, краска на которых потрескалась и облупилась, закрыты, как и этажом ниже. В середине коридора находилась другая, более простая, лестница. Двое мужчин направились к ней; дыхание Хьюго стало слегка затрудненным.

— Давным-давно следовало пристроить лифт, но ты же помнишь, у отца проблема с ограниченным пространством, — жаловался приятель, когда они вновь начали пониматься по лестнице. — К сожалению, нынче с деньгами слегка туговато, чтобы тратить их на такие дорогие штуковины, да ему сейчас в любом случае лифт не понадобится. Однако я бы поберег свои бедные ноги. И Хартгроув тоже... Старик мотается вверх-вниз так, что только берегись. Жутко преданный слуга и все такое.

Том удивился, что финансовые ресурсы Блитов не безграничны: состояние сэра Рассела всегда казалось ему беспредельным. Как будто читая его мысли, Хьюго произнес:

— Оставшуюся долю отца от прибыли в его компаниях по импорту сильно урезали с тех пор, как он удалился от дел. А постоянное колебание фунта жутко повлияло на торговлю в последние десятилетия. То он стоит крепко, то понижается, поэтому невозможно ничего спланировать наперед. Разумеется, его доля чего-то стоит, если бы он решился продать ее. Конечно, нельзя сказать, что дела наши совсем дерьмовые, но доходы не те, что бывали когда-то.

Том был не прочь проявить любопытство:

— А почему бы тебе самому не заняться делами?

— К сожалению, чувство семейственности нынче тоже не то, что раньше, — Хьюго остановился и внимательно посмотрел на старого товарища по играм: — Не думаю, что отец когда-нибудь верил в мои способности к бизнесу. Он ставил препятствия любой моей попытке занять место в его фирме. Господи, да я готов был начать мальчиком на побегушках, если бы он только позволил, а уж затем я мог сам проложить себе дорогу, я бы карабкался наверх собственными усилиями, Том! Но как же, отец не желал ничего подобного. Боюсь, что он не слишком-то верил в своих сыновей.

Том сочувственно покачал головой. Неужели сэр Рассел действительно потерял веру в Хьюго после скандала в страховой компании Ллойда? Но ведь уже прошло столько лет...

— Я знаю, о чем ты думаешь. Пойми, это одна из самых крупных страховых катастроф за все время, а отец вбил себе в голову, что основным игроком был я.

— Вряд ли он так считал, Хьюго.

Том облокотился о перила напротив друга, но несколькими ступенями ниже, так что ему приходилось смотреть вверх. Левая нога стала наливаться тяжестью. Разочарованный, он постарался поставить ее прямо — а ведь совсем недавно чувствовал себя так неправдоподобно хорошо!

— О, уверяю тебя! Позорит семейное имя и прочее. Огромное количество богатых людей обанкротилось, простофили, которых обманом уговорили вложить деньги в рынок страхования, обещая приличные прибыли при очень небольших издержках... Многие из них были личными друзьями и деловыми знакомыми отца — на самом деле именно он представлял их мне, — и двое из них покончили жизнь самоубийством, потому что не могли перенести такой позор, как потерю всего состояния. К счастью, сам отец философски отнесся к этому.

— Он тоже участвовал в твоих денежных операциях?

— Да, а ты разве не знал? Именно я пригласил его присоединиться к 404-му синдикату, тому, который занимался патентованными средствами от асбестоза. Я думал, что тебе это известно.

Том покачал головой:

— Откуда? Я же был в колледже.

— Ну, мне от него тоже досталось, хотя его больше беспокоили дела друзей по Сити, чем собственные. Его личные потери тоже были велики, но он, по крайней мере, не обанкротился, иначе, — Хьюго махнул рукой, обозначая все вокруг себя, — поместье мы бы тоже потеряли. Не думаю, что он простил меня.

— Но это случилось много лет назад, и ты только начинал работать. Не может быть, чтобы он продолжал винить тебя до сих пор.

Хотя в то время сам Том был зеленым юнцом, он все равно помнил разразившийся в Лондоне скандал, связанный со страховой компанией Ллойда, в основном потому, что Хьюго был одним из самых молодых страховщиков, достаточно неопытным и незначительным, так что его можно было использовать в качестве удобного козла отпущения. Именно так и поступили более высокопоставленные и опытные его компаньоны. Благодаря некомпетентности и тому, что молено было в лучшем случае назвать неосторожными действиями, тысячи непредусмотрительных, легковерных инвесторов со стороны поместили все свое состояние и имущество в виде обеспечения за относительно малое капиталовложение в рынок страхования.

К несчастью, этих инвесторов не проинформировали об угрожающем количестве заявок, которые были предъявлены страховой компании в течение тридцати — сорока лет. Большая их часть касалась болезни, которой страдали рабочие, занятые в производстве асбеста, или те, которым приходилось иметь дело с волокнистыми материалами при строительстве. Кроме того, по всему миру был зарегистрирован скачок катастроф и бедствий: тонущие нефтяные танкеры и загрязнение ими окружающей среды, пожары на буровых вышках и добывающих газ морских платформах, крушения самолетов, землетрясения, лесные пожары, даже городские бунты. Во второй половине века все это разрослось до катастрофических для страхового бизнеса размеров. Когда все заявки наконец согласовали и оформили юридически, можно было предсказать колоссальные потери, большая часть которых затронула ведущую и самую старую из всех страховых компаний в Лондоне.

Пока повелители и владыки Ллойда срочно вербовали и принимали новых людей с именем, ослабляя для этого прежде весьма строгие правила и ограничения, множество агентов и брокеров безумно увеличивали риск, осуществляя вторичную страховку, создавая все расширяющиеся круги, которые постепенно возвращались назад, к своим собственным синдикатам, — практика если не мошенническая, то спорная, известная под названием «закручивание спирали». Этого нельзя было делать, как нельзя обманом вовлекать в подобное предприятие новых людей, не предупредив о том, что грядут огромные убытки. (Однако даже если предупреждения о возможности потерять все, включая последнюю рубашку, если дела пойдут плохо, и делались, то их сопровождали, фигурально говоря, подталкивание локтем в бок и подмигивание.)

Очень скоро после того, как великое множество известных имен добавилось к спискам Ллойда, удар был нанесен, и учреждение, известное честностью и компетентностью, бесповоротно загубило свою репутацию. Было исковеркано много людских судеб, и только тот факт, что в ловушку попали многие члены парламента, предотвратил общественное расследование, возбужденное правительством (иначе банкротство заставило бы этих людей потерять свои места в палате). Сделка была оценена таким образом, что незадачливым инвесторам пришлось выплатить только проценты — хотя весьма крупные проценты — от своих убытков. (Многие инвесторы заявили, что использовалось элементарное вымогательство — правильнее было бы назвать его шантажом, — чтобы заставить их платить.)

Постепенно скандал затих, и даже компания Ллойда избежала полнейшего краха, хотя она была на волосок от него (однако уже никогда не удастся вернуть к себе былое доверие). Но прежде всего понадобилось найти козлов отпущения: жертвенные овцы должны были отправиться на заклание. Хьюго Блит всегда утверждал, что оказался в их числе.

— Идем. Никаких посмертных вскрытий, пожалуйста. Это та часть моего прошлого, которую я очень хочу забыть. Жизнь продолжается, дружище.

Том догнал его, опираясь на перила со своей стороны лестницы. Его удивило, какую сильную усталость он вдруг ощутил.