Одним ангелом меньше

— Ура! Здорово! Давайте назовем его Стасиком. А если девочка, то пусть будет Ксюша…

…Мама — такая огромная, не обхватить. Ходит осторожно — не дай бог споткнуться. А сапоги ей застегивает папа. Или она, Женя. Самой маме не нагнуться. А в животе возится маленький человечек — даже видно. Если приложить руку и чуть-чуть надавить, он толкнет в ответ — будто поздоровается.

— Ксюшка, не толкай нашу маму, ей же больно! Лучше рождайся поскорее, я без тебя соскучилась!

…Ночью вдруг все забегали, засуетились. Папа звонил куда-то по телефону. Мама зашла к ней уже в пальто — попрощаться.

— Стасик решил, что пора уже родиться. Так что будь умницей, слушайся папу и через несколько деньков жди нас вместе с братишкой.

— Или с сестренкой…

…Отчим в прихожей у телефона — лицо белое, как бумага, руки трясутся. Женя смотрит на него, держа под мышкой игрушечный танк, и ничего не понимает. Вот он подходит к ней, обнимает и горько-горько плачет…

…Северное кладбище, люди, стоящие группками у свежей могилы. Крупные снежинки налипают на большую мамину фотографию, и Жене хочется смахнуть их. Ей кажется, что это плохой сон — ведь такого просто не может быть! Сейчас она проснется и босиком побежит в спальню родителей, заберется к маме под одеяло, погладит ее огромный живот под ночной рубашкой, поздоровается с Ксюшкой и будет принюхиваться к вкусным запахам, доносящимся с кухни…

Из Хабаровска прилетел отец. Женя очень смутно помнила этого высокого человека, который когда-то сажал ее на плечи и катал по комнате.

— Какая ты стала большая, Женечка! — Отец протянул ей большого плюшевого слона в черном галстуке.

Отец и отчим долго сидели на кухне, пили водку и о чем-то спорили. Женя обнимала слона и пыталась смотреть телевизор, но так ничего и не поняла, что там происходит на экране. Наконец мужчины вышли к ней.

— Женечка, — Сергей Игнатьевич, бледный, небритый, не знал, как начать. Голос его дрожал. — Папа хочет забрать тебя к себе, в Хабаровск.

— Тебе будет у нас хорошо, — отец опустился перед ней на корточки, притянул к себе. — Моя жена — очень добрая женщина, вы обязательно подружитесь. И с братишками тоже. Они близнецы — Петя и Вова, им скоро исполнится три года. Будешь с ними играть. Квартира большая, у тебя будет своя комната. А у бабушки Маши, моей мамы, есть домик, там у нее курочки, кролики. Ну что. Женя, согласна?

— Нет! — Она вырвалась, подбежала к отчиму, прижалась к нему. — Папа, я не хочу! Не отдавай меня ему!

Сергей Игнатьевич обнял Женю и нежно поглаживал по голове. Мужчины обменялись долгим взглядом.

Отчим оформил над Женей опекунство, и они остались вдвоем. Те первые несколько лет после смерти мамы запомнились плохо. В памяти осталось только несколько ярких пятен, самым ярким из которых было знакомство с Ладой Литвиновой, худенькой высокой девочкой с надменными серыми глазами.

Лада обратила на себя ее внимание еще первого сентября. Первоклашки, чистенькие, нарядные, с букетами цветов, подходили к учительнице, держащей табличку с надписью: «1Б», а эта девочка с огромным бантом в длинной светлой косе все никак не могла решиться отпустить мамину руку. Она смотрела по сторонам огромными от ужаса глазами и была готова заплакать. Наконец учительница заметила ее и сама подошла к ней. Женя, не отрываясь, смотрела, как она обняла девочку за плечи и подвела к их стайке.

— Как тебя зовут?

— Лада, — прошептала девочка.

— Лада? Какое красивое имя! — Учительница заглянула в список. — Вот, Лада Литвинова. Ну, становись к деткам, рядом с… Женя, да?

Женя кивнула. «Действительно, какое красивое имя — Лада! — подумала она. — Не то что у меня — Женя, то ли мальчик, то ли девочка, не понять. Была бы уж я мальчиком, что ли!»

Женю посадили за третью парту в среднем ряду вместе с Петькой Овсянниковым, как выяснилось впоследствии, главным хулиганом всех начальных классов. Вдвоем они составили идеальную пару и очень быстро стали верховодить среди мальчишек, для которых Женька Черепанова была своей в доску. На девчонок она по-прежнему не обращала внимания. И только за Ладой следила пристально и напряженно.

Лада же ее не замечала. Так же как и всех мальчишек. Она была красивой и уверенной в себе (как потом узнала Женя, она терялась только в незнакомой обстановке), и девочки единогласно признали ее лидерство. Одни едва не дрались между собой за право дружить с Ладой, другие заискивали перед ней, и только Женя наблюдала издали, как она приближает к себе то одну фаворитку, то другую, но при этом ревниво следит за остальными, не допуская никакой другой тесной дружбы. Лада с ловкостью опытного иезуита умела поссорить подружек, не давая им улизнуть из своей свиты. Женя не хотела быть среди многих Ладиных обожательниц. Или она будет дружить с Ладой одна, или не будет совсем!

Это случилось в начале третьего класса. Их с Ладой отправили с каким-то поручением в кабинет директора. Лада случайно задела стоящую на столике вазу с цветами. Ирина Алексеевна, которая в это время искала что-то в шкафу, обернулась на звон бьющегося стекла и увидела двух испуганных девочек, замерших над осколками.

— Извините, я нечаянно, — сказала Женя.

Возможно, признайся в содеянном Лада, ничего бы и не случилось: директриса вовсе не была кровожадным монстром. Но за Женей уже прочно закрепилась репутация отъявленной хулиганки, и влетело ей по первое число.

— Зачем ты это сделала? — спросила Лада, когда они вышли из кабинета.

Женя пожала плечами.

— Ну, мне и так все время попадает, какая разница.

Лада смотрела на нее так, будто увидела впервые.

— Хочешь, будем дружить?

Больше всего на свете Жене хотелось закричать «Да!», но она покачала головой.

— Почему? — удивилась Лада. Такое ей, «королеве», было в диковинку.

— А ты ни с кем долго не дружишь. Если уж дружить — то на всю жизнь. — Женя повернулась и пошла в класс.

На следующий день Лада сама подошла к ней и протянула огромное краснощекое яблоко.

— Я согласна! — Лада улыбнулась так, как умела только она одна: ослепительно, но с холодным блеском в глазах. — Хочешь, приходи сегодня ко мне. Мама будет пирог печь…

Женя наивно полагала, что Лада оценила ее дружеские чувства и готовность ради дружбы к самопожертвованию. Но уже очень скоро она поняла, что ошиблась. Во-первых, Ладу раззадорил ее отказ, а во-вторых, она живо сообразила, что девчонкой, которая добровольно взяла на себя чужую вину, можно будет крутить, как только захочется. Однако обратной дороги не было. Поссориться с Ладой Женя не смогла бы ни за что на свете.

Так и повелось. Женя перестала быть заводилой в мальчишечьих проделках, а Лада, казалось, потеряла интерес к верховному владычеству среди девчонок. Она дружила теперь только с Женей и командовала ею одной так, как раньше всеми оптом.

Сергею Игнатьевичу их дружба совсем не нравилась. Ему было неприятно видеть, как Женя, раньше такая смелая и независимая, рядом с этой нахальной куклой тушуется и глупеет на глазах, обрастая бородой всевозможных комплексов. Но запретить дочери выбирать друзей по ее вкусу он не считал возможным. Даже обсудить в открытую недостатки Лады не мог. А осторожных намеков Женя не понимала — или не хотела понимать. Отчим никак не мог взять в толк, чем ее привлекла Лада, которая ему казалась совершенно бессовестной и вульгарной уже в десять лет. Оставалось надеяться только на то, что Женя рано или поздно сама поймет, что за штучка ее любимая подружка.