Одно дыхание на двоих

– Неужели знаете моего Филю? Не может быть! – старичок взял со стенки фотографию и сел рядом со мной на диван. – Точно он? Посмотрите внимательней.

Сунул фотографию улыбающегося босса мне в руки. Через двадцать минут Фил уже не будет улыбаться, потому что его отец умрет. Никогда не чувствовала себя более бесполезной, чем в этот момент. Я кивнула, потому что слова снова застряли в горле.

Продемонстрировала фото на мобильном, когда босс целует в меня в лоб и видео, когда Фил возле новогодней елки.

– Он в Смоленске работает, - Эдуард продолжал терпеливо ждать, и я продолжила, - в компании. Директором.

– Все верно, - согласился старичок и взглянул на фотографию сына на моем телефоне. Несколько секунд просто смотрел, а потом едва не прослезился. – Так далеко мой Филя никогда не уезжал, но он так хотел, что я не посмел удержать. А вы хорошо его знаете? – кивнула. – Насколько хорошо? – не унимался старичок.

– Мы недавно начали встречаться, - призналась. Хотя наши отношения полноценными назвать трудно, но мы честно пытаемся.

– Не может быть! – Эдуард, видимо, не понимал всей бедственности положения, потому как пытался шутить. – А вы красивая молодая леди, - заявил он, вогнав меня в краску. – И как вам удалось уговорить моего Филю на отношения?

Даже не знала, что ответить. С одной стороны хотелось поддержать его бравый настрой, а с другой, как только представлю, что скоро случится непоправимое, в дрожь бросает.

– Позвоните в скорую, пожалуйста! – жалобно выдавила, но Эдуард шикнул и махнул рукой:

– Будешь меня старого учить! Не доросла еще. Уйду в свой срок. Лучше расскажи мне о сыне. Ты вроде как помочь хотела, вот и помогай, а не мучай наставлениями.

Принялась рассказывать о Филе все, что знала. Какой он руководитель и человек. Старичок слушал, не перебивая. Только изредка его глаза краснели, но он как истинный мужчина сдерживал слезы.

– Значит, говоришь, не любит он новый год, - растрогался Эдуард.

В этот самый момент поняла, что он мне верит. Целиком и полностью. Безоговорочно. Верит в свою скорую смерть и в то, что я пришла именно за ним.

– Просто ненавидит, - вспомнила, как потемнели глаза Фила и сжались кулаки, едва я заикнулась о праздновании.

– Теперь еще меньше будет любить, - заключил дед Эдуард и на мой удивленный взгляд пояснил, - мать потерял, так еще и отец оставит перед новым годом. Ладно, хватит о грустном. Давай я тебе фотографии покажу.

Подойдя к стенке, он извлек с одной из полок фотоальбом и снова сел на диван. Перед глазами медленно потекла жизнь Фила. Его родители. Еще совсем молодые. Худощавая женщина и Эдуард свежий и подтянутый, совершенно непохожий на себя.

– На отдыхе в Трускавце, - прокомментировал Эдуард.

Несколько страниц счастливых фото, а затем салонный снимок, где они уже втроем.

– Лизонька, - старческая рука любовно коснулась черно-белой фотографии. – Болезненная родилась, но мы ее выходили. Всем миром.

Очередное фото и теперь их уже четверо. Маленький пухлый малыш примостился на руках у отца, а вот мать выглядит изможденной.

– После рождения Фили обострилась болезнь, - печально пояснил Эдуард. – Следующие двенадцать лет мучилась. Цеплялась за жизнь. Борец была еще тот, но проклятая болезнь все-таки победила.

Не решилась спросить, что это была за болезнь, а Эдуард не собирался вдаваться в подробности.

– Не собираюсь противиться своей судьбе, - выдохнул Эдуард. Заметила, как в уголках его глаз блеснули слезы. Пролистав альбом назад, Эдуард вернулся к первой фотографии, где они еще были счастливы. – Она всю свою жизнь была борцом и даже в безвыходной ситуации пыталась придать мне сил. Как я могу спасовать сейчас. К тому же, старые должны уходить, чтобы давать дорогу молодым.

– Вы не должны так говорить, - произнесла, а у самой глаза тоже на мокром месте. Посмотрела на часы. Пять минут. И ведь бесполезно просить позвонить в скорую. Не позвонит. Теперь точно знаю.

– У Фили теперь есть ты, - дрожащая рука Эдуарда сжала мои холодные пальцы, - следи за своим здоровьем, деточка, - посоветовал старичок. Руки как лед. Никак кровообращение нарушено. Ты позвони ему потом, как все случится и передай, что на псковщину он теперь поедет один. Он поймет.

Уже не могла сдерживать слез. Разрыдалась в голос. Мы с Эдуардом обнялись. Старичок хотел еще что-то сказать, но внезапно его речь оборвалась на недосказанном слове. Как машинка, у которой вынули аккумулятор.

Не сразу поняла что произошло. На часах несколько секунд до… Моргнула и тут же перенеслась на улицу рядом с домом. Странным образом все мои вещи оказались на мне. На улице теплей, чем в моем родном городе, хотя и вечер. Посмотрела вокруг. Три девятиэтажки. В какой только что была, не разобрать. Рука невольно потянулась к телефону.

Как бы ни хотела, а позвонить нужно. Неживыми пальцами отыскала номер Фила в контактах. Набрала. Через пару секунд в трубке раздался его взволнованное «алло».

– Фил, - голос пресекся.

– Ты где? – потребовал босс.

– Твой отец, - пробормотала, но он, похоже, не понял.

– Спрашиваю, ты где? – и тут же переключился. – А причем здесь мой отец?

Глава 13

И ведь даже не знаю, что сказать. Слова застряли где-то глубоко внутри. Дыхание перехватило. Как можно любимому человеку..., но у меня нет выхода. Выдыхаю, собираюсь с мыслями и произношу:

– Фил, ты только не заходись, но, - дыхание снова перехватывает, - твой отец, - прохрипела я, совершенно ничего не соображая.

– Ани, это ты?

Он уже, похоже, сомневается, что с ним разговариваю именно я. Потому как голос мой звучит, мягко говоря, странно. Сложно сохранять самообладание, когда любимому мужчине нужно сообщить о смерти дорогого человека.

– Это я, - выдыхаю и снова собираюсь с силами.

Рука, держащая телефон, подрагивает. Меня начинает колотить мелкая дрожь. Представляю, что случится с Филом, когда он узнает правду.

– Ты где?
– не унимался босс.

Не знаю где. За всеми волнениями как-то забыла спросить, что это за город. Отключилась. Понимаю, что неприлично, но Интернет иначе не включить. Определила местоположение, и даже челюсть отвисла. А телефон уже надрывался.