Одно небо на двоих
Шрифт:
Вирджиния вылезла и встала на ноги перед Саидом. Да, выглядит она наверняка ужасно: лямка спустилась с плеча, обнажая его, в волосах застряли листья и ветки, лицо грязное. Зато сейчас она увидит озеро:
— Я надеюсь, что это самое красивое озеро, которое я когда-либо видела.
— Я не знаю, какие озера ты видела, — произнес Саид. Ему так хотелось подойти ближе и вытащить из волос этой девушки весь мусор, что он даже прокашлялся, пытаясь заставить себя думать о чем-нибудь другом. Опустил взгляд на ее грудь… Зачем он туда посмотрел? Крестик поблескивал в лучах солнца — оно еще светило сквозь зеленые листья.
Его взгляд скользил по ее плечам, груди, тонкой талии… Затем на волосы. Да, у нее красивые волосы, шелковистые, нежные на ощупь…
И они так вкусно пахнут… медом.
Под пристальным взглядом Саида Вирджиния засмущалась, оглянулась назад в поисках потерянной шали. Хотелось ее поднять, но это означало вернуться к гигантской паутине и страшному пауку.
— Поднимем на обратном пути, — произнес Саид и пошел вперед. Он не хотел, чтобы эта тряпка снова спрятала всю красоту девушки.
Странное желание, но ему хотелось видеть ее домашней, обычной, без платков.
Вирджиния покорно кивнула и пошла за ним. Его не понять, то он требует скрыть волосы, то открыть плечи для его глаз…
Они шли молча, тишина повсюду начала напрягать. Сейчас почти вечер, а это значит, все птицы и животные сонные и неактивные.
Лишь только хруст веток напоминал о том, что они в лесу.
Тишину нарушила Вирджиния неожиданным вопросом:
— Расскажи мне о себе, — Саид сразу обернулся, и она остановилась, — мы вроде даже уже друзья, а я знаю о тебе лишь то, что ты пилот и будущий президент «Arabia Airline». Но ты не хочешь им быть, и это я тоже знаю.
— Ты все знаешь, — он пожал плечами и отвернулся от нее, — ты даже знаешь моего отца.
— Не все, — она догнала его и пошла рядом, — ты говорил, что у тебя есть сестры. Расскажи о них.
Он улыбнулся, но шага не сбавил и даже не взглянул на девушку. А она шла рядом и смотрела на него, как загипнотизированная. Зачем ей это знать? Вирджиния не понимала, но хотелось узнать этого человека получше.
— У меня пять сестер…
— Пять? — ахнула она.
— Да, у Мухаммеда пять дочерей и сын.
— Это от великой любви, — мечтательно прошептала Вирджиния и закрыла глаза.
— Это от двух жен, — произнес он, опуская ее на землю. — Моя мать — первая жена.
Вирджиния открыла глаза и нахмурила брови:
— Я прожила в Дубае всю жизнь и спокойно смотрела на семьи, где несколько жен. Мужчинам, наверно, хорошо, а вот их женщин мне жалко.
— Жалко? — вот теперь удивился он. — У тебя вызывают жалость те, кто имеет все? Нескольких жен только у тех, кто может себе позволить обеспечить им роскошную жизнь. Поверь, наши женщины не жалуются.
— Вот здесь наши мнения расходятся, Саид, — Вирджиния сбавила шаг, и он поравнялся с ней. — Ваши женщины не знают, что такое настоящая любовь. Им приходится делить своего мужчину с другими.
А мужчина старается уделить одинаковое внимание каждой жене.
Получается, каждой достается только часть. Да и как можно любить сразу
нескольких женщин?— Любить можно всех жен одинаково. Мой отец никогда не обделял ни одну из своих жен…
— Мы говорим о чувствах, а не о достатке.
— Достаток — это проявление чувств. Муж обеспечивает свою жену, и тем самым он выражает свою любовь.
Нет, она не понимала его. Ей хотелось топнуть ногой. Многоженство — единственная тема, которую она не принимала с детства. Чужие правила, чужая жизнь…
— Даже не представляю моего отца с тремя женами, мама бы убила обеих. И я не представляю, что отец мог бы полюбить кого-то еще так сильно, как маму. Любовь — она одна, ее нельзя разделить. Ваша священная книга разрешает вам иметь четырех жен, и вы просто пользуетесь этим. Но я думаю, что любовь можно испытывать только к одной из них.
Эти слова заставили Саида задуматься. Катарская «принцесса» — она будет его первой женой и главной, возможно, даже единственной. А может быть, одной из двух или трех. Будет ли он любить ее? Его никто не спрашивает об этом сейчас. Он будет осыпать ее золотом, а она в ответ дарить радость. Чем плох этот брак? Со временем он привыкнет и, может быть, даже полюбит ее.
— Возможно, мы не женимся по любви, но наши браки крепкие. А вот вы кричите, что любите, но вскоре разводитесь. Ваша любовь — это чувства, которые растворяются со временем.
— Но мои родители не разлюбили друг друга, их чувства стали только крепче, — возмутилась Вирджиния.
— Это бывает крайне редко. У нас тоже есть браки по любви…
— Тоже редко.
— Правильно, — кивнул он, — потому что любовь делает мужчину слабым.
Вирджиния открыла рот от удивления, смотря на него большими голубыми глазами. Саиду даже показалось, что они почернели. Разве он сказал глупость?
— Даже Даниэля Фернандеса Торреса любовь сделала слабым, — сейчас он намекал на случай с невыпущенным шасси, когда Даниэль покинул кресло капитана, чтобы спасти любимую девушку. Мухаммед простил ему это, но сыну сказал тогда: «Женщина не должна быть важнее работы». Саид твердо усвоил эту истину. Ни одна женщина не будет для него важнее неба. Он даже женится, чтобы быть ближе к нему.
Вирджиния могла бы спорить и спорить дальше, но этого человека не переспоришь. Они так и останутся каждый при своем мнении.
Расстроенная, она отвернулась от него и пошла по тропинке дальше.
Кажется, уже слышен шум воды… Или это шум в ушах от собственной крови, вызванный гневом? Неприятно было слушать его слова…И дело было не в ее родителях. В чем — то другом. Она поежилась, понимая, что зря не подобрала шаль с земли. Хотелось укутаться в нее.
— Ты замерзла?
Это так заметно? Какое ему дело до нее? Проявляет бессмысленную заботу..
— Какая тебе разница? Я не при смерти, сейчас нет нужды заботиться обо мне.
Саид кивнул. Она была права: нет нужды больше заботиться о ней.
Но ему почему-то хотелось делать и делать это бесконечно, вопреки всем исламским запретам… Вопреки собственным словам, только что брошенным ей… Наперекор себе…
Глава 12
«Чтобы увидеть прекрасное, надо пройти через сложности», — так, кажется, сказал Саид. Но что он имел в виду? Громадного паука?