Одно отражение на двоих

– Извини, – покачала головой Патрисия, виновато посмотрев на меня.

– И правильно делаем, – снова оживился Исмир. – Не понимаю, почему раньше так не поступили. Давно пришло время, на нас уже косо смотрят. А мне так вообще непонятно, как исправлять ее «ошибку», – последнее он сказал с издевкой и обратился к матери: – Не жалей. Она ведь не пожалела меня, когда подставила и принизила мои магические способности на глазах у всех. А теперь из-за этого и Вилирия будет страдать. Посмотри, какая измотанная. Вот увидишь, в придачу еще и водники скоро уведут половину наших клиентов.

– Они не посмеют, – вернулся к нам Оррелл с небольшим бордовым свертком в руках. – Ближайшие к нам семьи маленькие. Им не потянуть еще и медицину. Со снабжением людей водой иногда не справляются. Разве не слышал в новостях, что в звеньях на несколько дней вообще перекрыли поставку горячей?

– Так, – перебила их Вилирия, приподнимая одну руку, – вы сейчас снова на несколько часов заведете разговор о делах. Давайте уже закончим, и я поднимусь к себе. Мне срочно нужен отдых. Сегодня был мой день, если забыли.

Исмир усмехнулся, посмотрев на сестру.

– Я тебе говорил, что надо резерв увеличивать. Хотя да, надо заканчивать с этой, – он махнул головой в мою сторону.

– Самилия, встань, – остановился посреди комнаты Оррелл, разворачивая сверток.

Мужчина достал из него короткую оранжевую накидку, которая с трудом будет доставать мне до локтей. Я выполнила просьбу, с опаской рассматривая эту шелковую вещицу.

– Может, не надо? – встревожено проговорила Патрисия.

– Мама, пожалуйста! – пересел к ней поближе Исмир и взял за руку.

– Самилия, – заговорил Оррелл, сделав пару шагов ко мне. – Ты лишаешься фамилии Фленг на время, пока носишь эту накидку, – он надел ее на меня, а затем завязал веревочки, предварительно обмотав их два раза вокруг шеи.

Как только он отстранился, я ощутила легкое удушье. Эти шелковые ленточки начали колоть и давить, причиняя дискомфорт. В остальных местах я тоже почувствовала ее неприятное воздействие. И хоть нежная на вид ткань не прикасалась к телу, мне казалось, что по коже скребет наждачная бумага.

– Ау, – повела я плечом. – И что теперь?

– Сними ее как можно скорее, – с застывшей горечью в глазах проговорил Оррелл, прикоснулся к моей щеке и вскоре отступил.

Исмир же ухмыльнулся с явным видом победителя.

– Пусть на ночь остается здесь, – твердо сказала Патрисия и направилась к лифту, вскоре скрываясь за толщей лавы.

– А завтра… – мечтательно сказал брат Самилии и подмигнул, тоже куда-то уезжая по своим делам.

Глава 6

Желтый потолок заметно посветлел. Я чуть ли не полчаса лежала и невидящим взором смотрела на ровную поверхность без каких-либо росписей и украшений. Вторую ночь подряд в этом доме, которому больше подходило звание высотки, со сном не заладилось. Казалось, это не я прожила такой продолжительный день, не мой мир с ног на голову перевернулся, не я красовалась в шикарном белом платье, и не меня затем жених пырнул кинжалом у самого алтаря. И самое главное, будто не моя подруга оказалась той еще гадиной.

Солнечные лучи давно проникли сквозь плотные стекла, блуждали по полу и стенам. До кровати Самилии они еще не добрались, но уже вплотную подступили к свисающему одеялу. Скоро они начнут плясать на нем, превращая красный цвет ткани в оранжевый.

Я перевернулась на бок, собираясь хоть немного понаблюдать за ними, и не удержалась от вскрика, снова ощутив воздействие накидки. Она мешала, сковывала движения, каждый раз неприятно терлась о кожу, оставляя после себя следы. Еще вечером, снимая одежду, я попыталась избавиться и от этой вещицы. Однако завязки не поддавались, и стоило к ним прикоснуться, больно резали кожу. Надежды легко отделаться от нее вскоре исчезли. После я еще долгое время смотрела в зеркало, а мои пальцы раз за разом пробегались по поверхности ткани, изучая и исследуя. Снаружи накидка была шелковая, мягкая, приятная, но с внутренней стороны оказалась полной противоположностью. И самое обидное, что от неприятных ощущений не спасала даже одежда под ней. Что бы я ни предпринимала, грубость оранжевому материалу словно придали магически, чтобы не было никаких шансов забыть и предотвратить постоянное натирание в области плеч.

Со стороны комнатки с лифтом раздался шум.

– Ты еще не встала? – удивилась вошедшая Патрисия. – Быстро одевайся. Иначе останешься без завтрака. Никто тебя ждать не будет, – нервно проговорила она и уселась на ближайший диванчик.

На этот раз я знала, куда идти. В ванной комнате уже лежала приготовленная со вчерашнего вечера одежда. Ко мне никто не заходил с момента семейного собрания, поэтому, предоставленная самой себе, я выбрала в гардеробе самый удобный брючный костюм, в котором и собиралась уходить из этого дома. Как пользоваться водой и есть ли она здесь вообще, мне до сих пор узнать не удалось. Зато нашлась потайная полка с косметикой, с помощью которой я привела себя в порядок и уже через несколько минут была готова выйти в свет, в прямом смысле этого слова.

Патрисия резко встала, стоило мне вернуться в спальню, и поспешила к лифту. А там, слегка помедлив, она все-таки повернулась ко мне. В ее глазах плескалось сожаление и, казалось, вот-вот появятся слезы. От вида матери Самилии у меня защемило в груди. Словно именно я разочаровала, именно я принесла ей много горя и именно меня она настолько любит, что беспокоится и сильно переживает из-за необходимости расстаться. От родного отца подобного ожидать не приходилось, он всегда смотрел или отстраненно, или с ненавистью. Другого отношения к себе я не встречала. Поэтому родительская любовь превратилась во что-то незнакомое и далекое.

– Прости, – виновато сказала я.

– Ох, доченька, – выдохнула она и ненадолго прикрыла глаза, чуть опуская голову. – Этого на первое время хватит, – зашептала мама Самилии, доставая из кармана цепочку с круглым медальоном, на котором красовалась цифра пятьдесят.

Ее пальцы слегка тряслись, она долго пыталась совладать с застежкой, поэтому пришлось забрать вещицу, чтобы справиться самой. Патрисия поправила мои и так идеально собранные в хвост волосы и ступила в стеклянную кабинку лифта, перенесшую нас в мгновение ока на этаж, на котором располагалась кухня.

На этот раз на меня никто не нападал, не портил одежду, не говорил колкостей. Завтрак прошел в гробовом молчании, словно на самом деле кто-то умер. Тишина страшила. Мне было не по себе, ведь никто не пояснил, с чем именно придется встретиться и почему они настолько опечалены. Не все, правда, грустили. Исмир выглядел уставшим, несмотря на ранний час, но тем не менее находился в приподнятом настроении.

Едва все покончили с едой, меня провели к самому выходу из дома. Патрисия и Оррелл обняли, сестра Самилии же безучастно осталась стоять в стороне, словно не решаясь подойти.