Одно проклятие на двоих

Я вытаращилась на Гора, открыв от удивления рот.

«Он же не имеет в виду то, что Вениамин ас Сольд собирается жить в одном доме с Оливией?!»

— Почему ты не признался ей в своих чувствах, Вениамин? — спросил Гораций, кладя руку на предплечье мага. — Ты не оставил ей выбора.

— А он и не нужен! — жестко ответил наставник, дергая рукава мантии так, что они жалобно треснули. — Я все давным-давно решил!

— Что ж, надеюсь ты знаешь, что делаешь, — прошептал Гор, когда Вениамин быстрым шагом удалялся от его дома.

— Только не говори мне сейчас, что это нормально, — попросила я Гора тихим голосом, но он услышал и повернул ко мне голову, ухмыляясь одним уголком губ.

— А чего ты ожидала от темного мага, душа моя? Скажи спасибо, что он не запер девушку в Трезубце и до сих пор оттягивает тягостное знакомство со своим отцом. Вот Каратель обрадуется, узнав, что Оливия неодаренная.

Я покачала головой, сильно зажмурившись.

«Боже, сделай так, чтобы я проснулась дома в своей постели. Сейчас!»

— Но я никогда не поступлю так с тобой, Корделия, — заверил меня Гор, пронзая взглядом черных глаз. — Ты для меня олицетворение самого счастья, душа моя.

Печально опущенная голова была ему ответом, потому что я не могла вынести пустого и ничего не выражающего взгляда Горация. Он говорил так одухотворенно, но при этом, казалось, ничего не чувствовал, не ощущал ни одной живой эмоции, а я не знала, как ему помочь. Несмотря на учебу в Академии, на практикумы и начавшиеся индивидуальные занятия с Шаримом Нурмолой, мой дар больше не отзывался, когда я умоляла его помочь мне с проклятием Гора.

— Пойдем в дом, Корделия! — позвал меня Гораций. — Наконец-то мы остались одни и можем насладиться обществом друг друга. До полуночи еще есть время, и я собираюсь посвятить его тебе!

— Пойдем, — безжизненно отозвалась я в ответ, следуя за Гором к крыльцу.

Глава двадцать третья

Все дело в платье

Корделия

Стоило переступить порог дома, как Гораций остановился и сжал мою руку. На его лице не читались эмоции, но на губах играла натянутая улыбка, брови хмурились, а это могло значить лишь одно: кронпринц в отличном настроении, но его что-то беспокоит.

— Резиденция не то место, где бы мы уютно провели наш день и вечер, — медленно произнес он, глядя мне за спину на просторы темного холла.

Окна первого этажа, затянутые колючими побегами ядовитого плюща, пропускали мало света, и я тоже не любила эту часть дома. В моей комнате на втором этаже свет лился сквозь балконные двери, которые я редко оставляла закрытыми, но весь первый этаж тонул в сумраке и прятал по углам черные тени.

— Как ты терпишь это? — спросил Гораций, склоняя голову и сканируя меня пристальным прищуренным взглядом темных глаз. Стоячий воротник мантии жестко впивался в бледную кожу его подбородка, и я не отводила глаз от красной полосы, натертой колючей тканью, чтобы не выдать настоящих эмоций. Так хотелось во всем ему признаться: и в нежелании жить в резиденции, и в мечтах о другом доме, где могла бы поселиться только я.

И будь, что будет! Пусть Гораций знает, как сильно меня пугают резкие смены его настроения, чернота, поселившаяся в его взгляде и душе, моя собственная опухоль в груди, что разрасталась с каждым новым днем все шире и пугала приступами удушья по ночам, когда я открывала рот и не могла втянуть спасительный глоток воздуха.

— Наверное, я привыкла, — ответила я как можно более уверенно, произнося совершенно не то, о чем думала.

Гораций облегченно опустил плечи и кивнул, нечитаемым взглядом скользнув по моей мантии. Его пальцы медленно провели вверх по предплечью, задерживаясь на впадинке, где особо остро прощупывался мой бешеный пульс.

— Ты врешь мне, — прошептал он, а воздух вокруг нас сгустился, понизился на несколько градусов и затрещал от напряжения. Я сама обратилась в статую, боясь поднять глаза и подтвердить обвинения Гора.

— Я боюсь, — на выдохе, на болезненном толчке из воспаленного горла, из глубины грудной клетки.

Гораций не должен знать, каких трудов мне стоит каждый день возвращаться сюда из Академии. К нему. Однажды я увидела коменданта и бежала за ним через весь коридор, чтобы остановить и беспомощно спросить, как дела. Сказать, что комендант удивился подобному стремлению, не сказать ничего, но в тот момент я поддалась эмоциям, хотела умолять о том, чтобы мне выделили комнату в общежитии, пока не представила лицо Горация. Он не должен знать, что я мечтаю сбежать из резиденции Тердльштатских каждый божий день, но он обязан понимать, как сильно меня пугает его темная сторона.

— Я привыкла к дому, Гор, но я никогда не привыкну к твоему желанию препарировать меня, словно лягушку. — Более твердо произнесла я, задирая подбородок и глядя прямо в черноту его глаз.

Гораций запрокинул голову, отчего его волосы рассыпались по плечам, и громко рассмеялся.

— Это последствия долгого пребывания в лабораториях, — ответил он будничным тоном, отсмеявшись. — И ты не должна привыкать к такому, — жестко ответил Гораций, снова меняясь на глазах. По лицу кронпринца мрачной тенью скользнула злость на самого себя.

— А ты не должен принимать решения за меня, — мягко попросила я Гора, встряхивая его руку, сжимающую мои пальцы. — Лучше предложи такое место, где мы сможем прочувствовать атмосферу наступающего нового года в полном объеме! — улыбнулась я Горацию.

— Как насчет таверны тетушки Мэйбл? — спросил он тут же, и я поспешила кивнуть. Мы редко выбирались в город, практически никогда, а таверны я обходила стороной, боясь нарваться на подвыпивших магов и, не дай Триединая, колдунов. От первых можно было ожидать любой пакости, а вот последние, узнай они, что я стажер ВСМП, вряд ли выпустят из таверны живой.

— Это заведение тебе понравится, — воодушевленно сказал Гораций, и в его глазах снова мелькнула синева. Лишь на мгновение, но я победоносно задрала подбородок.

Вот к чему следует стремиться! Никакой магии, а Гору значительно лучше от одного моего согласия разделить с ним трапезу!

«Если так и дальше пойдет, то можно записываться не в целительницы, а в чудодейственницы», — подумала я, вяло перебирая воспоминания обо всех известных мне методах лечения (и магических, и немагических), испробованных за месяц на Горации Тердльштатском.

Ему ничего не помогало, пока я не согласилась провести с ним день и вечер.

«Что это за раздел волшебства? Дайте мне его вызубрить от корки до корки!»

Вертясь перед зеркалом, я любовалась новым нарядом, который привезла мне Оливия. В чехле хранилось платье из тонкой материи, струящейся словно шелк. Складки юбки мягкими волнами облегали ноги, а жесткий корсет приподнимал грудь и подчеркивал все преимущества тонкой талии, делая меня чуть взрослее, немного более дерзкой и однозначно желанной. Если Гораций не оценит воздушные рукава, открывающие плечи, и пикантный вырез платья, то от мужчины в нем совершенно ничего не осталось!