Одного раза недостаточно

Карла навсегда запомнила этот день. Она покинула школу и села на первый утренний поезд. Когда она добралась до дома, родители еще были в церкви, но до нее донеслись запахи жареного гуся и яблочного пирога. Она замерла посреди маленькой гостиной. Внезапно комната показалась ей жалкой. Она была безупречно прибранной, но... очень бедной. За окном стоял июнь, и Карла бросилась во двор. Нарвала весенних цветов. Расставила их по комнате. Попыталась прикрыть салфетками потертую обивку стульев. Но когда сестра Тереза прибыла в дом, она, казалось, не заметила его бедности. Монахиня восхищалась литой подставкой для дров... оловянными кружками... она двигалась, точно прекрасная фарфоровая богиня. Сестра Тереза похвалила приготовленного гуся, цветную капусту и кнедлики. Круглое лицо матери засветилось от радости, и впервые Карла заметила ямочки на ее щеках... а также то, какими красивыми становились глаза у отца, когда он улыбался. Девушка сидела молча, а сестра Тереза объясняла родителям Карлы, что она хотела бы отправить ее в Варшаву.

– Моя семья очень богата, - тихо сказала Тереза.
– Брат матери, дядя Отто, живет в Лондоне. Он - крупный коммерсант. Мои родные сделают для Натальи то, о чем мечтали для меня. Она поживет у них, пока будут идти просмотры. Позже сможет остановиться у дяди Отто, если захочет попытать счастья в лондонском "Сэдлерс Уэллс"... Могу я рассчитывать на ваше согласие?

Отец и мать дружно кивнули. О таком они и мечтать не смели. Варшава... Лондон... Они были согласны с любым предложением сестры Терезы - но чем они отблагодарят ее?

Потом Наталья и сестра Тереза отправились на прогулку. Выйдя во двор, девушка сказала:

– Я не поеду в Варшаву. Не хочу расставаться с вами.

Сестра Тереза засмеялась:

– Ты будешь счастлива там. Скоро наш маленький Празинский балет не сможет больше ничему научить тебя. Ты почти созрела.

Внезапно монахиня указала на дерево:

– Что это?

Карла покраснела. Вокруг ствола были прибиты доски, они образовывали сиденье. Дерево было обнесено штакетником. Карла смущенно засмеялась:

– Вы внесли в мою жизнь не только балет, но и поэзию. Однажды в школе вы рассказывали о живописной беседке... я почти видела вас сидящей в ней. Придя домой, я построила ее. Я мечтала когда-нибудь показать ее вам - а теперь я вижу, какая она уродливая.

Сестра Тереза вошла за ограду и села на сиденье.

– Она прелестна, моя маленькая Карла. Посиди со мной.

От монахини пахло душистым мылом и фиалками. Внезапно Карла обняла сестру Терезу и сказала:

– Я люблю вас. Я полюбила вас с первого взгляда.

Сестра Тереза осторожно освободилась из объятий девушки.

– Я тоже тебя люблю.

– Правда? О, тогда позвольте мне поцеловать вас... Она коснулась кончиками пальцев щеки монахини, взяла ее за руку.

Но сестра Тереза снова отстранилась.

– Ты не должна дотрагиваться до меня. Это дурно.

– Что плохого в любви?

– Любовь не бывает плохой, - сказала сестра Тереза.
– Но физическая любовь между нами порочна. Тебе не следует целовать и касаться меня.

– Но я хочу это делать. Как вы не понимаете? О, сестра, я ничего не знаю о том, как люди занимаются любовью. Я мало разговариваю с девушками в школе. Но иногда, ночью, лежа в своей комнате, я слышу, как они забираются тайком в постели друг к другу и предаются ласкам. Ко мне тоже подходили... но я всех отвергала. Для меня существуете только вы. Я лежу одна, во сне вы приходите ко мне в ночной рубашке, обнимаете меня, и...

– И что?
– спросила сестра Тереза.

– Я прижимаюсь к вам, целую вас... ласкаю... Девушка замолчала.

– О, сестра, я хочу прильнуть к вам. Это правда дурно?

Сестра Тереза коснулась пальцами четок, висевших у нее на шее.

– Да, Карла, это дурно. Знаешь, в варшавской школе я тоже по ночам уединялась с девушками. Иногда подобное случается... девочки созревают... их окружают только подруги... встречаться с молодыми людьми нет времени. Поэтому они влюбляются друг в друга. Со мной это тоже было, но я сознавала греховность такой любви... мучилась. Также я знала, что я не самая лучшая балерина, что меня приняли в школу из-за богатства и положения моей семьи. Однажды, когда мне досталась партия, которую сначала собирались дать другой девушке, я услышала чей-то шепот: "Она получила эту роль благодаря своему лицу, а не ногам". Девушка, которой не дали эту партию, убежала вся в слезах - она сказала, что моя красота недобрая, с ее помощью я получаю то, чего не заслуживаю.

Печать страдания появилась на лице сестры Терезы, когда тягостные воспоминания обрели форму слов.

– В ту ночь я упала на колени и стала молить Бога помочь мне. И внезапно я словно вырвалась из темноты. Я поняла, что не хочу стать знаменитой балериной. Осознала, что мое главное желание - служить Господу и любить его... моего дорогого Иисуса. Я проводила дни, постоянно думая о нем. Читала жития святых, узнавала, как открывалось их признание, и вдруг, изучая жизнеописание "Маленького цветка" - святой Терезы, - я поняла, что должна стать монахиней. Я знала, что не совершу никакого чуда... но я могла радовать людей своими добрыми делами. Впервые это произошло, когда я оставила балет. Девушка, которая плакала, получила мою роль. Поверь мне, Карла, - тогда я впервые испытала подлинное счастье. Приехав сюда и увидев серьезные детские лица, я поняла, что годы учебы прошли не зря... что теперь благодаря им я смогу помочь детям Вильно... тебе, моя маленькая Карла. Ты должна упорно овладевать балетным искусством... и всегда помнить, что Он смотрит на тебя. Заниматься любовью с женщиной - тяжкий грех. Однажды ты встретишь мужчину... и испытаешь истинную любовь.

– Тогда почему вы не встретили такого мужчину?

– Я встретила его. Это Иисус Христос.

Они покинули беседку и больше никогда не говорили о любви. Когда лето подошло к концу, сестра Тереза изменила свои планы насчет поездки Карлы в Варшаву.

– Мы должны отправить тебя в Англию...

– Когда?

– Немедленно. Я написала дяде Отто о тебе. Сегодня получила ответ. Он и тетя Боша будут рады, если ты поживешь у них, пока тебя будут смотреть в "Сэдлерс Уэллс".

Карла попыталась возразить.

– Не сейчас. Может быть, на следующий год. Но сестра Тереза проявила настойчивость.

– Ты должна уехать не позже, чем через десять дней. Вот твой авиабилет до Лондона.

Карла уставилась на билет, который протянула ей сестра Тереза, и покачала головой.

– Нет... нет... я не хочу лететь.

– Карла, послушай меня. Война начнется со дня на день. Германия заключила пакт о ненападении с Россией. На прошлой неделе фон Риббентроп был в Москве. Почему, по-твоему, я раздумала посылать тебя в Варшаву? Только в Лондоне ты будешь вне опасности.

– А как же вы? Если оставаться здесь опасно... почему вы не уезжаете?

– Я нахожусь под защитой церкви. Даже во время войны церковь - надежное убежище. Господь защитит меня. Он всех нас видит.

– Тогда пусть он присмотрит и за мной.

– Нет. У тебя есть свое собственное предназначение.

На следующий день занятий не было - все учащиеся и преподаватели, сгрудившись возле радиоприемника, слушали сводки новостей. Гитлер уведомил Францию и Англию о своих претензиях на Данциг и "польский коридор". Девушки шептались - как война отразится на балете? Прошел день, и воспитанницы вернулись к станку; репетиции возобновились. Но реальная жизнь и страх обрушились на Празинский балет тридцать первого августа, когда Гитлер выдвинул Польше ультиматум из шестнадцати пунктов, который она отказалась принять. Внезапно вся Празинская школа пришла в движение. Занятия прервались. Люди вытаскивали из шкафов чемоданы. Преподаватели пытались заказать железнодорожные билеты, чтобы попасть домой. Вечером все шептались, сбившись в небольшие группы. Девушки, которым предстояла разлука со своими любовницами, не таясь, держались за руки. Карла сидела одна, думая о сестре Терезе. Что она сейчас делает? Молится вместе с другими монахинями? Думает ли о своей воспитаннице?