Одолень-трава
Шрифт:
– Что мы, тут, раскричались? И телефонного звонка-то, из-за вас не слышно! – прервала восторг, внезапно появившаяся на пороге Светлана.
В наступившей тишине послышалась мягкая трель телефона.
– Это все твоя мода! То ли дело, мой будильник! – продолжал смеяться Иван.
– Да уж, его определенно слышит весь подъезд! – фыркнула Светлана и тоже рассмеялась.
Иван поднял трубку телефона:
– Слушаю!
–Слушай,
– И тебя с наступающим праздником! Здоровья, счастья!
– Да уж, счастье есть, да не про мою честь, – засмеялась Марья.
– Вот, я его тебе и желаю от всей души! – голос Ивана зазвенел, как сталь.
– Спасибо! И вам добра и смеха веселого!
– Этого-то у нас хватает! – подхватила Светлана.
– А ты, маму поздравила? – вдруг спросил Иван.
– Да, нашу Валюшу я поздравила! – весело ответила Марья.
– Марья!
– Ой, забыла снова, больше не буду! – фыркнула Марья в ответ.
Иван промолчал…
Уже через две минуты шумное семейство было во дворе.
– А почему, Марья маму Валюшей называет? – положив голову мужу на плечо, спросила Светлана, глядя в небо на яркие брызги салюта.
– Не знаю…, – соврал Иван. – Прихоть детская осталась…
– Почему же, тогда, ты каждый раз сердишься на нее за это?
– Не знаю…– удивился Иван вопросу.
Он действительно не знал, почему он всегда злится в этот момент.
И вдруг в ночном небе, за цветными рассыпающимися звездами он увидел портрет женщины, написанный Марьей очень давно…
А память старательно вырисовывала каждую мелочь, проскакивая десятилетия…
Маленькая комнатушка с цветочками на окне. Аккуратно заправленная кроватка. Простые тканые половички на полу. Деревянные полки на стене, на которых красовались неумело сшитые игрушки, и самодельный мольберт посередине, который Ванюшке казался огромным.
Он помнил, как Степан старательно зачищал на нем все шероховатости, как примерял, устанавливал, как радовались Машуня с Валентиной…
– Степан, ты же перестарался! Нашу птаху из-за него и не видно вовсе! – смеялась Валентина.
– Пущай творит ребенок, коли душа просит! – басил Степан. – Больше простору – лучше!
Ванюшка стеснялся Степана. У него дух захватывало, когда огромные ручищи поднимали его высоко над землей.
Он смотрел в зеленые, смеющиеся глаза приемного отца и сжимался в комок…– Эк, ты, бояка, аки девка красная! Ну-ка, покажь лучше нам истребитель! – смеялся Степан добрым смехом.
И Ванюшку, будто бы расправлял и разглаживал какой-то, теплый поток доброй силы, идущий от Степана, и он бесстрашно раскидывал руки, чувствуя защиту.
А память, все старалась…
– Ну, чего тут сегодня у нашего художника? – важно спросил Ванюшка, копируя голос Валентины и заглядывая Машуне через плечо, но вдруг быстро отскочил, округлив глаза:
– О-о-х, как это?
– Что? Что такое? – испугалась Машуня.
Ванюшка судорожно сглотнул, вцепившись в пуговицу на рубашке…
На него с портрета смотрели глаза их родной матери…
– Красивая у меня тетенька получилась? – спросила расстроенная сестренка.
– Красивая… – прошептал Ванюшка.
– Вроде тебе и не нравится вовсе…– надула губы юная художница.
– Очень нравиться… подари мне рисунок… – заторопился Ванюшка, снимая портрет.
– Бери, не жалко, еще нарисую,– ответила Машуня.
– Только не такую, а другую тетеньку, ладно? – c надеждой в голосе спросил Ванюшка.
– Ладно, одно и то же рисовать даже не интересно, – согласилась сестренка.
А после этого, забившись в сено на сарае, Ванюшка долго разглядывал портрет и плакал…
– Иван! Замечтался! – послышался откуда-то издалека голос Светланы.
Он отвел глаза от темного, уже не искрящегося тысячей огоньков неба, и тяжело вздохнул.
– Идемте домой…– тихо позвал Иван свое семейство…
Глава 4
Наутро Иван проснулся от веселой суматохи в прихожей.
Он быстро сел, и от неловкого движения, причинившего обжигающую боль, заскрежетал зубами.
– Не пристало командиру спать до обеда! – весело засмеялся Митька, протягивая руку, показавшемуся в дверном проеме Ивану.
– Да они теперь решают, когда мне спать, а когда нет, – кивнув на ноги, сказал виновато Иван.
– Ничего, терпи казак, атаманом будешь! – весело поддержала Митькина Катя.
– Так он у нас и так, уже атаман давным-давно! – рассмеялся Костя.
Конец ознакомительного фрагмента.