Одурманенная

Я вытягиваюсь на животе на роскошных простынях.

Его пальцы легко передвигаются вверх и вниз по моей спине.

— Мне нравится чувствовать твой позвоночник, изящные маленькие косточки твоего тела. Они похожи на обтянутый кожей зубки, но не острые. Когда ты двигаешься они передвигаются у меня под пальцами.

У меня вырывается смешок.

— Боже мой! Ты оказывается стал поэтом.

— Это любовь. Сама любовь разрушает того, кто любит.

Нахмурив лоб я поворачиваюсь к нему лицом.

— Ты говоришь, что твоя любовь ко мне разрушает тебя?

Он собственнически приподнимает мою голую грудь.

— Чем больше я тебя люблю, тем более незнакомым, я становлюсь для себя. Сейчас я делаю и говорю такие вещи, которые я никогда даже не мечтал и не думал делать или говорить. Мне с трудом верить, что все эти годы я жил без тебя.

Я провожу пальцем вниз по его щеке.

— Иногда мне становится страшно. Все, что я когда-либо любила у меня отняли, — я опускаю глаза вниз, потому что мой голос начинает дрожать и пытаюсь остановить внезапно появившиеся слезы, которые портят такой прекрасный момент.

Он наклоняется и целует мое левое плечо.

— Любовь моя, моя любовь, если ты еще жива, а я нет, тогда я буду преследовать тебя до тех пор, пока не настанет твой день смерти.

Я смотрю на него с болью в глазах.

— Это не смешно, Баррингтон.

— Я знаю, мое дорогое сердце. Это смешно только в том гребанном мире, в котором существую я. По правде говоря, я хочу, чтобы мы вместе состарились и никогда не были в разлуке ни одного дня в своей жизни и умерли в один день и час.

— Я тоже. Я даже не хочу говорить тебе спокойной ночи, потому что потеряю тебя на несколько часов.

Он дотрагивается пальцем до моего виска.

— Иногда я просыпаюсь и наблюдаю за тобой, когда ты спишь.

— Да.

— Ты знаешь, что иногда ты улыбаешься во сне?

— Я?

— Ты всегда выглядишь такой беззащитной и ангельской, как одна из тех сказочных принцесс из моего детства.

— Сказочная принцесса? — мне явно нравится эта идея.

— Да, и часто мне хочется запереть тебя подальше в заколдованной башне, чтобы никто не мог добраться до тебя, кроме меня.

— Ты не должен запирать меня в башню, потому что я всегда здесь с тобой.

— Если принцесса не заперта, значит она плохая. Принцесса взаперти, потому что она бесценна настолько, что не передать словами, поэтому каждый хочет дотронуться до нее, — его голос меняется, становится серьезным. — Я должен доставить тебя туда, где тебе никто не сможет причинить боль.

— Я и нахожусь уже там. Прямо здесь, рядом с тобой.

Он хмурится.

— Но когда меня нет рядом…

— Брайан и его свора победят всех.

— Я все же предпочел бы запереть тебя в заколдованной башне.

— Это звучит не совсем справедливо. Я получается уду сидеть взаперти, пока ты будешь передвигаться по миру и делать, что тебе нравится.

— Мне не нравится то, что я делаю, Лана. Я делаю это потому, что мне необходимо это делать.

— Почему ты не уйдешь? У тебя всего очень много, чем мы можем потратить.

— Иногда нам дают иллюзию выбора. Предложи человеку, умирающему в пустыне от жажды, стакан воды и скажи ему, что это его выбор — пить или оставить его. Это действительно выбор, Лана?

Я молчу, потому что прекрасно помню, что, когда моя мать была больна, тогда выбор стал иллюзией.

— Я похож на этого человека, — продолжает он. — Если я напьюсь, то это будет означать опасность для тебя и Сораба. Я знаю слишком много о них, поэтому они не позволят мне уйти. У меня есть определенные обязанности, которые я должен выполнять.

— Обязанности предполагают беспокойство об уничтожении мира?

Он грустно улыбается и кладет свой палец на мои губы.

— Не слова больше. Это произойдет со мной или без меня.

— Тогда зачем тебе это делать?

— Что происходит с разоблачителями, Лана?

— Они попадают в тюрьму, или с их близкими и с ними тоже может произойти «несчастный случай», они могут совершить «самоубийство» и на повестку дня выходит сплошная череда странностей.

Я хмурюсь и отодвигаю рот от его пальцев.

— Почему?

Его пальцы опять останавливаются на моих губах, давая понять, чтобы я прекратила все дальнейшие расспросы. Его глаза выглядят такими грустными, я сожалею, что начала этот разговор, придвигаюсь к нему поближе и обнимаю крепко-крепко. Он испытывает внутри себя настоящую боль. Я чувствую, что эта боль ужасна, но он не может мне ничего сказать. Он тот человек в пустыне со стаканом, полный прохладной, живительной влаги. Я прошу его выпить, но он отказывается из-за меня и Сораба. Я понимаю, что у него есть серьезные основания хранить тайну, потому что тогда, от этого будет действительно польза нам всем, иначе может что-то случиться со мной и с Сорабом. Я просто должна принять это. Я потом решу отстать от него или нет, в конце концов, я сама проведу свои собственные исследования.

— Я иду завтра в церковь.

— Окэй, в какое время ты бы хотела, чтобы мы пошли?

Я смотрю на него удивленно.

— Ты собираешься пойти со мной в церковь?

Он пожимает плечами.

— Почему бы нет?

— А как насчет братства?

— Плащ респектабельности братства подразумевает организованную религию.

И я вспоминаю, что похороны его отца происходили в церкви.

— Но если ты пойдешь со мной, разве это не обман?

Он смотрит мне в глаза.

— Нет.

— Я буду любить тебя, даже если ты не будешь ходить в церковь.

Он кладет свою голову на подушку рядом со мной и смотрит в глубину моих глаз.

— Часто я смотрю на тебя и не могу поверить своему счастью, — шепчет он.

Спустя два дня я толкаю коляску с Сорабом по Кенсингтон-хай-Стрит, когда вдруг замираю на пол пути. Кровь застывает в моих венах. В какое-то мгновение, мне кажется, что я вижу себя со стороны, как в фильме, который вдруг замирает.

Всего в нескольких ярдах от меня стоит Виктория. Мы молча разглядываем друг друга. Ее ослепительно яркие глаза горят чем-то странным, какой-то смесью недоумения и ненависти. Она напоминает мне дикого зверя, который попал под дробилку, поэтому очень опасен из-за своего отчаяния. Я знаю, что я в безопасности, Брайан громко позвал меня, но я все еще чувствую ледяную когтистую лапу страха, сковавшую мое сердце.

Она делает шаг ко мне и мои внутренности получают такую встряску, как будто я нахожусь в быстро движущийся лифт, который внезапно останавливается. Мой ум немедленно начинает работать как бы защитить Сораба, хотя голос в моей голове говорит, что она не осмелится, но я все равно готова ко всему.

Она движется ко мне с гордо поднятой головой, с немигающим и убийственным взглядом, изучая меня, я тоже не отрываю от нее глаз, пока она не проходит мимо, так близко, что ее плечо чуть ли не задевает мое. Ту злобу и безумие, которые я вижу в ее глазах, окатывает меня словно холодом до самых костей. И все же, она ничего не сделала. Я оборачиваюсь и смотрю ей вслед, она удаляется, даже не повернувшись.