Дмитрий Гоосен

БАСНИ

Сейчас мне тридцать, а писать стихи «всерьез» я начал в двадцать лет.

Оканчивая среднюю школу, готовился стать учителем. Но получилось так, что поступил в сельскохозяйственный техникум. Полтора года проработал агрономом. Колхозное село много мне давало как начинающему поэту, но, к сожалению, как агроном я мало давал колхозу, и это меня мучило.

Теперь я – журналист. Девятый год «литсотрудничаю» в редакциях районных газет – в Тальменке, в Алепеке, а сейчас в Топчихе.

Мои стихи, басни, сатирические миниатюры печатались в «Алтайской правде», «Молодежи Алтая», в альманахе «Алтай», в центральных журналах. Эта книжка – мой «первенец».

АЛТАЙСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

БАРНАУЛ 1966

Гоосен Дмитрий Петрович

Содержание

ЛАВРОВЫЙ ЛИСТ

БУДИЛЬНИК-ПУСТОЗВОН

ДВИЖЕНИЕ И ТОРМОЖЕНИЕ

ЦЕПКАЯ СКРЕПКА

КАРАНДАШ БЕЗ СТЕРЖНЯ

ТОПОР И ПИЛЫ

СПИЧКА И ДРОВА

ОБ ОДНОМ ТЕЛЕГРАФНОМ СТОЛБЕ

СЕМАФОР-ЭНТУЗИАСТ В сибирский край стал и других

МАГНИТ И ОПИЛКИ

КРУГОВАЯ ПОРУКА

I. КАК КОНЬ ПОУЧАЛ СЛОНА

2. САМОНАДЕЯННЫЙ ФЕРЗЬ

3. ТЯЖЕЛАЯ ФИГУРА

РАЗНОЕ

У СЕРДЦА ЧЕТЫРЕ КАМЕРЫ…

МОЛЬБА СКАМЬИ ПОДСУДИМЫХ

ПОБАСЕНКИ

ПЕРЧИНКИ

ЛАВРОВЫЙ ЛИСТ

Варился борщ из Овощей, что родом

все были с одного, заметим, огорода.

И вдруг, откуда ни возьмись,

попал в кастрюлю незнакомый Лист.

– Ты кто? – спросили Овощи сурово.

– Я, – он с достоинством ответил, –

Лист Лавровый.

– Вот без кого неполон был наш борщ!
–

хихикнул Лук, прищурившись лукаво.
–

Да больно, братец, бледен ты и тощ -

никто тебя и есть не станет, право!

– Меня и не едят:

я пряность, я приправа!
–

– Ха-ха! Подумал ли,

какой несешь ты вздор?!
–

так со смеху и прыснул Помидор.

–

Нам, неучам, уж где с тобою спеться:

Лавр, Лавр – не знаем мы подобных

специй.

–Не знаете? Так я не виноват,

а к вам меня послали, я считаю,

за мой особый аромат,

которого вам всем, как видно,

не хватает.

Тут Овощи за гостя и взялись!

– Дерзить нам смеет завалящий Лист!

Да он невежда, лгун,

нахал он просто!
–

вскричала Свекла, побелев от злости.

– И долго нам он будет портить кровь?!
–

негодовала мирная Морковь.

Картофелине – той была потеха:

рассыпчатым она смеялась смехом.

Весь борщ бурлил, кимпя кипел.

Кричат Листу: – Покуда цел,

проваливай отсюда, вылезай-ка! –

Суд над беднягой был бы крут,

да тут

его достала из борща хозяйка.

Людей не раз встречал я вроде

тех Овощей: что чуждо их уму,

спешат охаять – только потому,

что это не растет у них на огороде.

БУДИЛЬНИК-ПУСТОЗВОН

Будильник

так и трясся от усердья.

Давно уж встали все,

но, словно бредя,

средь бела дня

в неукротимом раже

кого-то он будил

и будоражил.

– Дзинь-дзинь! Проснитесь!

Хватит спать, засопи! –

звонил,

названивал,

трезвонил.

Он слезы умиления исторг

У Рукомойника.

Пришла в восторг

и юркая Юла:

– О, как он чуток,