Офицер. Сильные впечатления

— Ты думаешь, что все дело во мне?

— Не во мне же!

Таким решительным Маша, пожалуй, его никогда не видела.

— А как же твой папа?

— Вот что я тебе скажу, — захлебываясь проговорил Эдик, схватив ее за руку. — Если ты согласна забеременеть, я все готов для этого сделать. Ты должна мне поклясться, что…

Она прекрасно знала, что ему нужно. Он хотел, чтобы она превратилась в штамповочную машину, которая бы продуцировала на свет божий маленьких Эдиков.

— Поговорим об этом потом, — предложила Маша.

— Почему потом?

— Потому что сначала мне нужно решить кое-какие творческие вопросы. Мне предстоит серьезный разговор. Я должна заехать к Рите Макаровой и обсудить один важный проект. Я как раз собиралась отправиться к ней и зашла сюда только потому, что ты просил… И еще я хотела посоветоваться с тобой относительно моей работы. Это касается…

Но теперь Эдик сделал нетерпеливое движение.

— Сейчас мне не до этого, — проворчал он. — Лучше поезжай и постарайся решить свои творческие вопросы!

— Значит, ты не возражаешь, если я сейчас уйду? К тому же я чувствую себя здесь не очень уютно…

— Да-да, — почти обрадовано подхватил он, — пойдем, я тебя провожу! — И поспешно повел Машу к выходу.

В холле они наткнулись на Раису. На ее юбке красовалось огромное влажное пятно. Маша протянула ей руку.

— До свидания, Раиса. Очень рада была с вами познакомиться.

Та проигнорировала протянутую руку и передернула плечами.

— Думаю, что рано или поздно вы бы все равно обо всем узнали, — выпалила она.

— Нельзя ли без сцен! — взмолился Эдик.

— Нет! Я хочу, чтобы она знала, — закричала Раиса, — если у кого и будет от тебя ребенок, то только у меня!

Маша вопросительно взглянула на Эдика.

— Чепуха какая-то, — процедил он сквозь зубы и, наклонившись к Раисе, что-то горячо зашептал.

— Ну да, так я тебе и поверила! — взвизгнула она и ткнула ему пальцем в живот, а он машинально схватил ее за палец — да так, что она вскрикнула.

— Я всегда держу свое слово, — услышала Маша его шепот. — Все, что от тебя требуется, это немного подождать, а остальное предоставь мне!

Маша вопросительно взглянула на Раису.

— Иди к черту! — огрызнулась та на Эдика. — После того, как она всем рассказывает о твоих отцовских усилиях…

Маша перевела вопросительный взгляд на Эдика.

— Но она все-таки пока что моя жена! — воскликнул он.

— Ты что, ее защищаешь?!

— Никого я не защищаю, — зашипел он. — Что ты вообще от меня хочешь?

— Чтобы ты сказал ей…

— Раиса, — грозно замычал Эдик, — заткнись!

Она же неожиданно и бурно расплакалась.

— Господи, — снова взмолился Эдик, — говорю тебе, перестань!

— Я не могу, — всхлипнула она. — Я тебя люблю! Я тебя люблю!

Она могла бы повторить это и в третий раз. Маша понимала, что должен был чувствовать в этот момент Эдик, которому она, Маша, никогда не говорила ничего подобного, и у него не было практически никаких шансов этого дождаться. Против такого признания Эдик не мог устоять. Кроме его собственной мамы, никто и никогда не говорил, что он, такой-сякой, любим. И в глубине души он, вероятно, уже смирился с тем, что так оно и останется. Теперь он это услышал, и в искренности всхлипываний Раисы невозможно было усомниться. Это было настоящее причащение святых тайн — самое меньшее. Даже у Маши навернулись на глаза слезы при виде этой влюбленной и страдающей молодой женщины.

— Эдик, — сказала Маша, — так я пошла?

Муж и Раиса недоуменно воззрились на нее, словно не подозревали о ее присутствии.

— Ты еще здесь? — неприязненно фыркнул Эдик. — Тебе нужны деньги на такси?

Проявление такой внезапной щедрости добило Машу окончательно.

— Спасибо тебе, Эдик. У меня есть деньги, — сказала она и попятилась к двери.

Однако он догнал ее и, воровато оглядываясь на жалобно всхлипывающую Раису, поспешно заговорил:

— Мое предложение остается в силе… Мы должны все спокойно обсудить.

— Конечно, Эдик, — кивнула Маша, тоже почему-то оглядываясь на Раису, — я все понимаю.

— Что ты понимаешь? — вдруг вскипел он.

— Не надо, Эдик!

— Нет, ты мне объясни!

— Не надо усложнять. Давай забудем обо всем, — миролюбиво предложила Маша.

Он схватил ее за руку.

— Здесь не произошло ничего такого! И ты не подумай, что я с ней… что мы… Просто у нее не в порядке нервы, а может, просто выпила лишнего.

Раиса подошла ближе.

— Что это значит, Эдик? — зарыдала она с новой силой.

— В самом деле, Эдик, — поддержала ее Маша, — я уже ничего не понимаю…

Он и сам, очевидно, изрядно одурел. Некоторое время он молча переводил взгляд то на жену, то на любовницу, а потом сказал:

— Что тут понимать?.. Что я, не мужик?.. Я настоящий мужик и к тому же с деньгами. Вот бабы на меня и вешаются.

— Эдик! — заскулила Раиса.

— Рая, не могла бы ты помолчать хотя бы одну минуту? — взмолился он, а потом обернулся к жене: — Маша, ты иди, иди, дорогая, не слушай ее…

— Ты еще попросишь у меня прощения! — затряслась Раиса. — Ты еще пожалеешь…

Маша выскочила из особнячка и стала искать глазами такси. Эдик поступил с ней точно так же, как и она с ним. Стало быть, они были в расчете… Она вытирала ладонью капли дождя, которые ветер бросал ей в лицо. Они были в расчете — в этом не было сомнений. Но почему же она чувствовала себя такой виноватой? Откуда такая тяга пожертвовать — если уж без этого никак нельзя обойтись! — работой, своим будущим, собой? Откуда такая жажда сделаться кроткой и мудрой?.. Не иначе как ветхозаветные праматери засмущали.

* * *

Взяв такси, она помчалась к Рите. Уже не первый раз они обсуждали одну дерзкую, даже отчаянную идею, которую сама Маша и выдвинула. Речь шла о том, чтобы заняться более серьезными вещами. Она чувствовала, что не вполне реализует свои резервы. Зацикленность на криминальной столичной тематике начинала угнетать творческий рост. Ее журналистские амбиции требовали большего. Как раз в это время начала нагнетаться обстановка в Чечне, и скоро стало ясно, что дело может обернуться новой кавказской войной.