Офсайд

— Пока, — Лекси вяло машет хорошенькой китаянке, прежде чем та скрывается за дверьми, которую никто не запирает, вопреки ожиданиям Лекси. Мнимая свобода. Насмешка. Словно есть хотя бы малейший шанс сбежать отсюда. А даже, если бы и был, побег не решит ни одну из ее проблем.

Лекси повернулась и сделала пару шагов к окну. Посмотрела вниз. Красный спортивный автомобиль стоял на парковке. Каждый день Лекси видела разные автомобили. И все безумно-дорогие. Страшно даже представить размер гаража семейства Доминник. Наверно, не меньше, чем футбольное поле, которое располагалось с другой стороны дома. Хорошо, что окна ее спальни выходят не туда. Не хотелось бы видеть тренировки Джейсона. И его самого. Никогда.

Дверь распахнулась резко, стукнувшись об стену. И Лекси даже вскрикнула от неожиданности, испуганно уставившись на вошедшего. Сердце упало в пятки, холодный пот по спине. Симптомы не меняются, даже если его лицо не отражается в десятке зеркал. Паника… Дыхание сбивается, Лекси ненадолго закрывает глаза, чтобы взять себя в руки. Раз, два, три… пять. Дыши, Лекси.

Черные глаза прожигают ее всю с головы до ног, не оставив ни одного живого места. Она чувствует эту ледяную силу и власть, исходящие от него. Уязвимая, обессиленная борьбой, голодная.

— Здравствуй, дорогая Александра, — растягивая слоги произносит он бархатистым голосом, от которого мышцы ее живота сжимаются. Чистый страх.

Заходит, медленно закрывая дверь. Не отводит взгляда. Красивый. Белая рубашка и брюки. Сидят идеально. На лице едва заметная царапина от ее ногтей. Он улыбается, когда подходит вплотную. Комок ледяного ужаса застревает в горле, пока она смотрит, на него, как кролик на удава. Оцепеневшая, почти бездыханная. Но отчаянно пытающая сражаться. Его лицо близко, и Лекси впервые видит его в свете дня на таком расстоянии. Идеальный маньяк. У него нет даже черных точек и расширенных пор. И все-таки смотреть на него до боли страшно.

— Бледная и синяя. Плохо, — оглядев осунувшееся лицо, он подхватывает пальцами ее подбородок, продолжая сканировать испуганные глаза, вглядываясь, врываясь в самую глубь… — Плохо выглядишь, — качает головой, отпуская. Шаг назад.

Лекси выдыхает. Запах его дорогого парфюма все ещё в ноздрях, повсюду, даже на ее лице. Потом она откроет окна и примет душ…

— Садись, Мария-Александра Памер. Нам нужно поговорить, — тяжело вздыхает Джейсон, засовывая руки в карманы и кивая на кровать. Он стоит, расставив длинные мускулистые ноги, и смотрит на нее так же, как тогда… Когда его охранники тащили ее из комнаты с зеркалами.

Лекси медленно проходит и присаживается на самый край, складывая ладони на коленях.

— Почему ты не ешь, Мария. Я буду называть тебя Мария. Ты не против?

— Нет, только не так…

— Нет? — он резко вскидывает голову, и она с ужасом видит, как подрагивают его чувственные губы. Взгляд темных глаз чернеет, и она физически ощущает его реакцию, мощную, сексуальную. Несомненно, он возбужден. Женщины подобное чувствуют.

— Еще одно нет, и я наплюю на свои добрые намерения, и трахну тебя. Ты этого хочешь? — он вскидывает брови, наблюдая за ее реакцией. Она мучительно краснеет вся. С головы до ног. И, о черт, это заводит еще сильнее, чем ее неподдельный ужас.

— Н… — начинает Лекси, почти дав ему шанс. Она видит, как он сжимает кулаки, готовый к броску, как горячим пламенем вспыхивают жестокие глаза, приоткрывается чувственный рот на выдохе… — Да, я поняла, — кивает Лекси. И он снова улыбается, убирая руки обратно в карманы.

— Умница. Это я заметил сразу. Ты умная девушка, сообразительная. Так почему ты не ешь? — Джейсон пятиться назад, пока не опирается руками на подоконник. Опускает глаза, разглядывая свои начищенные до блеска ботинки.

— Я не могу. — Лекси пожимает плечами и тоже смотрит на свои туфли. — Это не специально. Я пытаюсь. Но меня сразу тошнит.

— Реакция на физическое насилие. Так бывает. — Джейсон скользит взглядом по ее тонким изящным щиколоткам. — Но так не должно быть. Ты хочешь умереть? Мне назло?

— Нет! — возмущенно тряхнула головой Лекси. Черные густые локоны кольцами взвились и тяжело опали на плечи. Черные обсидиановые глаза невольно останавливаются на шикарных волосах девушки.

— Но ты умрешь, если не будешь есть, — уверенно и беспощадно сообщает Джейсон. — И быстро. Кому ты сделаешь хуже?

— Я же сказала, что не специально не ем.

— Это психическая реакция, Мария.

Она сжимается, когда он произносит ее другое имя. Интересно. Что не так с этим именем? Оно идет первым. По идее, все должны называть ее Мария. Лекси звучит как-то по-блядски. Мария гораздо лучше. И ей подходит.

— А раз это реакция, то ты можешь ею управлять. Мозг реагирует на стресс по-разному. Кто-то начинает все время мыть руки, тело, кто-то рот… — он выразительно смотрит на ее губы. — У тебя есть желание мыть рот, Мария? ты чувствуешь себя грязной? После меня. После всего, что я сделал с тобой? После того, как засунул член в твой пищевод. После того, как ты чуть не захлебнулась в моей сперме. ты поэтому не можешь есть? тебе кажется, что ты должна умереть после всего, что случилось, но почему-то продолжаешь жить, и ты винишь себя, что не остановила меня, что сглупила, подписав контракт, и оказалась по уши в дерьме. Ты думаешь, что, если не будешь есть, ты накажешь себя и меня заодно. только мне искренне плевать на то, сдохнешь ты или нет, — спокойно произносит Джейсон, все это время не сводя с нее пристального, вскрывающего мозг взгляда. Лекси чувствует, как в глазах закипают слезы. Все, что она слышит, каждое слово бьет в сердце, поднимает что-то из глубин ее души, разрывает и переворачивает. — Я столько слезливых историй тут слышал, Мари. Чертову кучу баек о больных раком сестрах и братьях, тяжелом детстве и парализованных родителях. Ни одна девушка не сказала правду. Все вы кого-то спасаете, блядь. Спасительницы мира. Продали пизду и сразу всех спасли. Свихнуться можно. только мне все равно, ради кого или чего вы себя продали. Мне неважно, понимаешь? Меня не интересует предыстория. Я хочу, и я получаю. Вот и все. Я за это плачу, а не за жалкие оправдания. Но ты… С самого начала все пошло не так. Я должен был понять. После стольких лет работы с агентством, я не ожидал подвоха. Осечек не было. Все девушки подготовленные, опытные, заточенные на мое и только мое удовольствие. Без слез и истерик. Я решил, что у тебя такая игра. Сначала. — Он поморщился, видимо, вспомнив, первый случай со рвотой на полу. У Лекси замерло сердце. Совсем еще робкая надежда поселилась в нем и с каждым следующим словом росла сильнее. Неужели? Все кончится? Он знает? Он ее отпустит?

— В общем, я провел расследование, — он сжимает челюсти, делая паузу. Желваки напряженно гуляют на его рельефных скулах. — Прочел анкету, навел справки. Я в курсе, что тебя подставила сотрудница агентства. С отцом я разберусь позднее. Не понимаю, какого черта он в это влез.

— До сих пор не могу поверить, что Джос это сделала, — проговорила Лекси.

— Она думает, что сломала тебя, устранила. Докажи ей обратное. Мария, докажи мне, что ты не глупая дурочка, о которую я вытер ноги и прошел мимо.

— Как ты это делаешь? — тихо спросила Лекси, глядя в непроницаемые черные глаза. Он вопросительно приподнял брови. — Находишь нужные слова. Бьешь по слабым местам.

— Я занимаюсь футболом с шести лет, но у меня есть образование, как у многих умных людей. По профессии, я врач. Психотерапевт. — Джейсон стряхивает с брючины невидимую пушинку и улыбается. — Возможно, после окончания футбольной карьеры, и открою свой кабинет. Буду принимать клиентов. Класс, да?

Лекси не просто в ступоре. Она в полнейшем мега ступоре. Маньяк и психотерапевт в одном флаконе. Хотя не маньяк, а, скорее, садист. Но одно из другого быстро вытекает. И кем Джейсон станет завтра, никто не знает.

— Ты шутишь? — спрашивает она с придыханием. Все ещё не веря своим ушам.

— Нет. Не шучу, — он больше не улыбается. — Я не просто так выбрал именно психологию. И если ты хорошенько подумаешь, то сложишь дважды два, но это случится не сегодня.

— Ты меня отпустишь?

— А ты хочешь уйти?

Она даже рассмеялась. Абсурд. Театр. Странно, но сейчас в пяти минутах от свободы, она даже не чувствовала ненависти к Джейсону. только безмерное облегчение и легкость за плечами.

Однако Джейсон не смеялся. Его взгляд был колючим, пристальным, а выражение лица жестким. Лекси опустила взгляд на его руки, побелевшие пальцы, впившиеся в подоконник. И до нее доходит, что ничего не изменилось. Он едва сдерживается, чтобы … Чтобы что? Что он хочет?