Огг

Арс ничего не ответил. Он смотрел на проходившие один за одним бои, но словно не видел их, ведь в голове он разрабатывал план будущего сражения.

Наконец эридатор выкрикнул имена Секста и Арса. Они вышли с противоположных сторон арены и остановились в центре. Несколько секунд рассматривали друг друга, словно взвешивая, затем повернулись, приветствуя зрителей, а после команды эридатора разошлись в стороны. Застыли, ожидая звука труб – спокойный внешне и расслабленный Арс напротив напряжённого, будто взведённая пружина и играющего мускулами Секста. Бой начался прямо противоположно бою Арса с Кастулом. В свой первый поединок на арене Арс оставался неподвижным, а Кастул опрометчиво бросился на него. Сегодня происходило всё в точности наоборот.

Секст только начал неторопливое и осторожное сближение, как Арс стремительно бросился вперёд и в несколько скачков оказался прямо перед ним. Упал с разгона на колени, откинув туловище назад и прижав копьё к груди параллельно земле. Проехал на коленях между ног Секста, подобных на две колонны и ткнул что есть мочи копьём в незащищённую сзади икроножную мышцу противника. Секст разгадал манёвр галла, мгновенно развернулся всем корпусом и резко опустил щит на землю. Нижнее ребро щита ударило по наконечнику копья и если бы не песчаный грунт арены, копьё непременно бы сломалось от такого удара. Арс выдернул копьё из-под щита и вскочил на ноги. Грозный противник уже успел полностью развернуться и выбросить в ударе руку с мечом. Гладиус, направленный уверенной рукой Стикса чуть выше круглого щита галла в область шеи, уже готов был перерубить её, но вместо шеи встретил древко копья. Удар пришёлся посередине оружия Арса. Режущая кромка меча углубилась в древко и в этот момент, каким-то непостижимым движением Арс провернул копьё, обезоруживая своего многоопытного противника. Меч, застрявший в древесине, выскочил из ладони Стикса, взлетел вверх, улетая к середине арены, а вслед за мечом к середине арены устремился Арс.

Опешивший от того, что мальчишка так ловко разоружил его в самом начале поединка, Секст остался стоять на месте. Он поднял большой щит на уровень глаз, уходя в глухую защиту, ведь ничего другого ему не оставалось. Зрители уже не сидели. Они вскочили на ноги, а их возбуждённый ор был подобен птичьему базару. Арс переложил копьё в руку со щитом и поднял с земли меч. Он посмотрел на стоявшего в отдалении гиганта и точным ударом перерубил надрубленной древко пополам. Зрители негодующе загудели, так как Секст оставался без оружия и к тому же, лишался шанса поднять не нужное Арсу копьё. Арс проигнорировал гудение трибун. Он стряхнул с руки щит. Гудение тут же стихло. Толпа заинтересованно наблюдала за развитием событий.

Никто из зрителей не ожидал от галла такого поступка, потому, когда Арс метнул меч в сторону противника, а сам взял в каждую руку по обломку копья, трибуны взвыли в едином восторженном возгласе. Гладиус, пролетев пол арены, ударился о щит Секста и упал к ногам исполина. Тот поднял меч и медленно двинулся к Арсу, который приветствуя трибуны, вскинул руки с обломками копья вверх. Трибуны скандировали его имя, а Арс, помня слова Казоира, что гладиаторские бои не просто убийство, а ещё и спектакль, начал своё смертельное театральное действо.

Ген просчитал план побега до мелочей. Когда носилки с Цезарем отбыли в сторону Арены, Ген свистнул Уру и вместе с ним пошёл к конюшням. Скрывшись в сумраке дверного проёма, он усадил пса мордой к выходу и дал команду охранять, а сам прошёл вглубь, вывел своего коня из стойла, провёл его по проходу к стене, узкое окно которого выходило на улицу. Ген поставил коня возле стены, вкарабкался с ногами ему на спину и нырнул головой вперёд в оконный проём. Шлёпнувшись спиной на траву, он тут же вскочил и, что есть духу, припустил к Арене. Прибежав на место, Ген спрятался за углом здания, ближе всех расположенного к проходу на арену и стал ждать носилки Цезаря, надеясь, что успеет отдышаться. Когда носилки проплыли мимо него, он просто пристроился сзади. Сделав скучающий вид, Ген прошёл за Цезарем мимо стражи. Стража увидела именно то, что нужно было Гену – Цезарь с племянником пришли на игры гладиаторов. Поравнявшись со скамьями для зрителей, на которых обычно сидели римляне среднего достатка, Ген шмыгнул в сторону и уселся почти у самого выхода, рядом с тучным горожанином, который чавкая, с безразличием ко всему окружавшему его, жевал вяленое мясо, нарезанное тонкими полосками. Мясо лежало в плетёной коробке среднего размера и по количеству мяса в ней, Ген понял, что горожанин не скоро обратит на него внимание.

Самим интересным боем Ген посчитал бой двух прегенариев, которые выступали первыми. Они сражались деревянными мечами, а вместо доспехов, их предплечья и голени были обмотаны тряпками. Бойцы были юркими и гибкими, а их бой был похож скорей на акробатический номер, чем на битву. К тому же, их выступление сопровождалось музыкой. Выступления остальных бойцов вызвали у Гена скуку, он даже подумал о том, чтобы уйти, но вспомнив, что пришёл сюда ради того, чтобы увидеть гладиатора Эльфо, стал терпеливо ждать. Наконец объявили последний бой. Ген приподнялся и вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть Эльфо. Секст идеально подходил под то описание, которое слышал Ген. К тому же он выходил на арену практически напротив Гена и мальчишка, приняв его за Эльфо, застыл, восхищённо разглядывая грозного исполина в красивых доспехах римского легионера и с убранством из перьев на шлеме, делавшего гиганта ещё выше. Он даже не заметил, как неподалёку от него из-под трибун вышел брат. Когда бойцы сошлись посередине арены и Ген наконец-то рассмотрел второго бойца, его сердце затрепетало, а перед глазами поплыли тёмные круги. Гена раздирало смешанное чувство. В нём соединились радость и страх. Радость от того, что его брат жив и страх, что сейчас он умрёт у него на глазах. Умрет здесь, на этой римской арене, не в бою, а как сказал ему ранее Цезарь – на потеху зрителям. Одновременно с этим чувством пришло осознание, что он не в состоянии помочь брату. Даже выскочи Ген на арену, чтобы стать рядом с братом плечом к плечу против этого невероятного противника, его непременно схватит стража и выведет прочь за пределы арены. Тогда он уже никогда не увидит брата, ни живым, ни мёртвым.

Ген застыл, не спуская с брата глаз. Так случилось, что именно в этот момент на нём остановился взгляд Цезаря. Цезарь даже не понял, почему посмотрел в ту сторону. Он как будто почувствовал небывалый всплеск эмоций, что исходил от его приёмыша. С этого момента великий диктатор не сводил с него озабоченного взгляда. По тому, как держался Ген, увидев вновь обретённого брата, которого мог опять потерять в любую секунду, Цезарь всё больше убеждался в том, что сделал правильный выбор, взяв этого мальчишку под своё покровительство. Наблюдая за своим приёмышем, Цезарь не слышал криков неистовствовавшей вокруг толпы, не видел боя, что сопровождался этими криками и только, когда выражение страха за жизнь брата на лице Гена сменилось интересом и восхищением, Цезарь расслабился и перевёл взгляд на сражавшихся гладиаторов.

На арене Арс разворачивал действо. Он танцевал вокруг Секста свой удивительный танец и ни Секст, ни наблюдавшие за избиением великана зрители, не могли просчитать, куда будет нанесён следующий удар. Секст уже был практически обездвижен, ведь на правой икроножной мышце у него вздулся отчётливо видимый с трибун ужасный чёрный кровоподтёк. Левая икра, в свою очередь, была разорвана наконечником копья. Из неё обильно текла кровь, обагряя песок вокруг раненного исполина. Тем не менее, Секст оставался достаточно грозным и опасным. Арс двигался вокруг него быстро и в то же время плавно. Он как будто скользил над песком. Именно это скольжение мешало Сексту и зрителям угадать начало очередного удара и место, в котором он завершится. Обломки копья мелькали перед Секстом, но благодаря огромному щиту он был хорошо защищён, а осознав, что противник не стремится убить его, ещё и спокоен. Закрывшись щитом, он искал способы снискать победу, однако его меч постоянно рубил пустоту.

Поиграв с Секстом несколько минут на радость публике, Арс решил, что пора заканчивать бой и в неуловимом ударе обломком копья сломал Сексту нижнюю челюсть. Удар оглушил Секста. Он грохнулся на спину и несколько секунд лежал без движения. Арс уже собрался обратиться за решением судьбы Секста к зрителям, но великан зашевелился и начал подниматься на ноги. Галл дал ему встать, принять оборонительное положение и снова закружил вокруг него. Сделав несколько обманных движений, позволил Сексту раскрыться и новым ударам сломал ему нос. Исполин вновь опрокинулся навзничь, разбрызгивая кровь из разбитого лица. Больше он не поднялся.

Арс отбросил в сторону уже не нужную часть обломанного древка, подошёл к поверженному великану, снял с головы его шлём, поставил колено ему на грудь, а наконечником сломанного копья нацелился исполину в шею. Секст был без сознания. Он тяжело дышал, издавая булькающие звуки, а в том месте, где недавно был его нос, пенилась большими пузырями кровь. Когда Арс поднял взгляд на трибуны, чтобы узнать решение зрителей, его глаза выхватили из многоликой толпы лицо брата. Ген стоял, взобравшись на скамью, одетый как зажиточный горожанин и тянул большой палец правой руки вверх. Решение остальных зрителей стало для Арса безразличным. Он рывком перевернул поверженного противника на живот и заботливо уложил его голову на бок, чтобы до сих пор не пришедший в сознание Секст не захлебнулся собственной кровью. Затем встал в полный рост и, не отрывая взгляда от брата, направился к трибуне, на которой тот сидел. Он не видел, что справа от него Цезарь показывал тот же жест пощады, что и Ген, одновременно давая распоряжения своей страже…

7

– Па, а ты привезёшь мне из Филадельфии подарок, – встретил меня вопросом Женька, не успел я переступить через порог дома.

– Не из Филадельфии, а из Белфаста. Ты всё перепутал, сын. Тебе мама про мою поездку рассказала?

– Ага.

– Придумал, какой подарок хочешь?

– Кролика.

– Живого?

– Ага.